впервые официально провозглашенная на переговорах с венграми по Трансильвании, стала частью соглашения с Болгарией по южной Добрудже. Обмен населением с Болгарией был осуществлен новым режимом Иона Антонеску, который на тот момент делил власть с Железной гвардией, но его план был разработан последним карлистским правительством Иона Джигурту и закреплен в соглашении с Болгарией от 7 сентября 1940 г., подписанном с санкции министра иностранных дел Михаила Манойлеску, который был оставлен на этом посту после отставки И. Джигурту на следующие десять дней (до 14 сентября) с целью возложить на него ответственность и за эту территориальную потерю.

Переговоры с Болгарией начались 19 августа в румынском городе Крайова. В их ходе румынские дипломаты находились даже в более затруднительном положении, чем в Турну-Северине и Вене. Гитлер еще 31 июля определил, каким образом должен быть решен территориальный спор между этими двумя странами: Болгарии следовало вернуть весь Кадрилатер, а северная Добруджа должна была остаться в руках румын (напомним, что страны Антанты позволили румынам вновь аннексировать Кадрилатер в качестве наказания Болгарии за ее участие в Первой мировой войне на стороне Центральных держав). Вскоре после этого немцы довели это решение фюрера до сведения как болгар, так и румын. До этого момента румыны тешили себя надеждой, что им удастся удовлетворить болгар и стоявших за ними немцев, уступив Болгарии лишь часть Кадрилатера. Повергнув румын в шок, решение Гитлера не удовлетворило и болгар, которые надеялись аннексировать обе части Добруджи[335].

Румынские права на южную часть Добруджи были значительно более спорными, чем на Трансильванию, поскольку на момент ее аннексии в 1913 г. этнические румыны составляли лишь незначительный процент населения и, вопреки всем усилиям по румынизации, в 1940 г. они еще составляли меньшинство (см. гл. 2). Показательно, что в 1913 г., когда провинция была аннексирована в первый раз, некоторые румынские интеллектуалы, включая Николае Йорга, публично выступили против аннексии, считая ее необоснованной и потенциально вредной для страны, поскольку вследствие нее слишком много лиц нерумынской национальности получили румынское гражданство. Во время переговоров в Крайове болгарские дипломаты, а также пресса в Болгарии часто пользовались цитатами из публичных выступлений этого рода, чтобы подорвать румынские позиции на переговорах[336].

Румынское общественное мнение также не особенно интересовалось судьбой Кадрилатера[337]. На Коронном совете 20 августа, где обсуждалась тактика переговоров в Крайове и Турну-Северине, Н. Йорга еще раз высказался за возвращение юга Добруджи Болгарии, повторив свое саркастическое замечание 1913 г., что у румын нет никаких исторических и этнических прав на регион. И он добавил «Если ценой такой уступки мы приобретем дружбу [с Болгарией], то мы недорого заплатили». А. Вайда-Воевод выступил с подобными же заявлениями, и, хотя голосование не состоялось, нет сомнения, что такая позиция на тот момент выражала точку зрения большинства совета[338]. Лидеры Национал-царанистской партии, которые критиковали принятие Каролем Венского диктата без сопротивления, также полагали, что Кадрилатер не стоит войны и что румынские права на него сомнительны[339].

Вдобавок Германия и Италия не были единственными странами, которые оказывали давление на Румынию, чтобы она уступила Кадрилатер Болгарии: то же самое ранее делали Великобритания и Франция. Лондон еще в мае 1939 г. намекнул, что Бухарест должен принять в расчет такую возможность, чтобы вывести Болгарию из-под германского влияния и побудить ее присоединиться к Балканской Антанте. В тот момент румыны неохотно последовали этому совету, начав переговоры с Болгарией. Но вскоре эти переговоры зашли в тупик, и возможность решить этот спор в более благоприятных для себя условиях, т. е. до капитуляции Франции, румыны упустили[340]. Британский премьер Уинстон Черчилль, выступая 4 сентября 1940 г. в Палате общин, заявил, что он всегда считал, что юг Добруджи нужно вернуть Болгарии, а министр иностранных дел лорд Галифакс приветствовал переговоры Болгарии и Румынии по данной проблеме[341].

Но в августе – сентябре 1940 г. не болгары с румынами, а Гитлер решил, какой у них будет новая граница. В начале сентября он счел, что переговоры слишком затянулись, и 4-го числа того же месяца потребовал их немедленно завершить на условиях, указанных в его телеграммах, направленных в Софию и Бухарест еще 31 июля: юг Добруджи возвращается Болгарии, не больше и не меньше. Договор, оформивший это требование, был подписан уже через три дня[342].

Отсутствие прогресса на переговорах в Крайове в течение августа 1940 г. объяснялось не продолжавшимися тяжбами по размеру территориальных уступок: обе стороны сознавали, что Гитлер уже решил за них эту проблему. Камнем преткновения был обмен населением. Предложение было выдвинуто румынской делегацией, руководимой Александром Крецяну, одним из самых образованных и талантливых румынских дипломатов, который на тот момент занимал пост генерального секретаря министерства иностранных дел Румынии. По румынскому настоянию в Крайовский договор был внесен пункт 3-й, предусматривавший обязательный обмен этнических болгар из северной части Добруджи на этнических румын из южной части этой исторической области, которая уступалась Болгарии[343].

И в этом вопросе бросается в глаза разница в румынской позиции по отношению к Добрудже и Трансильвании. Потеряв север Трансильвании в пользу Венгрии, румыны моментально утратили интерес к обмену населением. Более того, на протяжении Второй мировой войны румынское правительство активно препятствовало эмиграции этнических румын из северной Трансильвании в южную, возможность которой предусматривалась Венским договором с Венгрией. Причиной такой кардинальной смены румынской позиции был политический расчет: памятуя, что численное преобладание этнических румын над этническими мадьярами послужило главным аргументом в пользу аннексии Румынией Трансильвании после Первой мировой войны, румыны считали сохранение такого положения непременным условием для будущего возвращения севера Трансильвании в состав Румынии[344]. Потерю же южной Добруджи правительство и общественное мнение восприняли как окончательную, в отличие от северной Трансильвании, которую румыны были полны решимости вернуть во что бы то ни стало. Поскольку вопрос о возвращении юга Добруджи был фактически снят с повестки дня, выселение тамошних этнических румын не воспринималось как стратегическая потеря, в то время как удаление этнических болгар из северной части провинции и ее заселение румынскими переселенцами с юга должно было укрепить контроль Бухареста над этой территорией. Так политические расчеты примешались к идеологическому импульсу начать наконец работу по полному «этническому очищению» Румынии.

Насколько серьезно румыны рассматривали переговоры в Крайове как удобный момент для начала такого всеобъемлющего «очищения», показывает то обстоятельство, что А. Крецяну первоначально предложил обменять всех этнических болгар Румынии на всех этнических румын Болгарии[345]. Болгарская сторона вначале приняла это предложение, но вскоре обе страны по разным причинам отказались от него. Румыны были обеспокоены