— Тебе лучше вернуться в дом для чужаков. Когда шаман будет готов к обряду, вас позовут.

Вдруг что-то резко изменилось вокруг. Перестали играть дети, побросали корзины старики, снующие по деревне люди резко остановились и повернулись ко мне все как один. И теперь вся эта толпа с коллективным сознанием враждебно уставилась на меня. Надо же, да это настоящий рой.

— Значит, поговорим позже, — беззаботно улыбнулся я, прекрасно понимая, что лучше их не злить и дождаться момента, когда мы со старейшиной останемся наедине. По отдельности они явно ведут себя как обычные люди, возможно, их общее сознание зависит от того, насколько они близко друг от друга. Нет, я однозначно должен разгадать эту загадку. Но сначала все же стоит сделать то, зачем мы сюда прибыли. Иначе так недолго разозлить вагрийцев и нас вообще вышвырнут из деревни. А ссориться с ними в мои планы никак не входило.

Я вернулся к отряду, который уже успел заселиться в дом чужаков. Это было трехэтажное строение, первый этаж которого занимала кухня, а остальные два этажа были предназначены для отдыха и сна.

Весь день я не мог перестать думать о том, что жители Рэй-ро на самом деле вагры. Меня терзало любопытство, и я все не мог понять, зачем они нападают на наши поселения и сжигают их. Если предположить, что они владеют внушением или иллюзией, а еще пространством, не проще ли просто приходить и незаметно воровать то, что им нужно. А еще этот огненный тигр… Что он такое? Иллюзия или реальное существо, которое и вынуждает их жечь поселения?

Ответов у меня конечно же не было, но все это я собирался выяснить до того, как покину это место.

На закате, как и обещал Акентэ, за нами пришли трое мужчин, кажется, тех же, что сопровождали старейшину. И с ними мы отправились куда-то вглубь леса, что разросся позади деревни.

Зарево от высокого костра мы увидели еще издалека, как и услышал утробные гортанные песни шамана, позвякивание и постукивание бубна.

Со спины шаман сначала показался мне стариком. Но стоило ему повернуться, уставить на нас небесно-голубые по наивному широко открытые глаза, как стало ясно, что Ледяному Осколку едва перевалило за двадцать. Необычайно тощий для вагрийца шаман едва обзавёлся тонкой пушистой бородкой. Он так широко и радостно улыбался, словно бы встреча с нами была для него чем-то ошеломительным. Он безумно сверкнул глазами, подошел, ощупывая меня.

— Не думал, что мы увидимся снова, — загадочно протянул он, сказав это так, словно мы были хорошими приятелями. Вот только я был уверен, что встречаться с Ледяным осколком я никак не мог, по крайней мере, в этой жизни.

— Что ж, начнем, — вдруг резко посерьезнев и потеряв ко мне интерес, объявил шаман. — Нужно спешить, — он напряженно посмотрел на кусок сереющего неба, выглядывающего из-за ветвей деревьев, и добавил: — Иначе окно меж мирами вскоре закроется.

Глава 12

Шаман резко ухватил Тай за руку и потащил к костру. Испугавшись, она вскрикнула, но не стала сопротивляться, покорно засеменив за шаманом. Откуда-то, словно бы из воздуха, шаман вытащил кинжал, его лезвие сверкнуло золотым отблеском в свете костра. Ледяной Осколок, безумно вытаращившись, заглянул Тай в глаза:

— Нужна твоя кровь, — осторожно произнес он то ли спрашивая разрешения, то ли предупреждая.

Тай настороженно покосилась на меня, затем снова уставилась с опаской на шамана и все же кивнула, боязливо протягивая ладонь. Он ухватил ее за запястье, внимательно посмотрел на ладонь, словно бы изучал линии жизни, а затем уставился на нас с Хагеном и быстро затараторил:

— Та душа, которую вы ищите, не будет понимать, что происходит. Ей будет казаться, что это сон. Она не сможет видеть или слышать. В том числе и не сможет видеть вас. Все вопросы будете задавать через меня. И еще! — Ледяной Осколок напряженно посмотрел на Тай, а затем на меня: — Есть риск. На время обряда призыва мы выдергиваем душу из тела, где бы она ни была. А нынешнее тело души в этот миг потеряет сознание. Если человек находится в месте или ситуации, где контроль над телом жизненно необходим, это может ему навредить или и вовсе лишить его текущей жизни.

— А раньше вы не могли сказать⁈ — возмущенно воскликнул Хаген и перепугано уставился на меня. Поменялась в лице и Тай, и кажется, уже была готова вот-вот разрыдаться, она выдернула ладонь из хватки шамана и в растерянности прижала руки к груди.

— Скорее. Окно скоро захло-о-о-опнется, — нараспев словно бы издеваясь, с безумной улыбкой протянул шаман.

Решать за всех снова предстояло мне. Остальным попросту не хватит духу взять на себя такую ответственность. Я быстро прикинул: вероятность, что Эл окажется где-то, например, в воде или у огня, небольшая. Но есть и такая вероятность, что, падая в обморок, она попросту расшибет себе обо что-нибудь голову. И такая вероятность не так уж и мала.

— Решайте! — крикнул сердито шаман, покосившись на огонь, а затем устремив долгий взгляд в небо.

— Делай, — велел я.

Послышался облегченный вздох Хагена. Тай, напротив — обдала меня волной тревоги и, сцепив зубы, снова протянула шаману подрагивающую ладонь.

Ледяной Осколок начал проговаривать заклинание: сначала медленно растягивая слова, а затем ускоряя темп. Язык заклинания я не узнал, даже в воспоминаниях Ананда его не было, потому о происхождении этого языка оставалось только гадать. Впрочем, не только о нем, но и о магии, которую использовал шаман. Такой магии я никогда не видел — ее цвет был ярким, блестящим, золотым.

Шаман острием кинжала начал вырисовывать символ на ладони Тай. Она зажмурилась, напряглась всем телом, из-под кожи ладони тут же выступила кровь. Я почувствовал ее эмоции, нет, ее не беспокоила боль или даже страх, ее эмоции не были связаны с пугающим ритуалом. Она боялась узнать, что Элайны больше нет на этом свете. И только это ее пугало.

Голос шамана вдруг поменялся, стал хрипловатым, дребезжащим, словно говорил не парень, а древний старик. Само заклинание плавно превращалось в речитатив, некоторые звуки Ледяной Осколок растягивал, повышая тональность так, словно вот-вот собирался истерично завыть.

Языки пламени плясали, словно были живыми, извивались в такт речитативных напевов. В полумраке, казалось, что лицо шамана меняется. Нет, в какой-то миг я даже был уверен, что оно становится морщинистым, как у дряхлого старика, а затем вновь возвращается в прежнее молодое состояние.

С костром тоже происходила какая-то чертовщина. Краем глаза несколько раз я замечал внутри огня движение: будто