— Первоначально предлагаю провести мероприятие…

Но Лукьянов остановил меня жестом:

— Пока забудьте обо всех этих планах и выкладках.

— Почему? — не понял я.

— У нас возникла более актуальная задача.

Я скривился. Неприятное чувство, когда не дообработал, не довершил дело. Но наше дело маленькое. «Мы шли, куда велел приказ».

— Я весь внимание.

— Сотников, — веско бросил, как рубанул топором, Лукьянов. — С сегодняшнего дня мы ищем подполковника Сотникова.

— Перебежчика наверняка давно вывезли из страны.

— Значит, пойдем следом за ним. Хоть на край света, — холодно произнес Лукьянов. — Но мы должны его найти.

— Найти… Убить Билла…

Полковник, не сведущий в мировом киноискусстве, не понял, о чем это я, и недоуменно осведомился:

— Какого Билла?.. Нет, убивать не надо. Пока только найти.

Ну что же, как говаривали в былинные советские времена: «Жить стало лучше, жить стало веселее». Хотя насчет лучше — сомневаюсь. А вот веселья в нашу густую кашу полковник Лукьянов сыпанул щедро…

Начинка несущегося над подмосковными полями вертолета «Ми‑8» с опознавательными знаками «ВКС России» не имела ничего общего с внутренним убранством обычных винтокрылых извозчиков, доставляющих десантников, боеприпасы, забирающих больных и грузы. Салон представительского класса походил на солидный кабинет — с мягкими креслами, столиками, хитрыми системами связи. Звуконепроницаемая перегородка отделяла пассажиров от экипажа. Эта машина была сделана для того, чтобы возить крупных шишек туда, куда они не могут быстро и с ветерком добраться на автомобилях с мигалками.

В вертолете было только два пассажира — начальник ГРУ и его заместитель.

— Растет, конечно, уровень спецназа, — сказал генерал-лейтенант Шабанов. — Новый комбриг спуску не дает.

— Не слишком сурово взялся? — спросил начальник ГРУ.

— Да ладно. Гаечки еще можно прикрутить, — отмахнулся Шабанов. — Чтобы и следа не осталось от былой вольницы.

— Перегибать не стоит, — не согласился Топилин. — Вон, уже два ЧП в бригаде за последние полгода.

— И все во время боевой подготовки. А она, как и война, без жертв не обходится.

— Вот разбегутся контрактники, пойдут бизнес-центры охранять.

— Слабым туда и дорога. Освободим место для сильных. Для тех, кто готов работать не на пределе сил, а за пределами.

— Эка ты разошелся, Родион Матвеевич, — примирительно произнес генерал-полковник Топилин.

— Время такое. Россия возвращается на мировую арену. И именно этим парням воевать. А чтобы они выжили, их надо гнуть в бараний рог. Как нас гнули в свое время. Теперь нет места для сантиментов.

Руководители главка возвращались с учений шестнадцатой отдельной бригады спецназначения, дислоцирующейся в Тамбове. Как всегда — были заброска, выполнение боевых задач, отработка штатных упражнений, парашютно-десантная подготовка, показательные выступления — куда ж без них. Сразу бросалось в глаза, что показухи типа разбивания бутылок о голову и балета с рукопашным боем стало куда меньше. Зато было видно, что упор в подготовке теперь делался именно на боевой работе, ее эффективности, на реализации опыта, который потом и кровью добыт спецназом во все последние войны. Оно и неудивительно — новый командир бригады прошел все войны, начиная от чеченской, был фанатиком боевой работы. Но при этом совершенно не признавал ни за кем права даже на малейшую слабость, выжимал из людей последнюю каплю пота. И это вызывало некоторые опасения Топилина, поскольку ему уже приходилось направлять комиссии для разбора ряда эксцессов в бригаде.

Нужно отметить, что вообще уровень спецназовских подразделений за последние годы резко вырос, поступала новая техника, велась активная учеба, а также боевые действия. Боевые группы давно уже укомплектовывались не солдатами-срочниками, а контрактниками, прапорщиками и офицерами. Спуску никому не давали. Грозой пахло в воздухе, не до расслабления.

А ведь не так давно все выглядело совсем иначе. Шабанов и Топилин могли припомнить многое. Как в девяностые годы месяцами не платили военным денежное довольствие, и оплеванные средствами массовой информации и демократической общественностью офицеры в свободное время охраняли автостоянки. Как фактически брошенные государством спецназовцы организовывали шайки по разруливанию проблем бизнеса и выбиванию долгов. А некоторые занимались тем, чему их учили, — стреляли, только не в чужих солдат, а в своих граждан, становясь элитными киллерами. Хранила память и то, как полуголодных солдатиков‑срочников, по виду совершенно не соответствующих гордому званию «разведчик», толком не обученных, отстрелявших несколько магазинов, бросали в горнило чеченской войны. И как мальчишки-снайперы, которых научили только нажимать на спусковой крючок, но не объяснили, как и куда целиться, учились уже на войне, ценой своей крови, в смертельном противоборстве с матерыми наемниками. И, что удивительно, побеждали! Как государство просто плюнуло на свою армию, объявив ее чем-то вроде прожорливого родственника, въехавшего на твою жилплощадь и прописавшегося там — от него вроде и не избавишься, но и кормить уже надоело. Помнился и реорганизационный зуд, когда бригады спецназначения переподчинили сухопутным войскам, тем самым фактически превратив их в элитную пехоту. Но сейчас все складывается по-иному. И войска спецназа ГРУ становятся вновь тем, кем и должны быть — стилетом, способным пробить любой доспех. Идеальным оружием для локальных войн, которые пылают сейчас по всему миру. Спецназ не заменит пехоту, танки и авиацию в массовом военном противостоянии. Но именно диверсионно-разведывательная группа уничтожит командный пункт противника. Именно ДРГ перемелет в засадах рассекающие горы и пустыни моторизованные бандформирования. Именно ДРГ ликвидирует главарей террористических формирований, после чего эти шайки-переростки распадутся на фрагменты, которые опять-таки встретит спецназ. Поиск, диверсии, наведение авиации на цель — это тонкие инструменты, ими надо уметь пользоваться, этому надо учиться. И нетерпение Шабанова можно понять — он хотел заточить стилет как можно быстрее и острее, потому что перед страной стояли новые судьбоносные вызовы.

— По операции «Перекресток». — Начальник ГРУ перевел разговор на животрепещущую тему. — Насколько велик шанс, что перебежчика вывезли из Сирии?

— Не знаю, — подал плечами Шабанов. — Вся логика событий за это. Первое, что должны были сделать эти шавки из ЦРУ, — переместить его в безопасное место. А потом уже решать, как его использовать.

— То есть он может сейчас быть в Вашингтоне.

— Вряд ли. Батлеру он нужен под рукой. И он не выпустит его из своих цепких когтей… Я вижу два варианта. Сотников до сих пор на территории Сирии, в лагере ССА, рядом с иорданской границей. Была информация, что он может быть там. И этот вариант надо отработать.