отлично помнила эти истории: в детстве только они и могли отвлечь Кристофера от чего угодно в ее пользу. Она специально просила его рассказывать их, лишь бы он провел лишний час с ней, а не с Маргарет или книгами.

– Ты не лжешь? Про убийства фей и их продажу?

– Фэйри не могут лгать, – фыркнула Эбигейл. – Я видела расписки, видела все эти ужасные… товары.

Волшебные огоньки Кристофера мерцали, разгоняя темноту, но не тяжелое молчание, повисшее в комнате.

* * *

Эбигейл снова откинулась на подушки и смежила веки, не в силах больше удерживать гламор, скрывающий истинный цвет ее радужек. Перед глазами тотчас всплыла одна из комнат Силкинг-хауса – стены ее скрывали стеллажи, а по центру стоял стол с разложенными на нем ножичками, скальпелями, спицами, крючками и прочими инструментами. Особенно запомнилась размазанная радужная пыльца рядом со склянкой, полной ею до половины. Сколько же цветочных фей понадобилось убить ради этого?.. И не к таким ли жестоким тварям угодил старый друг Эбигейл, тогда, в Нодноле? Тот, кто рассказывал ей истории о дружбе со смертными, о старых временах, когда волшебные создания не прятались в холмах, и о своих мечтах вернуть все это… Он был так убедителен, так верил в то, что смертные и волшебный народ могут жить в мире, а потом ушел из Дивного Края в мир людей и пропал. Эбигейл не смогла найти даже его тело. Может, его вот так же разрезали и продали? Она не знала, но тогда, в Нодноле, многие пропали.

– Вы не смогли спасти шелки, да? – наконец подала голос Бетани.

– Я смог забрать только Эбигейл, – покачал головой Кристофер. – Мне тоже пришлось нелегко.

– Почему?

– Во мне течет волшебная кровь. А этот рябиновый дом… Он построен, чтобы защитить хозяев от волшебства.

– Я нашла шкуру шелки. На первом этаже, третья комната по коридору от главного входа. Сундук с железной щеколдой стоит на второй полке снизу стеллажа у правой стены. Я не смогла его открыть. – Эбигейл показала обожженные пальцы, кожа на них пузырилась и сочилась сукровицей.

Кристофер дернул уголком рта:

– Надо приготовить мазь…

– Оставь, чуть позже я просто прогуляюсь до Родника Исцеления.

– Он в… Волшебной Стране? – заинтересовалась Бетани. – А туда можно дойти человеку?

– Разве что очень не повезет, – отозвалась Эбигейл.

– Поче…

Небо расколол удар грома, настолько неожиданный и сильный, что девушки испуганно вскрикнули, а стекла задрожали.

– Это еще что? – Кристофер направился к окну, и грохнуло второй раз.

Стекла с жалобным «дзин-н» разлетелись, осыпав его градом осколков.

– Кристофер! – Бетани кинулась к нему, но споткнулась: Эбигейл удержала ее. – Да что ты… – начала было Бетани, но осеклась на полуслове, явно разглядев ее левый глаз – не синий, а янтарный.

Раздался третий удар грома. В окна влетел настолько сильный ветер, что Бетани швырнуло на пол. Если бы ее протащило от окна, ушибленным копчиком бы не отделалась. Огоньки Кристофера заметались по комнате и угасли один за другим.

– Что это? – шепнула Бетани.

Небеса прорезала ветвящаяся молния, и хлынул ливень.

– Три удара грома перед одной молнией? Эбигейл, что произошло? – Кристофер помог подняться Бетани, ошарашенной и дрожащей.

В доме поднялся шум: слуги и хозяева проснулись, напуганные грохотом и звоном. Эбигейл выбралась из постели и, пошатываясь, направилась к оконному проему, прямо по осколкам.

– Шелки. Ты слышишь?

Кристофер нахмурился

– Слышу, – тихо отозвался он.

Барабанил ливень, шелестел сад, выл ветер… Ветер ли? Нет, то был не ветер, то пели тюлени-оборотни. И песнь их была полна боли и ярости, ненависти и слез.

Они проклинали тех, кто погубил их сестру.

* * *

Об урагане в Линкосте написали все газеты страны. Еще бы! Вырванные с корнем деревья, разбитые окна, проломленные крыши, затопленные подвалы и десятки жертв – в основном, конечно, рыбаков. Многие вышли в море теплым вечером, ведь грозы и шторма ничего не предвещало. Один из тех, кому посчастливилось выжить, рассказывал, что тюлени не давали людям доплыть до берега, а кого и утаскивали в глубину. Конечно, ему не верили. Разве такое бывает, чтобы тюлени топили людей? Чего только спьяну ли, со страху ли не привидится? Никаких тюленей не было!

Но кое-кто знал, что рыбак не соврал.

К полудню, когда шторм стих, Кристофер отправился к особняку Силкингов. Еще ночью он приметил небольшую рощицу, из которой можно было скрытно наблюдать за домом. Бетани собрала ему с собой сэндвичей и воды, поэтому голод ему не грозил. Привязав коня неподалеку, Кристофер устроился на поваленном бревне и принялся внимательно изучать место, из которого он не иначе как чудом вытащил Эбигейл.

В отличие от Линкост-хауса, в котором выбило все окна и изрядно потрепало сад, Силкинг-хаус выглядел ничуть не хуже, чем вчера: все окна на месте, утесник без единой сломанной веточки кивает на легком ветру вместе с рябинами. От непогоды, что вызвали шелки, эти люди себя защитили.

«Как жаль, – мрачно подумал Кристофер, глядя на изрезанную осколками тыльную сторону ладони, – что гнев оборотней пал на кого угодно, кроме тех, кто этого заслуживает».

Трижды дворецкий выходил к воротам. Каждый раз он пристально смотрел на дорогу, словно кого-то ждал. На четвертый ему наконец повезло: показался всадник на гнедом. Конь был в пене, – видно, что ездок его не щадил, подгоняя. Достигнув особняка, мужчина соскочил на землю и, бросив скакуна у ворот, поспешил за слугой. Конь так и остался стоять, поводя боками и тяжело дыша.

У седла висела сумка, – судя по виду, пустая. Для чего она предназначалась, Кристофер узнал минут через тридцать. Всадник вернулся со шкурой в руках.

Едва он скрылся и стих стук копыт, как двери особняка снова распахнулись, выпуская двух крупных мужчин с каким-то свертком, не больше полутора метров. Замотанное в белую простыню тело девушки-шелки волокли, словно мешок, задевая им любые препятствия.

– А могли и меня так же тащить. – Эбигейл, как всегда, появилась неожиданно. – Спасибо, что спас, Крис.

Тот только дернул уголком рта, кинув беглый взгляд на ладонь, где наперстянка расцвела первыми в этом году цветами.

– Ты говорила, что дом ей не страшен.

– Я думаю, она покончила жизнь самоубийством. – Эбигейл присела рядом, прижавшись к плечу Кристофера.

Выглядела она снова великолепно, разве что была бледна, и в этот раз морок скрывал не одежду, а лишь цвет ее глаз, в которых застыла печаль.

– Когда поняла, что помощь не придет. – Эбигейл помолчала. – А если и придет, то погибнет вместе с ней в этом рябиновом склепе!

Кристофер задумчиво смотрел, как слуги грубо закидывают землей тело шелки. Ему было не по себе. Когда он соглашался на эту авантюру с отдыхом у моря, о котором так ярко и красноречиво писала Эбигейл, он ничего не ждал. Он ничего не чувствовал и не хотел, потому что потерял и любовь, и семью. Его мучили кошмары, раз за разом возвращая то в замок эльфа, то в заколдованный лес, то в болото. А иногда ему снились тела близких, изуродованные болезнью.

Но у него остались волшебство и книги. Изучая заклинания и трактаты, учась варить зелья и ища вход под Холм, Кристофер не отвечал себе на вопрос «зачем». Он боялся признаться, что это погружение в магию ему необходимо, чтобы изгнать страх, неуверенность, неизвестность. После встречи с эльфом, после правды о Кларе, после смерти семьи – чтобы быть готовым. Чтобы защищаться и… защищать? Он заперся в комнате, где не было свободного места – бумага, книги, чернила, травы, ингредиенты и страх. А Эбигейл вытолкнула его прочь – в мир, где он снова почувствовал себя живым. Способным видеть сокрытое от обычных глаз, слышать неслышимое человеческими ушами, творить чудеса и… спасать. Жаль, не всех.

Слуги унесли лопаты и скрылись в доме.

– Интересно, сколько таких вот проплешин уже заросло травой? – негромко спросил он.

– Судя по тому, что я видела, не от всех осталось тело. – Эбигейл поднялась и посмотрела на него сверху вниз. – Ты спрашивал, что мне от тебя нужно? Так вот, я хочу вернуть волшебство! Я хочу найти дорогу к Источнику Истинного Волшебства! – Увидев, что Кристофер хочет что-то сказать, Эбигейл взмахом руки остановила его и продолжила: – Источник важен! Когда люди заперли его, они обрекли чудеса на угасание и исчезновение, ослабили фей и фэйри. Теперь нам опасно приходить в этот мир, ведь такие, как Силкинг, могут лишить нас свободы и жизни! – Глаза ее горели яростной решимостью, и Кристофер невольно залюбовался. – Но и люди пострадали! Ваши семьи, стоявшие у основания Королевства, вырождаются, ты стал первым за много лет, в ком проснулось волшебство. Вы теряете знания: о себе, о своих силах, о том, как спасать тех, кто случайно сошел