прокручивая наш «корявый» разговор с Сандриэлем и переживая за Азалекса. В какой-то момент мне показалось, что Ника тихо плачет, но стоило мне пошевелиться, как она затихла, и вскоре я услышала ее ровное дыхание. Наверное, показалось...

Потом я, видимо, все-таки задремала, потому оказалась на чистенькой алле в Школьном парке, и почему-то мне приспичило заглянуть на полянку, мелькнувшую в глубине среди буйной растительности. Я шагнула между ухоженных деревьев и попала в темный чужой лес...

Над поляной сразу же взметнулась целая туча летучих мышей, все небо вмиг потемнело от хлопающих, как полотнище на сильном ветру, кожистых крыльев. Лишь три мышки все еще сидели у небольшой миски с густой багровой кровью - то ли обожрались и теперь были не в состоянии подняться «на крыло», то ли еще по какой причине.

Я застыла, холодея. Меня чуть не стошнило от омерзения. Чувствуя, что задыхаюсь, я поднесла руку ко рту, но мои пальцы так же оказались в крови...

Летучие мыши тем временем оторвались от своей трапезы, уставились на меня своими страшненькими мордочками, и я отчетливо услышала игривое:

- Присоединишься?

Вот теперь я не выдержала и заорала... и тут же проснулась, пытаясь унять бешеное сердцебиение и кутаясь с головой в одеяло, чтобы Ника не проснулась от того, как сильно стучали мои зубы от безотчетного страха...

Напрасно я уговаривала себя, что летучие мыши, обычно, не питаются кровью и все это не больше, чем кошмарный сон, игра воображения после общения с вампирами и проповеди Ники. Страх и отвращение постепенно ушли, захватив с собой и сон...

Наконец, отлежав все бока, я не выдержала и, наспех одевшись, пошла к Волку. Пусть он сходит, посмотрит, не вернулся ли чертенок, и еще у меня есть разговор к самому Роволкону - у Ники завтра день рожденья...

Я снова почувствовала себя Матерью Терезой, но если мне самой плохо, надо, чтобы хоть у окружающих меня друзей все было хорошо, чтобы затем тянуть из них положительную энергетику и не мучиться совестью, зализывая свои неудачи и заштопывая прорехи в снова потерявшей краски ауре...

Я не могу выбрать, значит, и Сандриэля, и Азалекса я просто обязана перевести в разряд друзей... любимых друзей... любимых... Черт! Снова неправильно расставила акценты... Как же тяжело...

Ну, хотя бы на время...

Азалекс

Я бродил вокруг Школы, надеясь, что смогу себя уговорить пойти вслед за всеми в Беседку, но лучше бы я сразу отправился в город. Когда я все же решился «зайти на огонек», то, о чем кричала моя интуиция, оказалось действительностью.

Анька сидела рядом со Светлым, который нежно держал ее за ручку. Сволочь, остроухий, даром время не теряет. Да и Анька хорошА штучка - едва увидев меня, руку выдернула, словно так и надо.

«Чего уж теперь-то? Неужели пожалела мои чувства?» - зло усмехнулся я про себя, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

Я нарочно медленно обвел взглядом присутствующих, словно мне просто надо было кого-то найти. Больше всего сейчас хотелось оказаться подальше отсюда, или подойти, сказать Аньке, что я о ней думаю, или врезать эльфенку так, чтобы стереть это счастливое выражение лица...

Я стиснул челюсти и выбрал первый вариант. Если кто-то что-то поймет по моему виду, сопоставив мелочи, как мне обидно и больно, это будет еще хуже, а так я сохраняю видимость безразличия и остатки самолюбия. Раньше его у меня было навалом, а теперь я только и делаю, что пытаюсь сохранить хоть что-то... и кто в этом виноват? Человеческая девчонка!

Розка о чем-то увлеченно болтала с Тариэлем. Еще один легкий укол ревности... Но, нет, я просто привык, что если потребуется - она всегда - «за». Только я не хочу снова ввязываться в бесперспективные отношения. К тому же эльфийка не так проста, чтобы использовать ее втемную.

«Одну уже подразнил - Аньке рикошетом попало», - усмехнулся я, вспомнив рыжую первокурсницу Мирку. (А кролик у них знатный получился - никогда такое умильное страшилище не встречал...)

Внутри все клокотало от обиды и злости. Я почти бегом выскочил за ворота Школы, чтобы активировать портал и оказаться подальше отсюда - ото всех этих Светлых, Анек и других, до которых мне вообще нет никакого дела...

Я давно хотел посетить одно место на окраине города за небольшой речкой. Это был странный квартал, словно город в городе. Он достаточно сильно отличался от всего остального городка. Плотно стоящие домики с виду были чистенькие, но сделаны из каких-то деревяшек и другого хрупкого материала, что казались хлипкими, словно карточными, и их изогнутые кверху крыши напоминали какие-то сказочные теремки. Ярко-красные и белые бумажные фонарики, странным образом обходились без пожаров, хотя в них горел настоящий огонь, а не магический. Да еще свисающие полотнища ярко-красных, оранжевых, белых и черных цветов с какими-то замысловатыми знаками, расположенными один под другим сверху вниз, словно неведомые руны, привлекали внимание, разжигали любопытство и в то же время заставляли держаться подальше.

Я не имел представления, чем занимались жители этого небольшого квартала. Злые языки утверждали, что если бы не какая-то древняя договоренность, то их давно прогнали бы с этой земли, но пока ограничивались лишь тем, что постоянно проживать здесь могли лишь не больше скольких-то там человек. Сами эти люди старались поддерживать демографический баланс, и пока домики на окраине квартала ютились совсем близко друг к другу, но на другой берег перебираться не рисковали.

Поговаривают, что они когда-то пришли с гор, откуда их прогнали Драконы-оборотни, но мне странно представить себе, что какие-то несчастные людишки смогли доставить какие-то неприятности Перворожденным. Мне кажется, что они их бы и не заметили, если только люди сами «достали» их своим поведением...

У моего деда в гареме было несколько девушек - представителей этой странной малочисленной расы людей. Низкорослые, с желтоватой кожей, черными, как смоль волосами, узкими разрезами глаз и точеными скулами. Миниатюрные представители людей отличались покладистым, если не сказать, подобострастным характером и никогда не доставляли Повелителю Дроу хлопот, предупреждая его желания.

По моему глубокому убеждению, чаще всего он использовал их в качестве массажисток, чем в каком-либо другом - слишком они казались хрупкими для иного применения - с узкими бедрами и еле намечавшейся грудью.

Однажды дед позвал меня в то время, как ему распаренному, разморенному после отмокания в горячих источниках, прямо на краю бассейна искусно выдолбленного в скале, через которую просачивались горячие подземные воды, три такие девушки делали массаж.

Необычная музыка, вначале кажущаяся какой-то какофонией - набором рваных