– Не могу, – с тоской вздохнула Катарина. – Мне нужно выгулять Персиваля.

Ленара передернуло. Персиваля! Только им-пе-рат-ри-ца-мать могла дать псу столь пафосное имя. И какому – жалкому подобию собаки, дрожавшему от каждого чиха.

– Разве только… – Маркиза кокетливо провела языком по нижней губе и прикусила ее. – Составьте мне компанию, ваше сиятельство.

Граф улыбнулся. Приятно, когда настрой дамы созвучен твоему. В парке достаточно укромных уголков. Ему хватит четверти часа, ничего с проклятой собачонкой не случится.

* * *

Катарина тяжело дышала посреди облака поднятых юбок в одной из беседок. Глаза все еще туманились от страсти, тело содрогалось в отголосках сладостных конвульсий.

Ленар оправил брюки и мельком глянул на карманные часы. Первый час. Малышка Катарина вернула его к жизни, теперь граф без труда справится с потоком просителей.

– Я уже заказал колье, – застегивая рубашку, вскользь обмолвился он. – Как ты хотела, с бриллиантами и рубинами. В среду сможешь примерить.

– Ты прелесть! – Катарина лениво поднялась и поцеловала его в щеку. – И будешь еще большей прелестью, если поможешь с корсетом. Не желаю, чтобы обо мне шептались. Сам знаешь, как императрица относится к внебрачным связям, а я рассчитываю занять место старшей фрейлины.

Расстегивать крючки гораздо проще, чем застегивать. Вдобавок казалось несправедливым прятать соблазнительную грудь Катарины. В итоге Ленар провозился с корсетом дольше положенного, попутно успев приласкать любовницу. Она не возражала, охотно выгибалась в его руках.

– Надо было уступить вам раньше, граф. – Взбив подпорченную прическу, маркиза приняла серьезный вид, будто всего пару минут назад не развлекалась с любовником. – Вы открыли для меня прежде незнакомое наслаждение. Я ведь никогда еще…

– Катарина! – укоризненно покачал головой Ленар.

Он не верил в ее невинность.

– Хорошо, – быстро сдалась маркиза, – я люблю парковые беседки. Как и вы, впрочем. Однако мы совсем забыли о Персивале. Я бы с удовольствием придушила мерзкую псину, но императрица в ней души не чает, придется искать. И раз уж вы заговорили о драгоценностях, вдобавок к колье я хотела бы серьги. Взамен обещаю и впредь оправдывать все ваши ожидания.

Ленар от души расхохотался. Катарина дорого себя ценила! Но он готов платить, она стоила каждого камушка.

Довольный, расслабленный граф возвращался во дворец. Ночной морок улетучился, даже грядущая встреча с вечно недовольным дворянством не испортит ему настроения. И все благодаря Катарине. Прикрыв глаза, Ленар воскресил в памяти ее рваное дыхание, запах тела и по неосторожности зацепил кого-то плечом.

– Простите! – дежурно извинился он, неохотно мысленно вынырнув из пропитавшейся страстью беседки.

Ленар бы так и прошел мимо, не взглянул на задетого им человека, если бы он, точнее, она не подала голос:

– Вы меня преследуете?

Граф нахмурился и перевел взгляд на дерзкую девицу. Он извинился, разве этого недостаточно? Однако там, где полагалось находиться лицу, обнаружилась шея. Пришлось поднять взгляд выше, чтобы встретиться сначала с бледно-розовыми, без следа помады губами, а затем метавшими молнии глазами Ефимии Брок.

– Скорее, наоборот. Что вы здесь делаете? Помнится, по расписанию у вас рисование на пленэре.

Посовещавшись, они с Варденом позволили отбору идти своим чередом, то есть с утра занятия, ближе к вечеру – испытания.

– Вот ваш пленэр, – Ефимия обвела рукой парк.

Только сейчас граф заметил, что под мышкой у нее мольберт. В ходе столкновения Ефимия выронила кисти. Ленар наклонился и поднял их.

– Благодарю! – пробормотала девушка и нервно оглянулась на подруг.

Почему они не спешили подходить, переглядывались, шушукались? Предательницы, бросили ее одну!

Пальцы Ефимии крепче вцепились в мольберт. Она сильная, она выдержит. Не так уж это тяжело – пару минут поговорить с Ленаром о погоде, достаточно просто не смотреть ему в глаза. Потому что когда она смотрела, то терялась. Девушка переставала понимать, ненавидит или любит первого министра, мечтала одновременно наброситься на него с кулаками и, зардевшись, сбежать. Вот и сейчас Ефимия чувствовала, как на щеках стремительно расцветали яркие пятна.

Как же жарко! И пуговицу на воротничке не расстегнешь…

Ленар с интересом наблюдал за ее смятением. Он ошибочно приписал его недавним откровениям в кабинете и назидательно заметил:

– Похвально, что вас мучает совесть. Выходит, я не ошибся, проявив милосердие.

Ефимия плотно сжала губы и перевела взгляд на царапины на его лице. Они напоминали след от лапы хищного зверя.

– Я не могу понять, что вы за человек, милорд, – покачала она головой. – Вы вечно меняетесь и ускользаете.

– А в жизни нет ничего однозначного, миледи, – на мгновение помрачнев, заметил Ленар.

Девушка дорого бы дала, чтобы узнать, о чем он сейчас думал.

– Я хочу видеть бумаги по делу отца, – твердым голосом не попросила, потребовала Ефимия. – Вы так кичились своей невиновностью, так докажите ее.

– Доказать? Вам?

Граф от души рассмеялся. Наглость девушки переходила все мыслимые границы!

– Но вам нечего бояться, верно? – напирала Ефимия. – Я в вашей власти, вы в любой момент можете вышвырнуть меня с отбора. Так ли сложно сфабриковать результаты испытаний?

– Кто привел вас сюда? – ответил вопросом на вопрос Ленар и увлек девушку прочь от любопытных слушательниц.

Мельком он видел Катарину. Та отыскала Персиваля и с недовольным выражением лица наблюдала за ним. А, пустое! Ленар мгновенно выкинул любовницу из головы. При виде колье Катарина снова станет ласковой кошечкой, а серьги обеспечат ему долгие минуты блаженства.

Ефимия недоуменно посмотрела на графа и вырвала руку с таким видом, словно коснулась чего-то мерзкого. От неосторожного резкого движения мольберт полетел на землю. Листы бумаги посыпались под ноги девушке.

– Все из-за вас! – со злостью прошипела она и присела на корточки.

Ну вот, на бумаге пятна, на мольберте трещина. А ведь рисунок – это один из этапов конкурса. Матушка императора решила, что его избраннице не должно быть чуждо прекрасное. Никто не ждал от претенденток шедевров, однако знание композиции и колорита приветствовалось.

– Вам принесут новый, – раздраженно процедил граф. Хорошее настроение испарилось. – Так кто пропихнул вас на конкурс?

– Спросите у мажордома! – огрызнулась Ефимия. – Он наверняка вам все докладывает.

С каждой минутой она волновалась все больше, не знала, за что хвататься. То мольберт, то бумага, то юбки. Порядочная леди всегда аккуратна и грациозна, а Ефимия… Мало того что поза ее далека от идеала, так еще и сквозь кружево нижней юбки мелькнула полоска чулка.