Мотькин оптимизм мало-помалу передавался и мне. Она права,нельзя раскисать.

В Реховоте на остановке автобуса мы увидели Курицу. Онавстречала нас. Вид у нее был — краше в гроб кладут.

— Ребятки, дорогие, наконец-то!

— Римма Львовна, что случилось? — бросилась я кней.

— Плохо, все очень плохо! Я специально прибежала сюда,чтобы иметь возможность с вами поговорить. Я вам по дороге все расскажу.

Но по дороге она ничего рассказать не могла. Улица шла вгору, а Римма Львовна задыхалась от волнения. Тогда Володька предложил сестьгде-нибудь и спокойно поговорить. Мы нашли скамейку перед аптекой.

— Ну, Римма Львовна, успокойтесь и все намрасскажите! — попросила я.

Она снова оглядела нас глазами, полными слез.

— Деточки, помогите мне! — и тут же спохватилась:— Да что ж это я! Вы и так, готовы мне помочь, а я, дура, только время у васотнимаю! Ну, так вот, позавчера убираюсь я в квартире, дома никого, толькоМурочка. Вдруг звонок… в дверь. Я открываю и чуть с ног не падаю. На порогеВальчик, стоит, ухмыляется: «Картина Репина „Не ждали“! Здравствуй, подруга!» Атут Мурочка выглянула, узнать, кто пришел. Он сразу тон сменил и вежливо такменя на прогулку приглашает. Что мне оставалось? Я пошла с ним. Вышли мы издому, идем по улице, молчим. А потом он вдруг стал соловьем разливаться, какаяя умница, как здорово антиквариат через таможню пронесла и что на обратном путимне надо только захватить один небольшой пакет, и тогда мы будем в расчете, ипотом, если мне нужны будут деньги, он всегда, с дорогой душой… Но только, чтобпомнила, если вдруг какие-то осложнения, я его не знаю, а не то… плохо придетсямоим племянникам.

— Ого! — вырвалось у Володи.

— Ну, тут уж у меня душа совсем в пятки ушла! Этот гадзнает, что дороже них у меня и нет никого.

— Римма Львовна, а вы спросили, что должнывезти? — поинтересовалась Мотька.

— Спросила, а он сказал: там видно будет. И ещепроинструктировал меня, как вести себя в аэропорту.

— Пройти таможню, а потом прямиком в туалет? —предположил Володя.

— Не совсем. После таможни зайти в буфет, там он мнечто-то передаст, поменяется со мной мешками. А потом я должна буду пойти втуалет и спрятать на себе то, что в мешке. Ой, а вы-то откуда это все знаете?

— Римма Львовна, дорогая, мы уже таким образом спаслиодного человека, помните, мы вам о нем говорили. Он вчера вернулся из Москвы,цел и невредим! — попыталась я утешить Курицу.

— Правда? Да у меня камень с души свалился! Ой, а чтоже он вез-то?

Мы переглянулись. Сказать или не сказать? Наверное, лучшевсе-таки сказать, а то вдруг она с перепугу в последний момент глупостейнаделает?

— Видите ли, Римма Львовна… — И мы рассказали ей обоперации по спасению Арье.

Она слушала нас с вытаращенными глазами, И только изредкашептала:

— Господи, спаси и помилуй! Когда мы закончили свойрассказ, она спросила дрожащим голосом:

— Значит, я тоже повезу наркотики?

— Нет? вы повезете сахарную пудру! — твердосказала Матильда.

— Римма Львовна, мы сделаем для вас все, что в нашихсилах, — заговорил вдруг Володя, — но и вы должны нам помочь.

— Господи, да я…

— Вы должны взять себя в руки, чтобы не вызвать доманикаких подозрений, это раз, кроме того, я думаю, что их план операции будетизменен, Дело в том, что Тамара, которая должна была встречать вас в Москве,вернулась сюда…

— Ох!

— … и я предполагаю, что она не отпустит вас ни насекунду, даже в туалете!

— Идея! Я придумала! — воскликнула вдруг Мотька.

— Что ты придумала? — спросила я.

— В этом случае мы поступим так: заранее дадим РиммеЛьвовне пакет с сахаром. В самолете вы выбросите в уборную наркотики и приедетесебе в Москву с сахарной пудрой! Чем плохо?

— Гениально! — вскричал Володя. — Просто игениально!

Римма Львовна улыбнулась.

— В самом деле, это несложно! Какие же выумницы! — вдруг расцвела она. — Да, но если в Москве обнаружат, чтоэто сахар…

— А вы-то здесь при чем? — успокоила ее я. —Вы же до последнего момента не знали, что повезете!

— Да, верно… Понимаете, я всегда считала себя страшноневезучей, а теперь нет! Как же мне повезло, что я вас встретила!

— По-моему, нам пора идти, — напомнила я.

— Конечно, конечно, идемте скорее, Мариша там такойобед закатила!

— Только, Римма Львовна, давайте скажем, что случайновстретились, — предложил Володя.

— Да, конечно! Конечно!

А мне в голову вдруг пришло — ведь Фельдманы, наверное, всейсемьей поедут провожать Курицу, и это может очень все осложнить. Надохорошенько над этим подумать.

У Фельдманов нас ждал восторженный прием.

— Почему вы так долго? — недоумевал Шурка.

А Мура просто прыгала вокруг от радости как маленькая. МарияВалерьевна, сияя доброй улыбкой, усаживала нас за стол.

— Садитесь, садитесь! Додик велел его не ждать, онприедет не раньше пяти. Но вас обязательно вечером отвезет, не беспокойтесь.Ешьте, детки, не стесняйтесь! Вот, возьмите пирожки! Салат попробуйте!

Когда мы уже наелись так, что даже дышать было трудно, МарияВалерьевна спросила:

— Ася, это правда, что Игорь Васильевич приезжал?

— Правда. Сегодня утром улетел.

— Ой, какая жалость, опять мне не удалось с нимповидаться. А знаешь, как я в юности была в него влюблена! Ужас! Бегала какоглашенная на все его концерты и спектакли, пластинки все скупала, программкиконвертов собирала, фотографии… — Она улыбнулась собственнымвоспоминаниям. — Я ведь и с Додиком на его концерте познакомилась. Каксейчас помню: прибежала я в Зал Чайковского, нарядная, хорошенькая, стою узеркала, прическу поправляю, а рядом два парня околачиваются, я на них — нольвнимания! Очень они мне нужны, когда у меня кумир! Вдруг слышу, один другомуговорит: «Смотри, какая красивая!», а тот ему отвечает: «А толку что? Она непро нас! Ей Потоцкого подавай!» И так мне смешно стало. Додик меня потом ктвоему дедушке знаешь как ревновал! Хотя и сам всегда был его поклонником. И неудивительно, Игорь Васильевич был тогда такой красавец — умереть, уснуть.

— Он и сейчас красивый! — вступилась за дедаобожающая его Матильда.

— Конечно! — согласилась Мария Валерьевна, —но двадцать лет назад можно было просто с ума сойти!

— Ну, мама, завелась! — проворчал Шурка.

Мы пробыли у Фельдманов до девяти вечера, нам было весело,уютно, как будто нет на свете никаких Вальчиков, Томок, наркотиков! Правда,Мура увела меня к себе и долго пытала, что я имела в виду, когда расспрашивалаее о тети Риммином знакомом. Пришлось сказать, что я ее просто разыгрывала. Незнаю, поверила она мне или нет. Потом Давид Львович отвез нас домой.