Она ушла, сама оскорбленная гордость и достоинство, женщина, которая всегда вела себя прилично. Человек, мир которого прост и ясен, человек, в ум которого навеки вбиты железобетонные истины, человек, который никогда ни в чем не сомневается. Из нее вышел бы отличный солдат – она не задумываясь выполнила бы любой приказ, накрыла бы собой любой дзот, если бы знала, что этого требуют правила.

Шнайдер улыбнулся загадочной улыбкой куда-то в пространство и стал собираться, мурлыкая под нос «Сильву». В голове у него вертелась фраза из письма запорожцев турецкому султану: «Негоден ты будешь сынов запорожских под собою иметь». Он был спокоен и зол, советский шпион и полковник СС, сверхчеловек Александр Шнайдер.

Весь день творил докладную записку для шефа. Нужно было предоставить отчет за прошедший месяц, а как на грех, похвастаться было нечем. Тройка паршивцев, обругавших фюрера в пивной, какой-то идиот-плотник, купивший русский словарь в букинистическом, таинственная шифрограмма из швейцарского консульства – улов небольшой. Провозившись четыре часа, Шнайдер отправился вместе с сослуживцами на обед. Говорили о футболе, который Шнайдер в глубине души презирал, как игру грубую и глупую. В столовой давали жареную картошку и жирные свиные отбивные, которые Шнайдер всегда недолюбливал. Впрочем, удивляться не приходилось: если день плохо начался, то и продолжение у него будет не намного лучше. Механически пережевывая мясо, Шнайдер кивал в ответ на реплики коллег, а сам все пытался придумать, что бы ему все-таки написать в отчете. И только в конце обеда он вспомнил, наконец, что в отчете за прошлый месяц не упомянул, что работники итальянского консульства в последнее время существенно активизировались. За такой активностью, несомненно, стоило последить! С радостным сердцем он вернулся в кабинет, разорвал старый отчет и начал новый, куда более оптимистичный и важный! Посредине второй странице, на словах: «В целях дальнейшего усиления контроля за союзными элементами из вышеупомянутого…» телефон зазвонил.

– Алло? – спросил Шнайдер.

– Это я, Майерс.

– Здравствуйте, инженер, – заулыбался Шнайдер. – А я уж боялся, что больше вас не услышу.

– Вы боялись, а я надеялся.

– Ну что вы опять со мной так грубо, – упрекнул его шутя Шнайдер. – Я к вам со всей симпатией, а вы… Есть у вас для меня что-то новенькое?

– Приезжайте сегодня Унтер ден Линден 63. В восемь вечера. Будет разговор.

Номер дома показался Шнайдеру странно знакомым.

– Я заинтригован, – сказал он. – Обязательно буду.

– Всего доброго, – Майерс повесил трубку.

Через несколько часов, закончив писать отчет, Шнайдер аккуратно подшил бумаги в папку и отнес секретарю. Довольный проделанной работой, Шнайдер отправился сперва в ресторан, где неспешно отужинал, а потом поехал на встречу с агентом.

–

Уже вечерело, Берлин быстро скрывался в темноте, как подводная лодка в море. Уютно устроившись перед камином, обсуждали будущее Германии трое немолодых мужчин: генерал Бек и двое его гостей: полковник Шнайдер и инженер Майерс. Генерал был известным диссидентом, потомственным офицером, ярким представителем прусской аристократии. Неспешная беседа продолжалась уже довольно давно и, кажется, плодотворно: вторая бутылка коньяка подходила к концу. Шнайдер говорил, Бек и Майерс внимательно слушали.

– Вы сами видите, что происходит, – сказал Шнайдер. – Русские наступают, и наступают все быстрее, все решительнее. Мы послали на фронт всех юношей, всех мужчин среднего возраста, скоро дойдем до стариков и детей. Половина страны лежит в руинах, всюду бомбы, смерть и разрушения. Вы знаете сами, что война проиграна.

– Через несколько месяцев русские будут уже в Берлине. Разве это общество процветания, о котором говорил фюрер? Стоило ли столько лет работать на благо Германии, чтобы умереть от голода и холода в ГУЛАГе?

– Не стоит, – кивнул Бек.

– Со дня на день американцы откроют второй фронт. И что будет тогда? Стоит янки оказаться здесь – и о германском суверенитете можно будет забыть. Германию разворуют, растащат на части и будут играть этими кусочками, как марионетками, дергать за ниточки на потеху публике.

Бек снова кивнул.

– Я давно слежу за вами, господин генерал, – уважительно сказал Шнайдер. – В то время как вся страна кричала: "Варшава – параша, Польша будет наша", уже тогда, в далеком тридцать девятом, вы предупреждали, что это – первый шаг в пропасть. Я завидую вашему дару предвидения, вашему пониманию психологии стран, когда вы предостерегали Германию от агрессивных шагов, сплотивших враждебную коалицию. В итоге весь мир оказался против Германии, и Германия не сможет противостоять миру.

– Спасибо, – кивнул Бек.

Шнайдер сделал паузу. Он ждал, что Бек скажет что-нибудь на тему: "А я предупреждал Гитлера в тридцать девятом", но тот молчал.

– Что касается меня, – заявил Шнайдер, – мне жаль, что мы раньше с вами не встретились, я считаю, это была большая ошибка с моей стороны, что я не пришел к вам раньше со своими предложениями, до того, как эта ужасная война унесла миллионы жизней.

– Не корите себя, – улыбнулся Бек. – Еще коньяка?

– Да, спасибо. За Германию!

– За Германию, – кивнул Бек.

Генерал был абсолютно спокоен, и это начало смущать Шнайдера. Он понял, что не чувствует этого лысого худого старика, похожего на благородного немецкого дога. В глазах Бека светился ум, взгляд его был внимателен, но прочитать его мысли казалось невозможным. "Надо добавить конструктива", – решил Шнайдер.

– Подумайте, у нас есть шанс еще сохранить Германию как независимое государство, – сказал он. – Стоит нам сбросить ярмо нацизма, сокрушить оковы гестапо, очнуться от кровавого ужаса, в котором мы оказались по милости бесноватого маньяка, как настанет новый, светлый, особенный мир, тот, о котором мы все мечтаем. Мы сможем возродить исконные германские ценности, вернуться к нашим духовным основам: демократии, равноправию и гуманизму. У нас появится шанс влиться снова в дружную семью народов, смыть грехи прошлого.

– Вы думаете, что это омовение возможно на безвозмездной основе? – спросил Бек.

– В случае с американцами – думаю, да, – сказал Шнайдер. – Я думаю, если Германия сама освободится от фашизма и перестанет поддерживать Японию, Рузвельту будет сложно объяснить своим избирателям, почему нужно продолжать войну. А если Германия договорится с Советским Союзом, то об англичанах можно будет не беспокоиться.

– Интересно, – сказал Бек.

– Я, как представитель Советского Союза, очень надеюсь на плодотворное сотрудничество с вами, – продолжал Шнайдер. – Конечно, я не дипломат, и я совсем не уполномочен предложить вам прямо сейчас место канцлера в новой Германии, но, я думаю, именно вы больше всех остальных имеете право стать главой нации.

– Разве это не должно решиться на выборах? – спросил Майерс.

– Мы же знаем, что такое выборы, – подмигнул Шнайдер. – Главой нации станет тот, кого предложит