— Да в чем дело-то? Почему у тебя на квартире? Почему не в клубе, как всегда?

Но Мунин уже тащила Митрандира в комнату. Перед телевизором восседало человек десять иггдрасильцев. А на экране…

— Смотри, смотри. Во кино — московские друг друга выносят! — хохотала Мунин.

— Доигрались! — хмыкнул Митрандир.

В черном московском небе факелом пылал Белый Дом, и в его сторону неслись огненные пунктиры автоматных очередей. И тут же, на тротуаре — толпа пресненских обывателей. Казалось, все это происходит не в их стране, а где-нибудь в системе Тау Кита, никак не ближе.

— «Там таукитайская братия свихну-улась, по нашим поня-а-тиям», — издевательски пропел кто-то.

— Я вас умоляю! Только не щадите их! — хорошо поставленным голосом воскликнула во весь телеэкран Галина Вишневская.

Хохот и подначки мгновенно прекратились.

— Ну и ну! — потрясенно пробормотала Луинирильда. — Умолять не щадить! И это — интеллигенция?

— Да, — спокойно ответил Митрандир. — А что ты, сестренка, хочешь? Что есть, то есть. У нас, значицца, интеллигенция народная. И разделяет, стал-быть, идеалы нашего раззамечательного народа. А они были и есть хуже даже коммунистических. «Ибо сей народ — богоносец, — загнусавил он, зажав нос двумя пальцами, — грядущий обновить и спасти мир именем нового бога, и ему единому даны ключи жизни и нового слова». Да чепуха все это на постном масле! Нет никакого народа-богоносца и быть не может! Нельзя быть святым по праву рождения, понимаете вы это или нет? Богоносцами становятся, а не рождаются!

— Понимаю, — спокойно произнес Хугин. — А зачем же так волноваться?

— Да затем, что у девяносто девяти процентов мозги сделались набекрень, они поверили в эту чушь и понесли своего нового бога обновлять мир. В Польшу, в Прибалтику, в Чехословакию, Венгрию…

— И в Афганистан? — насмешливо бросил кто-то.

— Да. И в Афганистан. А что? Я не отпираюсь. Я тоже тогда верил. А потом понял, какого бога нес.

— Ну и какого же?

— А того самого, что с рогами и с хвостом рисуют! — зло ответил Митрандир. — Нет никакого нового бога, Бог один — старый!

— За что кровь проливали, братишечки? — продожал вещать все тот же стебщик.

Митрандир стиснул зубы так, что, казалось, он сейчас выплюнет их на пол. Но, огромным усилием воли справившись с собой, он произнес почти спокойно:

— Проливали-то в основном чужую. Ладно, к черту. Оставим этот спор славян между собою.

Он протянул руку и выключил телевизор.

— Лучше посмотрите, что я привез из Приозерска.

— Ту самую книгу? — ахнула Мунин. — С абзацем про тьмутараканского идола?

— Ту самую. Только насчет абзаца не знаю, я по-немецки плохо читаю.

Об убийстве библиотекаря Митрандир твердо решил молчать. Серая «восьмерка» приехала в Приозерск из Тьмутаракани — это было слишком очевидно.

— Послушайте! — восторженно завопила Мунин. — У меня потрясная идея! Давайте разыграем Поломатого!

— Можно. А как? — поинтересовался Митрандир.

— Он хочет найти то самое Кольцо. Так? В книге есть абзац о тьмутараканском идоле, который дает абсолютную власть над миром. Мы переводим этот абзац и вставляем туда намек на зарытое под идолом кольцо. То самое. Насколько мне известно, Поломатый по-немецки знает только «хальт» и «хенде хох». Понимаете?

— Не совсем. Кольца же там не будет?

— Не будет, так сами сделаем. Латунное. И руны вытравим. Мерлин, ты вроде химик? Сумеешь?

— Сумею, — кивнул бородатый мужчина.

— Он же заметит, что кольцо латунное.

— Не успеет. Как только он начнет копаться, за ним сразу же придут все девять назгулов.

— Ха-ха-ха! — расхохотался Митрандир. — А их кто сыграет? Мы, конечно?

— Ну да. Черных плащей я понаделаю. Только закутаться надо будет поплотнее, чтобы лица не были видны.

— Тогда уж и маски надо.

— Точно! — обрадовалась Мунин.

— Ладно, — сдался Митрандир, — одного назгула я беру на себя. Ты, Мунин, тоже. Мерлин, ты? Берешь? Отлично. Кто еще? Хугин, не хочешь принять участие?

— Нет. Я вообще не собираюсь потакать ничьим дурацким выдумкам, — сердито ответил Хугин. — Митрандир, ты же вроде кое-что понимаешь, так чего ты в это дело ввязался? Ты знаешь, чем это может кончиться?

— Хугин, я тебя умоляю! Тебе что, этого дурака жалко? — возмутилась Мунин.

В этот момент в прихожей раздался звонок. Мунин босиком сбегал к входной двери, заглянула в глазок и, вернувшись, шепотом распорядилась:

— Тихо! Мы сидим и смотрим книгу! Это Поломатый!

Хромой с «Антареса»

Иггдрасильцы были бы немало удивлены, если бы знали, что через несколько часов в недрах местного управления КГБ будет составлена бумага, в которой их назовут «гражданами, личность которых по делу не проходит и не устанавливалась». Но это было предопределено в тот самый момент, когда Гэндальф Поломатый нажал кнопку дверного звонка.

Началось все с того, что первого октября сего 1993 года в номере гостиницы «Пошехонье» была задержана гражданка Цепляева Л. А., занимавшаяся любовью сразу с двумя гражданами одной самопровозглашенной кавказской республики, некими Кавтарадзе А. Р. и Гогишвили Г. В.

Никогда в жизни это дело не легло бы на стол полковника Коптева. Но, во-первых, партнеры гражданки Цепляевой по группенсексу официально были иностранцами. А во-вторых, и в главных, она это делала не за деньги, а за полиэтиленовый пакет, содержащий нечто. И это нечто вполне тянуло этак на полторы сотни долларов.

Да нет же, это были не наркотики — этой гадостью Коптев не занимался даже по долгу службы. В пакетике были небольшие проволочки. Платиновые. И таких пакетиков у тех иностранцев было ровным счетом восемнадцать. Девятнадцатый они, очевидно, не поделили и решили совместно прокутить с вышепоименованной гражданкой Цепляевой.

Кутеж кончился скверно. Очень скоро они признались, что приобрели платину с целью последующей перепродажи, а продал им ее некий «хромой сантарец».

Кто такой «сантарец» — это удалось выяснить почти сразу. Экспертиза установила, что платиновые проволочки являются частями термопар, предназначенных для измерения высоких температур. А остальное было уже делом техники: во всем городе такие термопары применялись только на заводе «Антарес». Хромых на этом заводе, согласно данным тамошней амбулатории, было пятеро. И отношение к термопарам имел только один из них — инженер метрологического отдела Геннадий Николаевич Бобков, известный среди иггдрасильцев как Гэндальф Поломатый.

Установленная за ним слежка пока ни к каким результатам не привела. Термопары он за проходную не выносил, крупных покупок не делал, коммерческий банк не посещал — короче, вел себя как нормальный и законопослушный обыватель.

Коптев же тем временем знакомился с заводом. «Антарес», как и все подобные ему предприятия, был обнесен мощным бетонным забором с колючей проволокой по верху, сторожевыми собаками по периметру и вооруженными охранниками в проходной. Продукция вывозилась на железнодорожных платформах, тщательно