Затем сел напротив меня, поднял темную кожаную папку, открылее и начал ровным голосом читать:

— Эдгар Вейдеманис, бывший подполковник бывшего ПГУ КГБСССР. Родился в сорок девятом году в сибирском селе Старые Галки. Учился…Женился…

Развелся… Родители… Дочь… Мне читать про ваши служебныеоперации, — спросил он, — или вы мне поверите, что я получил ваше полное досье?

У этого типа было действительно почти полное досье на меня.Мне говорили, что в КГБ после девяносто первого года многие ценные документыоказывались в руках мафии или зарубежных спецслужб, но я не думал, что утечкастоль впечатляюща.

— Не нужно, — прервал я полковника, — вы достаточно меняудивили своим знанием. Зачем вы меня вызвали, полковник?

— Мне кажется, это вы настаивали на встрече, — напомнилКочиевский. — Вы ведь сейчас остались без работы. И сдается, не так давно дажепродали свой автомобиль?

Он знал обо мне все. И даже больше, чем я мог себепредставить. Я смотрел на него и молчал. В таких случаях лучше молчать, чтобыне совершить ошибку.

— Мне сдается, — повторил полковник, — вы точно знали, начто идете.

Кажется, вы обо всем договорились с Кузьминым.

— Не обо всем. Он советовал мне обратиться к вам.

— Но вы ведь не отказывались применить свои прошлые знанияна пользу некоторых людей. За крупный гонорар, разумеется.

— Не отказывался. — Он знал, что ситуация загнала меня вугол. Он знал, что я не могу отказаться ни от чего, и этим пользовался. Но явсе еще не догадывался, что именно они мне готовят.

— Нам нужен именно такой человек, как вы, — повторилполковник, — вы тот самый идеальный случай, который мы давно искали.

Интересно, почему я идеальный случай? Если учесть, что яхорошо стреляю, то это не редкость. Подобных стрелков в Москве сотни. Можнодаже отыскать чемпионов по стрельбе. Если он намекает на мое прошлое, то тоженепонятно. Отставных Офицеров КГБ, МВД и армии сейчас по всей стране даже недесятки, а сотни тысяч. Среди них есть люди, имеющие боевой опыт. Есть тысячиофицеров, прошедших не только уже полузабытый Афганистан, но и Приднестровье,Карабах, Чечню, Абхазию. Но полковник сказал, что именно я «идеальный случай»,который они давно искали. И это меня заинтриговало.

— Чем и кому я могу быть полезен?

— Сначала я должен быть уверен, что вы согласитесь. Скажите,на какой гонорар вы рассчитывали, придя ко мне?

— Не знаю, — я действительно этого не знал, — думаю, чтотысяч десять или пятнадцать, — тогда для меня это были огромные деньги.

Он нехорошо усмехнулся. Щеточка усов у него под носом приэтом хищно изогнулась, и он стал похож на злобного тролля.

— И на сколько «операций» вы рассчитывали? Уже в этот моментя обязан был догадаться, что он знает все. И понять, почему я «идеальныйобъект». Но я был слишком занят своими мыслями. И своей болезнью. В такомсостоянии трудно требовать от человека особой проницательности.

— Вы хотели сказать: на сколько меня хватит? — пробормоталя, совершая ошибку. И в этот момент он вдруг сказал:

— А если действительно не хватит?

— Что вы хотите сказать? — спросил я и закашлялся. Проклятаяболезнь дала о себе знать. Именно в эту секунду. Он с интересом следил за мной.Да, да, именно с интересом. Не с жалостью, не с любопытством. В его глазах былнеподдельный интерес. Так смотрят на вертящуюся юлу, считая обороты и ожидая,когда наконец она свалится.

— Вы больны, Вейдеманис, — безжалостно произнес Кочиевский,— вы серьезно больны, подполковник.

Отпираться не имело смысла. Я подумал, что он откажется сомной работать. В конце концов, если он сумел достать мое досье, то узнать омоей болезни легче легкого. Мои посещения онкологического центра не великийсекрет.

Да и мой кашель говорит о многом.

— Я болен, но это не имеет значения, — сказал я, глядя ему вглаза. — Я могу выполнить любое ваше задание.

— Не сомневаюсь. — Если бы он в этот момент улыбнулся, я бывстал и вышел из кабинета. Но он смотрел на меня очень серьезно. И вновьповторил:

— Не нужно скрывать очевидного, Вейдеманис. Вы больны. — Ясделал резкое движение, чтобы встать, и именно в этот момент услышал:

— Но поэтому я и захотел с вами встретиться. У меня есть квам весьма перспективное предложение.

Я остался как пригвожденный сидеть на своем стуле. Вспоминаяпотом наш разговор, я понял, что мою волю подточили не столько его слова,сколько самочувствие и моя неустроенная жизнь.

— Нам нужны именно вы, — продолжал тем временем Кочиевский,глядя мне в глаза, — вы и только вы, Эдгар Вейдеманис.

— Что же вы от меня хотите? — Если этот тип, думал я, знаето моей болезни, то почему так настойчиво стремится меня заполучить? Или ондумает, что обреченный на смерть киллер будет более ловким убийцей, чем егоздоровый «коллега»? Или же он поручит мне дело, на которое и годится толькосмертник. В таком случае я попрошу у него гораздо большую сумму. За мою жизньон заплатит большие деньги. Даже если мне осталось жить на этом свете всегонесколько месяцев. Полковник терпеливо ждет, пока я откашляюсь.

— Не скрою, нам нужен специалист, профессионал, который могбы обеспечить нормальное развитие операции, и вместе с тем мы должны иметьгарантию нашей безопасности. Чтобы подобная операция никогда и нигде не моглабыть разглашена. Ваша болезнь — лучшая гарантия нашей безопасности. Даже есливам удастся уйти от наших людей, вы не… одним словом, вы не дождетесь суда.

Уже во время следствия, которое могут провести по вашимсвидетельствам, ваше здоровье не позволит вам участвовать в процессе. Мыговорили с вашим лечащим врачом. У вас нет шансов, — безжалостно закончилполковник.

Я сидел и слушал, будто речь шла о постороннем человеке. Ачто еще можно делать в такой ситуации? Только сидеть и слушать.

— Мы хотим с вами работать, — продолжал Кочиевский. — Вы ужезнаете, что я бывший полковник военной разведки и умею просчитывать некоторыеварианты.

Если вы согласитесь на операцию, которую мы вам предложим,ваша семья получит деньги. Большие деньги. И за каждый день операции, которуювы будете проводить, ваша семья будет получать дополнительные суммы. Всезависит от того, насколько долго вы продержитесь и как далеко сможетепродвинуться.

— Сколько денег я получу? — это единственное, что меняинтересовало.

— Если согласитесь с нами сотрудничать, то сразу пятьдесяттысяч долларов, — сказал он, глядя мне в глаза. Я дрогнул. Мне показалось, чтоя ослышался. Такая сумма — пятьдесят тысяч долларов!