я чувствовал лицом холод, и это было просто сюрреалистично, – рассказывает он. – Я мог видеть, как движутся части моего тела, но не ощущал этого движения. Я знал, что моя жизнь изменилась навсегда и что все, чем я был, не подлежит восстановлению». Последние 25 лет он провел в инвалидном кресле.

Другие говорили о смерти того не самого приятного человека, в которого они превратились. Майярд Хауэлл родился на Тринидаде, получил образование в университете Морхаус, затем переехал в Бруклин и постепенно продвигался по социальной лестнице к среднему классу, занимаясь розничной торговлей, банковским делом и фармацевтикой, на каждом из этапов получая немного больше привилегий и чуть более высокую зарплату. Но как только он заработал 100 тысяч долларов и почувствовал себя в безопасности, то понял, что больше не желает тянуть корпоративную лямку. Он все бросил, опустошил свой пенсионный счет и открыл тренажерный зал CrossFit. «Я должен был спасти свою жизнь, – говорит он. – Мой врач рекомендовал мне принимать антидепрессанты. Но я продавал это дерьмо и не хотел его принимать. Так что я послал подальше ту часть меня, которая гналась за деньгами, и сказал, что хочу посвятить остаток жизни своему увлечению».

И что, пожалуй, самое важное: почти все, кто сообщил о том, что пережил клиническую смерть, отметили, что после этого события меньше боятся реальной смерти и, следовательно, готовы больше рисковать, чтобы жить в полную силу.

Кристина Вандзилак начала пить, когда ей было 13, и вскоре стала употреблять кокаин. До 18 лет она прошла три программы лечения и за несколько лет стала нетрудоспособной, без гроша за душой, без друзей и крыши над головой, грабя дома, чтобы утолить свою зависимость. Когда ей было 22 года, ее арестовали за хулиганство и заставили провести ночь в приюте для бездомных. На следующее утро она проснулась на полу и испытала то, что она описывает как околосмертный опыт.

«Я не рассказываю об этом часто – это меня очень волнует, – говорит она. – Нет таких человеческих слов, чтобы объяснить, каково это – пребывать в лучах этого света. Это недвусмысленное, всеобъемлющее чувство любви, мира и понимания. Я помню, что подумала, что мне следует этого бояться. Что я умираю».

«Но затем свет начал тускнеть и удаляться, – продолжает она. – И я услышала – не на словах, потому что там нет слов, – но я почувствовала, что мое время еще не пришло, что у меня еще есть дела. Потом я пришла в себя. Я лежала на полу и поняла, что больше никогда не буду прежней. Этот опыт изменил всю мою жизнь. После этого я перестала бояться смерти, потому что знаю, каково это – быть там. Нет ни тоски, ни страдания. Нечего страшиться».

Какова бы ни была причина жизнетрясения, первое его последствие состоит в том, что разрушения могут казаться смертельными по своему воздействию. И это, по-видимому, является косвенным способом помочь нам найти новый образ жизни.

Автобиографический повод

Второе воздействие заключается в том, что нарушение нормального порядка вещей заставляет людей пересмотреть свою жизненную историю.

Летом 386 года блестящий, но безудержно предававшийся чувственным утехам учитель риторики из Северной Африки Августин Аврелий прогуливался по Милану, когда услышал голос ребенка, поющего: «Возьми и прочитай! Возьми и прочитай!» Сначала он подумал, что это игра, но вскоре понял, что голос, должно быть, имеет в виду Библию. Он нашел ее и открыл на отрывке, предостерегающем от кутежей, пьянства и похоти. Августин предавался всем этим грехам, и в этот момент он почувствовал, как его сердце заливает свет. Он обратился в христианство, крестился и в конце концов стал самым влиятельным мыслителем в истории ранней церкви.

Но, возможно, это не самое значимое из того, что сделал Августин. Вдохновленный своим обращением, он начал писать подробный отчет о своей греховной молодости в сладострастно откровенных мемуарах под названием «Исповедь». По сути, Августин изобрел жанр современной автобиографии. Но почему? Зачем выдающемуся христианскому лидеру публично раскрывать все детали своей внутренней жизни, от недавно отросших лобковых волос до непроизвольной эрекции? Так получилось, что он обратился к этому вопросу в качестве основного в Книге X. К этому его вынудил его «внутренний целитель», написал он. Его совесть побудила его поделиться своей личной трансформацией, чтобы показать, что все мы способны отринуть свои прошлые злодеяния.

Другими словами, обращение Августина было не просто жизнетрясением. Это также явилось автобиографическим поводом.

Термин автобиографический повод был введен социологом Робертом Зуссманом для описания моментов в нашей жизни, когда нас призывают или требуют, чтобы мы рассказали о себе. Он упомянул работу, школу и заявки на получение кредита, признание своей вины как перед Богом, так и перед людьми, всевозможные воссоединения, различные виды лечения и дневники. Он мог бы добавить визиты к врачу, первые свидания, даже длительные перелеты с незнакомцами. Если рассказы о повседневной жизни носят эпизодический и ситуативный характер, то автобиографические поводы шире по охвату и включают в себя попытки разобраться в широком диапазоне событий. «Это не просто рассказы о событиях, это истории о жизни, – пишет Зуссман. – Это те особые случаи, когда мы призваны методично и пространно поразмышлять о том, кто мы и что мы».

Этот термин описывает то, что происходит с большинством людей после того, как они испытают серьезный жизненный разлом. На самом деле, любой существенный слом устоявшегося порядка – это автобиографический повод. В моей жизни автобиографическим поводом стала женитьба, так же как и рождение близнецов, а позднее и рак. У моего отца явно возник автобиографический повод, когда он потерял способность работать, ходить и принимать душ.

Автобиографический повод – это любой момент, когда нас поощряют или обязывают переосмыслить то, кто мы есть. Это повествовательное событие, под воздействием которого наша существующая жизненная история каким-то образом изменяется или перенаправляется, заставляя нас пересмотреть нашу ранее существовавшую идентичность и изменить ее для того, чтобы двигаться вперед.

И такие моменты бывают практически у всех. В своих интервью я каждого человека спрашивал, привело ли его самое большое жизнетрясение к переписыванию истории своей жизни. Три четверти ответили утвердительно. Некоторые из этих людей сказали, что сначала они не осознавали, что этот опыт вызовет такую переоценку ценностей, но со временем стали видеть это именно таким образом. Это говорит о том, что, хотя ученые и пришли к пониманию того, что большая часть смыслообразования приходится на корректировку наших жизненных историй с целью приспособиться к новой жизненной реальности, эта критически важная часть процесса все еще недостаточно широко изучена. Однако такую ситуацию следует изменить, поскольку этот этап является одним из основных последующих толчков жизнетрясения, наиболее полезных для выздоровления.