Терриан быстро находит Гиммлера и допрашивает на счет шипокрыла. Я мнусь позади, то и дело ловя на себе любопытные взгляды старого вояки.

— Ну что… — рассказывает тот, — покормили, как и сказала госпожа, теленком.  Потом он уснул. Утром съел вторую половину. Сидел в вольере тихо, на людей не кидался. Только нервничал, когда появлялся кто-то посмотреть. Но вообще, пока мы его сюда везли, он вел себя агрессивнее. А в одиночестве не так уж плохо.

— Потому что он боялся солдат! — подаю я голос, автоматически хватая мужа за локоть и вспоминая те ощущения, которые испытала вчера, приблизившись к иномирной зверюге.

— Боялся? — усмехается Гиммлер. — Вы ошибаетесь, мадам, они не боятся никого и ничего. Они просто нападают и разрывают человека в клочья! Уж поверьте моему опыту. Я за свои пятьдесят ни в одном сражении побывал.

Меня возмущает, как он это говорит. Гринписа на него нет.

— Вы путаете понятия, это не сражение! Сражение — когда с оружием идут на вооруженного. А когда на беззащитное существо — по-другому называется, уважаемый. И если это существо не может никак иначе себя защитить, то действует в соответствии с инстинктами.

Я так распаляюсь, что теперь Терриан удерживает меня за локоть, успокаивая. Гиммлер как-то странно косится, как будто боится, что я сейчас на него наброшусь. Ах, нет, он на своего генерала боязливо посматривает. Не знает, как тот отреагирует? Вчера-то мне при всем честном народе подарили забаву.

— Кат Рина, Гиммлер прав. Шипокрылы одни из самых агрессивных монстров, проживающих в проклятых лесах по всему миру.

Поворачиваюсь к нему и в пылу хочу воскликнуть, что его тоже все вокруг считают агрессивным чудовищем, способным даже свою жену… что сделать? Чего они все ждут от него? Что он меня убьет? Разорвёт? Съест? Но вовремя прикусываю язык. Не стоит. Еще слишком рано выяснять отношения. Мне нужна какая-то минимальная информация.

— Идемте, сударь! Я начинаю беспокоиться за своего зверя, когда его окружают такие безжалостные люди.

Обхожу мужчин, направляясь в сторону, куда то и дело указывал Гиммлер. Думаю, мой бедный шипокрыл там.

— Кат Рина! — рявкает муж, но видит, что мне плевать на повелительные нотки в его голосе. Догоняет и берет за локоть. — Кат Рина. Давайте не будем торопиться. Я подарил вам зверя не для того, чтобы остаться вдовцом, не прожив в браке и месяца.

Ммм… кому-то начала нравиться семейная жизнь? Неплохо.

Решаю уступить. Сама беру его под локоть, и мы входим в большое помещение, где, по всей видимости, когда-то держали собак. Но я не замечала ни одной в нашем дворце за все время своего пребывания тут. Куда они делись?

Мой шипокрыл напрягается и поднимается на все четыре лапы. Замечаю, что на нем собачий ошейник и цепь, которая крепко держится за кольцо, вбитое в стену. Значит, мы в безопасности, пока находимся на расстоянии.

Отцепляюсь от супруга и делаю шаг к животному. Хочу просто получше разглядеть его. Разумеется, я не совсем дура, чтобы сразу приближаться вплотную.

Большое создание. Немножко уродливое. Но есть в нем что-то трогательное. Глаза, что ли. С узким вертикальным зрачком, который становится шире при моем приближении. Смотрит прямо, и я кожей ощущаю его любопытство. Именно оно лидирует в странной смеси из страха и агрессии.

Интересно, откуда я это знаю? И вчера было нечто похожее. Неужто во мне есть какой-то дар? Да нет… не может быть… кто я? Всего лишь обычная попаданка…

Зверюга дергает головой, еще больше удивляясь, как будто слышит меня. Нет, оно не разумное, нет… я как всегда все воспринимаю с точки зрения земного жителя, избалованного кинематографом и книгами. Наши режиссеры, сценаристы, писатели обладают чересчур богатой фантазией. Ну и всех остальных приучают мыслить шире.

Я делаю еще шаг в его сторону. Цепь брякает и натягивается, потому что он делает то же самое.

Сзади слышу шипение генерала, и шипокрыл переводит взгляд на него. Теперь рычит. Я выкидываю руку, требуя мужа не приближаться. Чем привлекаю к себе внимание. В груди снова странные ощущения. Будто не мои. И я сливаюсь с ними. Меня безумно тянет подойти ближе, еще ближе. Прикоснуться… понюхать… лизнуть… Что?! Черт!

Я отскакиваю, пораженная необъяснимым явлением, и прямо в руки Терриана, который подстраховывал, пока мы с моим зверем обменивались эмоциями.

Шипокрыл дергается и щелкает зубами, выражая недовольство, что нас прервали. И что меня силой оттаскивают подальше.

— Мадам, — раздается голос Гиммлера. — Раз уж вы намерены оставить монстра и провести свой эксперимент, то вот мясо. Ему пора есть. Пусть привыкает к вам. А чем не шутит крабохвост? Вдруг и правда сможете его приучить. Но надо делать это регулярно.

Я смотрю на сырую говядину в тазике, который он сует мне с хитрым прищуром. Ага, тут даже печень, легкое и сердце. Решил меня напугать. Три ха! Русскую женщину ливером не спугнешь, товарищ Гиммлер! Ах да, вы же не в курсе про избу и коня.

Стягиваю кружевную перчатку и спокойно хватаю самый большой кусок. Кидаю его шипокрылу. Тот удивлен на ровне с Гиммлером, если я правильно улавливаю эмоции.

Нюхает еду и, кажется, именно в том месте, где ее касалась мои пальцы, облизывает… съедает в один миг. Просто подцепляет языком и закидывает в себя, не жуя.

Ой блин. Страшненько. Зыркает на меня, словно ему неприятно то, что я подумала или… почувствовала! Неужели ж и он меня чувствует так же? Боже… я надеюсь, именно чувствует, а не читает мысли.

Опять беру мясо и стараюсь пометить, где коснулась. Внимательно слежу. И да. Он снова облизывает именно эти места.

Терриан, кажется, тоже замечает странное поведение. Хватает еще один кусок и сам кидает моему зверьку. И тут происходит совсем уж неожиданное. Тот нюхает и вдруг отползает назад. Я видела такое раньше. Когда животное чует более сильную особь. Когда не пытается показать превосходство или отстоять территорию. И когда полностью подчиняется. Ого! Да он понял, что перед ним опасный хищник!   Интересненько.

— Терриан! — останавливаю я генерала, забирая у того из рук очередную порцию. — Позвольте мне. Я обещаю, буду осторожна, а вот вы его подавляете.

Муж как-то слишком резко реагирует. Его подбородок дёргается, словно я застукала за чем-то запретным.

— Заканчивайте кормление, мадам. Я жду вас в конюшне. Не задерживайтесь.

Уходит. Или сбегает?

Мясо, которое держали мы оба, съедается не так быстро. Чудище с таинственными глазами нюхает его очень долго, не понимая, как относиться. Мой запах и одновременно запах сильнейшего хищника.

Но съедает, подозрительно косясь на меня.

— Не бойся! — впервые решаю обратиться к нему напрямую. — Я Катя. А ты? Надо дать тебе имя. Даже и не знаю. Шип? Тебе нравится.