– У нас проблема, коллеги, – начал СергейСергеевич, – новгородские конкуренты зашевелились, собираются открыватьздесь свой филиал, все бы еще ничего, пока ситуацию мы держим под контролем, новместе с директором новгородского комбината к нам в город приехала некая ОльгаМихайловна Кузнецова. Это совсем молодая женщина, можно сказать – девчонка, ноэто не должно вводить вас в заблуждение. На мой взгляд, это наш самый серьезныйконкурент.

– Что еще за девчонка? – Кастет уставился наСергея Сергеевича своими маленькими холодными глазами.

– Она за два года утроила продажи хлебопродуктовновгородского комбината. Комбинат был на грани банкротства, а теперь онпроцветает, и ему уже мало своего традиционного региона. Они открывают здесьсвое отделение и хотят торговать на нашей территории. Если сегодня мы проглядимее – завтра будет поздно.

Видя, что коллеги с сомнением покачивают головами, ондобавил:

– Понимаю ваш скептический настрой, но в нашем делебывают личности, способные что-то создать быстро только силой своего ума иделовой хватки, и пол и возраст в данном случае не имеют значения.

– Я въехал. Это – чисто моя проблема, – Кастеткоротко рубанул воздух волосатой ладонью, – завтра вашей девчонки небудет.

Сергей Сергеевич поморщился.

– Ну, как вы… А, впрочем, нет человека – нет проблемы.Только я очень прошу вас, сделайте так, чтобы это выглядело, ну… как несчастныйслучай, что ли. А то убийство… конечно, в наше время этим никого не удивишь, новсе-таки… начнется это – кому выгодно, кому невыгодно… Постарайтесь обставитьэто как несчастный случай.

– Ладно, не суетись, я все понимаю.

Четвертым в этой комнате был крошечный микрофон, запрятанныйв укромное место.

Анатолий Петрович Чистяков многие годы отработал рука обруку с Николаем Степановичем: тот – по партийной линии, этот – по линиигосбезопасности. Линия партии всегда была ведущей, Анатолий Петрович был как быв подчинении, но вместе с тем он всегда хотел держать руку на пульсе, а дляэтого он должен был много знать. Поэтому с давних пор, еще когда он был всеголишь майором КГБ, он взял за правило прослушивать все разговоры своегопартийного босса. Ну, не все – так самые важные.

Надо сказать, Чистяков не был одинок или оригинален в этомсвоем стремлении все знать о «старшем брате»: «Государство в государстве»,органы госбезопасности втайне от партийного руководства следили за самим этимпартийным руководством, снизу доверху, можно сказать, с его молчаливогоодобрения: ведь каждый партийный босс хотел знать все о своих подчиненных идавал санкцию на прослушивание их разговоров, на слежку за ними, считая, что ужсам-то он вне подозрений… но его начальник точно также давал санкцию на слежкуза ним – и так до самого верха.

Анатолий Петрович рос одновременно с Николаем Степановичем,поднимался по служебной лестнице. Теперь он уже должен был вот-вот получитьпервую генеральскую звезду, но времена изменились, спрос был на молодых и шустрых,умеющих держать нос по ветру, и Чистяков, со всем его опытом, мог оказаться неу дел. Поэтому, когда сын его двоюродного брата сделал большую карьеру вНовгороде и приехал в наш город с большими деньгами и еще большими планами набудущее, и предложил ему уволиться из органов и пойти в его фирму начальникомслужбы безопасности, он недолго раздумывал. Он дал согласие и теперь дожидалсятолько официального открытия в городе филиала новгородской фирмы, а пока попривычке прослушивал разговоры своего партийного босса, набирая на негокомпромат на всякий пожарный случай.

Выйти на конспиративную квартиру в «сталинском» доме былонесложно, потому что передвижения всех больших и не очень больших начальниковиз Смольного были известны и не менялись годами: из дома на работу, высшееначальство тоже в Смольном, пешком дойти, совещания, выезды на места, ворганизации, два раза в год – торжественное праздничное заседание в театреоперы и балета им. Кирова – тьфу! Сейчас опять переименовали в Мариинку!Поэтому, когда подчиненные доложили Чистякову, что Николай Степанович изредкаездит куда-то в город, он сгоряча подумал, не завел ли старик любовницу, но, позрелом размышлении, эту мысль отбросил, потому что чего-чего, а этого заНиколаем Степановичем не водилось: честно прожил всю жизнь с одной женой иникогда ей не изменял, чему, откровенно говоря, сам Чистяков немало удивлялся,не уставая поражаться ее габаритам. Тем более стоило поинтересоваться, куда этоповадился Николай Степанович, и хоть старый осел пытался соблюдать конспирацию,он оставлял машину за полквартала и героически шел к нужному дому пешком,квартиру вычислили быстро. Нашпиговать ее микрофонами было делом техники,чистяковские мальчики были профессионалами. И хоть у Кастета при себе всегдабыло не меньше семи человек охраны, которая входила в квартиру первой и якобытщательно осматривала ее, ни одного микрофона пока не нашли. Сегодняшний уловЧистякова просто потряс. Смерть Ольги его никак не устраивала: карьера ворганах заканчивалась, и все его будущее зависело теперь от нового назначения,он должен был показать себя перед новыми хозяевами во всем блеске.

После обеда вдруг нагрянули три разбитные тетеньки изхозяйственного отдела мыть пол на всем этаже. Сотрудники стояли в коридорекучками у каждой двери, кое-кто прогуливался по коридору. Надежда увидела, чтодверь на лестницу распахнулась и вбежала Людочка, секретарша из пятого отдела.Люда подскочила к Надежде, одиноко читающей журнал, она была очень возбуждена.

– Ой, Надежда Николаевна, что я скажу!

Полякова с Пелагеей придвинулись поближе, остальные дамытоже сделали два шага в их сторону. Повинуясь какому-то импульсу, Надежда взялаЛюду за руку и отвела подальше в уголок к лифту, там им никто не мог помешать,потому что лифт опять не работал. Дамы разочарованно отступили.

– Вы представляете, Надежда Николаевна, беру я уВиктора Андреича в кабинете сегодня справочник по ГОСТам на документацию исмотрю, там письмо какое-то. Я к нему: не ваше ли? Ну, вы представляете, что онмне ответил.

Надежда представила и поежилась. Виктор Андреевич Кухаренкобыл начальником пятого отдела уже много лет, и хоть возраст его был уже далекоза шестьдесят, никаких способов заставить его уйти на пенсию в природе несуществовало. Виктор Андреевич знал точно: пока он может дышать, он будетработать. Разумеется, под словом «работать» он имел в виду сидеть в кабинетеполный рабочий день и распекать нерадивых сотрудников. «Дисциплина и порядок» –стало его девизом на многие годы. Виктор Андреевич был суров, но справедлив иособенно любил воспитывать молодежь, а тренировался на своих бесчисленныхсекретаршах. Он упорно брал в секретари только молодых девушек, причем безвсякой задней мысли, а с искренним желанием воспитывать кадры, и делал это сострастью. Он неусыпно следил, чтобы секретарша не болталась без дела, содержалав порядке свое рабочее место, даже делал замечания по поводу одежды и прически.Так, позапрошлым удивительно знойным летом, когда весь город буквально плавилсяот жары и все, даже пожилые дамы весьма плотной комплекции, ходили на работу вдачных сарафанах с открытой спиной, иначе в общественном транспорте было невыжить, секретарша Виктора Андреевича вынуждена была являться на работу вблузке с длинными рукавами, правда, он сам тоже ходил на работу в плотном синемкостюме, но бедной Люд очке от этого было не легче.