Едва мы вошли в квартиру, я не выдержала:

— Мотька, Вовка! Надо поговорить!

— А что? — испугалась Мотька. — Вроде мы всепродумали?

— Далеко не все! Дело в том, что Фельдманы навернякапоедут провожать Курицу. Представляете себе, какая может начаться суматоха?

— Да! Это мне в голову не приходило! Черт знаетчто! — проворчал Володя.

— И к тому же, Курица сказала, что она очень невезучая.А с невезучими людьми могут происходить самые невероятные вещи.

— Это да! — согласилась Матильда.

— У нас в школе есть девчонка, это что-то! —подхватил Володя. — Если есть где-нибудь одна-единственная лужа, она в неевляпается. А еще у мамы в Москве был один приятель, с ним вечно что-тослучалось, он эстрадный музыкант, одно время долго без работы мыкался, наконецповезло, взяли его в ансамбль, поехали на гастроли, в Чехословакию, это давно,еще до перестройки было, заработали там неплохо, накупили всего, а на обратномпути в поезде пожар случился, еле успели выскочить, в чем были! Потом онперешел в ансамбль к известной певице, а она возьми да умри!

— Вот-вот, помните, фильм даже есть такой,«Невезучие»? — встряла Мотька. — Но только нам-то что с этим делать?

— Надо постараться как-то учесть этот момент, —заявил Володя.

— Какой момент? Момент невезучести? — спросила я.

— Вот именно!

— А как его учтешь? Да еще в сочетании с семействомФельдманов в аэропорту? Володька схватился за голову.

— Все, бабы, ложимся спать. Утро вечера мудренее. Яустал так, будто разгрузил три вагона. Бревен!

Утром я проснулась около шести. Мотька спала без задних ног.Вот и подходят к концу наши каникулы! Самые интересные каникулы в жизни!Сколько мы всего увидели, столько узнали, да еще сумели спасти человека. Ведьесли бы у Арье в Москве обнаружили наркотики, ему грозило бы несколько леттюрьмы. А теперь предстоит еще спасти Курицу, и это будет куда сложнее!Почему-то я была уверена, что гениальный по простоте Мотькин план на каком-тоэтапе может дать сбой, и тогда… Даже не хочется об этом думать.

В половине восьмого проснулась Мотька.

— Ась, — сказала она, едва продрав глаза, — аведь это предпоследнее утро здесь.

Как жалко! Я, конечно, по маме соскучилась, но уезжатьнеохота. И на Мертвое море мы не попали.

— Ничего, Матильда, мы с тобой спасем еще парочкубанкиров и завалимся сюда на целый месяц! Что нам стоит?

— А что? В Москве этих банкиров, как собак нерезаных.Запросто спасем! Жалко, конечно, что Арье не банкир.

— Ну, что сегодня будем делать?

— А что в субботу тут сделаешь? Пойдем на пляж,погуляем, потом опять на пляж сходим, а вечером что-нибудь придумаем. Не знаю,как я теперь без моря жить буду! Я, наверное, в прошлой жизни рыбой была!

Когда мы завтракали, в кухню приплелся заспанный Володя.

— Бабы, вы, конечно, на пляж?

— Ясный перец!

— И не лень пешком туда тащиться?

— Не лень!

— А я, пожалуй, еще посплю! — и, отправив в ротсразу три печенья, он удалился.

Рано утром в субботу на улицах было совсем пустынно. Мы шлимолча, наслаждаясь напоследок ласковым солнцем.

— Ой, Аська! Надо завтра не забыть в море монеткубросить!

— Интересно, какую монетку надо бросать, здешнюю илинашу?

— А давай по две бросим. Чтобы уж железно сюдавернуться!

— Хорошая идея! — засмеялась я.

Обычно оживленная, шумная улица Алленби была пуста. Всезакрыто. Народу — никого. Даже у шука Кармель все словно вымерло.

— Ась, а может, нам Косте позвонить? — немногопогодя спросила Матильда.

— Косте? Зачем? — удивилась я.

— Подстраховать Курицу!

— Каким образом?

— Ну, Костя отцу расскажет все (Костин отец —следователь РУОП), и даже если у нас ничего не выйдет и ее задержат, по крайнеймере, будет известно, что она — жертва шантажа!

— Да ты что! Даже думать нельзя о таком варианте!

— Почему?

— Да потому, что пока Костя папе своему объяснит, покапапа с таможней свяжется… представляешь себе, чего Курица успеет натерпеться,не говоря уж о том, что Костин папа может вообще во все это не поверить, самаподумай, какие-то девчонки звонят из Тель-Авива, чего-то городят про наркотики…

— Ты права, я дура!

На пляже не было ни души. Мы с восторгом кинулись в воду.Потом вылезли и растянулись на песке. И вдруг услыхали голоса:

— Гляди, Клав, по-моему, те самые девчонки!

— Вроде да!

Я подняла голову. Неподалеку от нас расположились Клава сТомкой. На ловца и зверь бежит. Может, что-то интересное услышим. Дамыпереоделись и довольно долго решали вопрос, идти ли им сейчас в воду или сперванемного пожариться на утреннем солнышке.

— Мотька, — прошептала я, — идем в воду,чтобы они не подумали, что мы за ними…

Мы вскочили и бросились в воду, делая вид, что не замечаемих. В воде мы издавали самые невероятные возгласы на несуществующем языке.

— Мотия, кармагель! — вопила я.

— Хора, лупендрон! Куша ботана мур?

— Мур! Мур!

Когда-то в раннем детстве мы с Мотькой обожали играть «виностранцев». Мы часами могли нести всякую околесицу на якобы иностранномязыке. Теперь это умение нам пригодилось. В жизни все может пригодиться, дажелупендрон.

Вскоре дамы тоже влезли в воду. Но абсолютно ничегоинтересного не сказали.

Потом, уже лежа на песочке, мы услышали:

— Клав, на каком языке эти девчонки болбочут?

— Да кто их знает, но вообще-то похоже на венгерский.

Мы чуть со смеху не лопнули. И вдруг Клава спросила:

— Томка, а ты к Марику на день рождения идешь?

— Не-а, я же завтра опять в Москву лечу.

— Разлеталась ты!

— Ой, не говори! Надоело до смерти! Но тут у нас такиедела творятся…

В этот момент я увидела, что по пляжу к нам направляетсяАркашка. Сейчас он нас окликнет, и тогда все пропало… Я сорвалась с места и какдунула по песку! Подлетев к обалдевшему от моей скорости Аркашке, я зашептала:

— С нами ни слова по-русски!

— Понял! — отозвался Аркашка, окинув взглядомпляж.