— Да, — затравлено моргаю.

— Я могу быть резок. Скажи мне об этом нормально вечером! Я извинюсь. Только избавь меня от демонстраций.

— Извини, — шепчу. — И спасибо тебе за птиц надувных. Я просто… — судорожно перевожу дыхание. — Немного странно себя чувствую, после того, что было у нас. Неуверенно и…

— Об этом тоже поговорим вечером, — строго говорит Алексей. — К пяти в больницу поедет водитель. Созвонись до этого времени с бабушкой и узнай, что нужно привезти.

— Хорошо, — киваю.

Телефон Баринова начинает снова вибрировать и вспыхивать экраном.

Он кидает на него взгляд и возвращает его ко мне, сближая наши лица.

Целует меня, на этот раз нежно, всасывая в рот, мою пострадавшую нижнюю губу. Это больно и удивительно приятно.

Низ моего живота простреливает чем-то томным и сладким.

Я отвечаю Алексею на поцелуи и сама прижимаюсь ближе, желая быть зажатой между стеной и его телом плотнее.

— Если бы не твоя сестра на кухне, — несдержанно шепчет мне Баринов и запускает руки мне под платье и лаская именно там, где мне больше всего сейчас хочется ощущать его руки, — я бы сейчас наказал не только твой рот.

С моих губ срывается непроизвольный разочарованный стон. Я однозначно не против наказания! А что делать надо, чтобы наказали?

— Все, все, — он несколько раз запечатывает мои губы останавливающими поцелуями и выпускает из рук. — До вечера.

— Да… — отзываюсь тихо и смотрю, как он, не оборачиваясь, выходит за дверь.

Здравый смысл, постепенно возвращаясь, спрашивает меня: «Что это было? И кто из нас двоих был прав?»

Кажется, кто-то из философов говорил, что женщины удивительно быстро принимают идеи и мысли мужчины, с котором спят.

Я, по-моему, слишком даже быстро.

— Ань, я все съела, — в коридор выходит сестра и хитро прищуривает глаза. — А Алексей он теперь вместо Никиты?

— Типо того, — вздыхаю я, подходя к сестре. — Тебе он нравится?

— Да, — расплывается она в улыбке, — а ещё Алексей сказал, что подарок нам привезёт, и чтобы я тебе об этом не говорила… ой… — прикрывает рот ладошкой. — Сказала, — добавляет расстроено.

— А что за подарок то? — интересуюсь я.

— Не знаю, — жмёт сестра плечами.

— Все ясно с тобой, — улыбаясь, иду к чайнику и наливаю ей чай.

Чувствую себя так, будто меня покатали на эмоциональной карусели. Даже голова кружится. Так ещё теперь и подарок из головы не выходит. Интересно, что это?

— Нют, у меня чай соленый, — ноет сестра.

Я отвлекаюсь от своих мыслей и делаю глоток из ее кружки.

— Фу, — возвращаю жидкость в чашку и отплевываюсь. — Как так?

Оглядывпюсь на столешницу и понимаю, что перепутала банки сахара и соли.

Переделываю сестре чай, даю конфеты и ухожу из кухни, чтобы позвонить бабушке. Мне очень не хватает сейчас ее мудрости. Жалко, что нельзя рассказать правду.

Барин

— Хорош чертяга, — Северов поднимает перед собой щенка и осматривает его со всех сторон. — Мужик. Как ремонт в доме закончат, тоже своим куплю.

А у меня не факт, что «своим». Но другого повода купить собаку в моей жизни не будет. Так хоть… будет кому хвостом вилять…

И нет, я не заделался феем. Просто хочу, чтобы мелкая Анина сестрица рыдала белугой, когда будет съезжать обратно к бабуле. Хочу, приручить это «оружее массового поражения» и сделать своим союзником в тылу «врага». Ну… и копошится у меня где-то на подкорке рассказ Ани о детской мечте. Хочется ее порадовать.

— Переноску купили? — спрашивает заводчик.

— Да вот стоит, — показываю ему жестом на пол. — И в тачке ещё целый пакет из зоомагазина. Северов, хорош пса тискать, поехали. Дел ещё полно.

— А у меня сегодня ещё репетиция свадебного танца, — жалуется Сергей, пока продавец собаки пересчитывает деньги.

— Хочу это видеть, — тихо угораю. — Это ты так к свадьбе ещё и запоёшь.

— Ты то сам далеко от меня ушёл? — разводит руками Северов, напоминая, что ради щенка лабрадора мы объездили весь город.

Получаем от хозяина собаки рекомендации по уходу, документы и оставляем свой номер телефона, чтобы заводчик в любой момент мог проверить условия жизни своего бывшего питомца.

— Все-таки Анечка тебя сделала, — ржёт Сергей, разваливаясь на заднем сидении автомобиля. — Надо было забиваться с Саидом. Он ставил на то, что ты ее разок оприходуешь и спровадишь. А я в неё верил.

— В следующий раз, — перебиваю угрожающе. — Начищу вам рожи за то, что обсуждаете в таком контексте мою личную жизнь.

Щенок в переноске начинает беспокойно скулить и скрести пластмассу.

— Тише ты, — шикая, издевается Северов. — У нас тут теперь везде беременные, животные и дети. Нужно фильтровать базар.

— Да уж… — напрягаюсь я, вспоминая об обещаных Ане таблетках. — Давай нас обоих сначала в торговый центр, — говорю водителю, — и будешь свободен. Мы на своих по домам.

Свалить из офиса сразу, как собирался, не получается.

Меня ждут отдел маркетинга, закупок и бухгалтерия. Все кричат, спорят и жалуются друг на друга. Приходится вникнуть в вопрос и лишить всех одного субботнего выходного, чтобы резче думали и экономили мое время.

Девочки с ресепшн кормят и развлекают щенка, восторженно умиляясь и шушукаясь о начальстве.

В шесть заглядывает Глеб и отчитывается о состоянии здоровья Аниной бабушки. Ее обещают выписать, как только перестанет подскакивать давление.

— И ещё, — он хмурится. — Тебе этот расклад не понравится, но за того вертухая неожиданно вступилось начальство зоны. Хотят с тобой перетереть.

— Набирай, — киваю.

Трубка от напряжения просто плавится в моих руках, пока я слушаю душещипательную историю о том, что честнейшего сотрудника преступники заставили сотрудничать угрозами. Что на свободе у него остались беременная жена и мать…

— Ну достаточно! — рявкаю, перебивая. — Вы там все что-то курите или просто охренели? — ору, не беспокоясь о том, что меня может кто-то услышать. — То есть его баб вам жалко. А остальных? Матерей, тоже чьих-то жён? А вдруг выкидыш на нервной почве или инфаркт? Не раскатаете, — угрожаю в открытую. — Лично дожму. Только уже с вами, как с соучастниками.

Бросаю трубку и дышу. Очень опасно в принципиальных вопросах выбирать не мою сторону. Я подобных вещей не прощаю.

— Нагибай их сразу, — говорю Глебу. — Ждать не будем. Пусть продолжается у нас звездопад. Остальным будет наука.