самая мощная партия. А после победы над фашистами этой партией будет коммунистическая партия Германии. Она и выдвинет вас на пост главы государства.

– Вы так думаете?

– Конечно! – Шнайдер обрадовался, ему показалось, что в голосе Бека, наконец, зазвучала заинтересованность. – Конечно! – повторил он. – Вы – человек, избавивший Германию от самого ужасного кошмара, коммунисты почтут за честь выдвинуть вашу кандидатуру.

– Я так понимаю, Германия должна стать коммунистической?

– Мне кажется, сейчас еще рано об этом говорить, – сказал осторожно Шнайдер. – Вы, конечно, понимаете, что возврат к старой Веймарской Республике невозможен. Мы, коммунисты, считаем, что лучше знаем, как должно быть устроено общество, и Советский Союз на своем примере уже доказал, что эта общественная модель работает!

Шнайдер снова сделал паузу, ожидая вопросов, но Бек молчал.

– Вы знаете, что люди в массе своей плохо ориентируются в вопросах политики и экономики, – сказал Шнайдер. – Для этого у них нет ни времени, ни необходимой подготовки. Западные лжедемократии кричат, что они предоставляют право выбора людям. А эти люди вообще понятия не имеют, что такое выборы! Вы думаете, они понимают, что на самом деле выбирают, за кого голосуют, к каким последствиям приведет их выбор?

– А вы понимаете последствия того, что вы делаете? – спросил ехидно Майерс. – Вы что, Бог?

– Я не бог! –Шнайдер враждебно посмотрел на него.

– Продолжайте, – коротко сказал Бек, .

– Там, за океаном, одурачивают, обкрадывают, убивают людей, и все это упаковывают в красивую коробку с ленточкой, на которой написано "демократия". Ведь посмотрите – ни в одной сфере человеческой деятельности, кроме политики, демократии и близко нет. Почему-то мы согласны доверить свою жизнь только квалифицированному врачу, а не первому встречному из подворотни. Никто не поведет своих детей к учителю, если у того нет диплома. Чтобы стать машинистом поезда, надо учиться пять лет. Так почему же все граждане должны принимать участие в выборах, если они понятия не имеют о политике? В этом и заключается направляющая роль коммунистической партии. Мы помогаем людям делать выбор. И поглядите – люди счастливы, они рады, они понимают, что все, что делается нами – делается для их же блага.

– Да, я видел это в советских фильмах, – рассудительно кивнул Бек. Так кивает психиатр, когда шизофреник спрашивает его: "Доктор, вы знаете, что марсиане сосут мой мозг по ночам?"

– Недавно я видел лживые газеты, в которых говорилось о том, что коммунисты якобы устраивают чистки, применяют пытки и прочую дребедень. Но вы же понимаете, что это все – глупость. Вы – достойный, уважаемый человек, освободитель нации. И вдруг советское правительство станет устраивать чистки в славных рядах героев Сопротивления? Полнейшая чушь и демагогия! Это все равно что вычистить Ленина из партии!

Бек налил еще коньяку, в этот раз выпили за скорейшее падение нацизма. Шнайдер почувствовал, что краснеет, жесты его стали плавными, глаза засветились, отражая пламя в камине.

– Я рад, что даже в таких странах, как Англия или Америка, которые долго хотели стереть в пыль Советское Государство, пытались изолировать нас, уничтожить, поддерживали пятую колонну и всякого рода враждебные элементы, все-таки возобладало понимание, что мы не исчадия ада, мы – страна, которая заботится о людях труда, создает им условия для жизни, счастья и процветания. Почитайте левую прессу в той же Англии, там много верного про нас написано, и не зря! Мы построили фабрики, заводы, провели коллективизацию хозяйства, уничтожили неграмотность, нищету, безработицу. Советский человек счастлив, что живет в такой огромной и могучей стране. Рабочие во всем мире могут только завидовать условиям труда в Советском Союзе! Советская медицина – самая лучшая медицина в мире! Советская армия – самая мощная и непобедимая! – Шнайдер остановился, подумав, что при немецком генерале эту тему лучше не обсуждать.

– У вас, действительно, очень мощная армия, – кивнул Бек.

– Я, кажется, отвлекся, – Шнайдер икнул. – Прошу прощения.

– Ничего страшного. Герр Майерс сказал мне, что вы хотите что-то предложить, – сказал генерал Бек спрокойным ровным тоном.

– Ах, да, – оживился Шнайдер. – Я уже говорил инженеру Майерсу. Вкрадце суть такова: наш агент может устранить Гитлера. После чего, как мы надеемся, вы сможете взять власть в Германии в свои руки. И, конечно же, мы надеемся на плодотворное сотрудничество сейчас и в будущем.

– Я понимаю, – кивнул Бек.

Возникла пауза. Шнайдер вдруг снова почувствовал себя неуверенно. Ему показалось, что все, что он сейчас сказал, будет использовано против него.

– Вы бы хотели еще о чем-нибудь спросить? – сказал он.

Бек и Майерс переглянулись, как экзаменаторы после ответа студента.

– Я свою точку зрения высказывал еще раньше, – сказал Майерс, – меня вы не переубедили. Я вам не верил, когда вы пытались пропагандировать нацизм, не верю и теперь, когда вы агитируете за коммунизм.

– Жаль, – сказал Шнайдер. – Я старался как мог.

– Герр Шнайдер, – сказал Бек, – нам необходимо какое-то время, чтобы подумать и обсудить ваше предложение.

– Да, конечно, я понимаю, – Шнайдер встал. – Мой адрес и телефон герр Майерс знает, звоните в любое время. Цели у нас одни и те же, враги тоже, так что я буду рад, если мы объединим наши усилия.

Бек и Майерс тоже встали.

– Мы не заставим вас долго ждать, – сказал Бек. – Большое спасибо, что навестили меня. Было очень интересно услышать вас.

– Благодарю, – Шнайдер по привычке хотел щелкнуть каблуками и вскинуть руку в нацистском приветствии, но удержался и только резко кивнул при прощании.

Лишь выходя из квартиры, Шнайдер понял, что этот жест он скопировал у Гитлера. Точно так же фюрер кивал Гинденбургу в одной старой кинохронике, посвященной выборам тридцать второго года.

Майерс и Бек вернулись в гостиную. Комната была все та же, но у обоих было ощущение, что что-то очень изменилось. Словно принц Гамлет покинул сцену, и теперь участники массовки могут спокойно обсудить, что же делать с Датским Королевством дальше.

Генерал поставил коньяк в шкаф и предложил сесть за письменный стол.

– Что вы скажете, коллега? – спросил он Майерса.

– Коммунистическая пропаганда еще хуже нацистской! – презрительно сказал Майерс.

– Вы считаете? – Бек удивленно поднял бровь.

– К нацистской я уже привык, – сказал Майерс, – а коммунистическая мне еще в новинку. Этот большевик в мундире эсэсовца вызывает у меня острое раздражение своим самодовольным разглагольствованием.

– Боюсь, тут есть моя вина. Русские не умеют пить без закуски.

– Он не сильно был пьян, просто он сам по себе – коммунист, – последнее слово Майерс выплюнул, как горькую маслину. – Советская демократия! Что эти русские знают о демократии, что они могли о ней слышать? У них называется демократией, когда начальник выбирает себе заместителя из пяти