— А может, ты зря, мать! Меня бы еще ему предъявила, как дополнение к украденным документам.

— Тема, будет тебе! Я благодарна Володе, что ты у меня есть, вон какой хороший вырос.

Артема мать немного раздражала, она была страдалицей по жизни, словно запрограммированной на проблемы. Лидия Ивановна сама говорила, что у нее «свой крест». Но оказывалось, что «крестов» было много: больная бабушка, за которой нужно ухаживать, вечно ноющие подруги, изматывающая работа. Она всем хотела быть нужной, всем угождала, помогала.

— Ты, мать, как герои Диснея, все вместе взятые, вечно спешащие на помощь, — часто говорил ей Артем.

Однажды, наблюдая за ее очередными «помоганиями», ему в голову пришла отвратительная мысль, пришла и осталась: «Правильно отец ее бросил, правильно. С ума можно от нее сойти! Семья ее волнует мало, ее задача по жизни — переживать и страдать за других людей».

В старших классах Артем начал интересоваться судьбой отца, и выяснилось, что устроился его биологический папаша действительно неплохо. Во всех специализированных изданиях по космонавтике публиковались его научные труды и статьи, он решительно продвигался по карьерной лестнице и, наконец, занял место генерального директора крупного космического предприятия в Сибири.

Артем не только собирал вырезки из газет и журналов, но и долго рассматривал, изучал их. Сначала у него не было конкретной цели, он просто хотел больше знать об этом человеке, а потом просто не мог остановиться. Раздражение копилось медленно, нарастало как снежный ком, ему все время приходилось «держать лицо» и подавлять злость. Мелочи выводили его из себя: кипа бумаг у компьютера, вечно теряющаяся ручка, скрип дверного шкафа. Артем выкидывал бумаги, пинал шкаф, ломал ручку, но раздражение не проходило. Он решил, что пойдет по стопам отца, и не потому, что ему было интересно создавать космические корабли, а потому что юноша хотел оказаться на одной территории с отцом, даже если последний не знал о его существовании.

Артем представлял, как он найдет отца, как расскажет о своей жизни, о том, как ему не хватало мужской поддержки и внимания. Он не знал, как прореагирует Яценко на информацию о сыне, но надеялся, что тот воспримет ее нормально. Вокруг была масса историй о том, как взрослые дети находили своих родителей, не подозревающих об их существовании, как плакали отцы на плечах своих чад и просили прощения.

Мать не приветствовала его выбор профессии.

— У нас в семье слишком много «космонавтов». Может, ты поменяешь свой выбор? — она жалостливо и некрасиво кривила рот.

— Нет, мать! Я космонавтом точно не буду.

— Ты хочешь, как он. — Она вдруг догадалась. Сын ничего не ответил, и Лидия Ивановна поняла, что это правда. — Не надо к нему приближаться, сынок! Он переступит через нас, переступит и не вздрогнет. Он жестокий человек. Он монстр.

— Ты мне сама все время говоришь, что я умный. Я не буду делать резких движений, я посмотрю на него издалека.

Мать заплакала, и это тоже вызвало у Артема раздражение.

— Зачем он нам? Зачем? Жили мы без него и проживем.

— Не нам, мать, а мне. Не переживай, я сделаю все лучшим образом.

Первый раз он увидел Владимира Николаевича Яценко на научной конференции, Артем в составе делегации студентов был там в качестве слушателя. Сердце словно вдруг передвинулось куда-то из груди в горло, он чуть не задохнулся. Он вдруг увидел, как они похожи, как этот незнакомый мужчина, его отец, так же хмурит брови, делает его, Артема, движения руками и так же заразительно смеется, потирая мочку уха. Артем вначале разволновался, но потом все-таки подошел к той группе людей, где стоял Яценко.

«Вдруг он меня почувствует? Услышит зов крови, так сказать».

Артем и сам пытался понять, испытывает ли он к этому человеку какие-нибудь чувства или нет. Он смотрел, как Яценко разговаривает с коллегами, как он решителен и настойчив, как жестикулирует и сердится. Артем подошел совсем близко, и снова сердце застучало так громко, что ему казалось, отец обязательно посмотрит в его сторону, узнает, удивится, и они будут долго-долго говорить. У Яценко зазвонил телефон, и он двинулся прямо на Артема, отодвинул парня рукой, скользнул глазами, скользнул холодно и равнодушно. Вдруг Артем понял, что этот человек никогда не признает его, не станет его другом.

Права была мать, все это пустое. Но отказываться от своих мечтаний ему не хотелось. Раздражение сдавило грудь и неприятно разлилось по всему телу.

— Я сделаю так, что он повернется ко мне, я его заставлю обратить на себя внимание! Если папенька думает, что со мной можно вот так, переступить, как через ненужную вещь, и пойти дальше, он глубоко заблуждается.

Дмитрий Бразгин готовил документы для Генеральной прокуратуры, в этом ничего предосудительного не было. Космическое управление к ревизиям привычное, большие деньги государевой проверки требуют, а вот к убийствам привыкнуть невозможно. Дмитрий решил пока попридержать у себя последний зарубежный контракт сибирской «Орбитальной группировки». Он может вызвать много ненужных вопросов и ударить по репутации управления. Предприятие нельзя обвинить в неисполнении контрактных обязательств, в нарушении этапности опытно-конструкторской работы, перечень кооперации, участвующей в договоре, строго соблюдался, но многие другие вопросы Яценко трактовал вольно и в свою пользу. Часть прибыли предприятия была направлена на строительство элитного санатория у Черного моря, где ряд коттеджей просто не были оприходованы. Бразгин вспомнил один из разговоров с Яценко.

— Ну что, Дмитрий Олегович, будет время, посмотрите, что мы построили на берегах Черного моря. Трудящиеся очень довольны, третий год отдыхают там семьями.

— Надо бы тоже в море Черное окунуться.

— У нас на этот случай все предусмотрено. Отдельные коттеджи для ВИП-персон. Дмитрий Олегович, я вас приглашаю на отдых с супругой. Могу рассмотреть выделение вам персонального домика на длительный, так сказать, период.

— Предложение заманчивое.

Но про себя Бразгин подумал: «Что же ты слупишь с меня за этот домик?» Он слишком хорошо знал, что Яценко не делает предложений просто так.

Генеральной прокуратуре хватило работы над запутанными схемами другого совместного предприятия, созданного при участии «Орбитальной группировки». Именно через эту фирму осуществлялась поставка бортового оборудования по завышенным ценам. Например, маленький, но очень важный вакуумный электронный прибор — лампа бегущей волны, без которого не будет работать ретранслятор, определяющий параметры спутника, — стоит, допустим, сто рублей, а для «Орбитальной группировки» лампа закупалась за триста. А таких разных приборов только для одного спутника связи требовалось несметное количество, и арифметика удачно складывалась для тех, кто, ничего не делая, имел маленькие двести рублей с одной лампочки. Бразгин знал, что без нахрапистого Яценко схема никогда бы не заработала. Более того, Владимир Николаевич как будто специально злил, раззадоривал своих коллег-директоров смежных предприятий. Последнее заседание, где решался вопрос быть или не быть сибирской «Орбитальной группировке» головным предприятием, тоже вызвало немало обсуждений в директорском корпусе. Часть руководителей фигуру Яценко почитали, побаивались, восхваляли, другие — откровенно не любили. Бразгин вспомнил реакцию руководителя космической фирмы из Подмосковья Вениамина Шатова.