тоже мало чего знаю. Вот только Глухой сказал, что Болт пацан опасный.

– Чем же он опасный?

– Ему на перо посадить ничего не стоит. Как плюнуть. Я не видел, но так Глухой сказал, когда с Болтом меня сводил. Так что, гражданин начальник, я поберегусь.

1976 год. 27 апреля. 12:13

– Тётя Рита, ну скажи честно, – спрашивала, накрывая на стол Люба, – зачем тебе так приспичило знакомиться с Васей?

Маргарита сидела вполоборота к обеденному столу, закинув ногу на ногу, и держала между пальцев выпускающую струйку дыма папиросу.

– Я очень хочу видеть того парня в которого влюбилась моя племяшка.

– Хитришь ты, тётя Рита. Задумала ты что-то.

– Может и задумала. Но ничего плохого от этого не будет. Разве, Любаша, ты не поняла, что тётя Рита послана к тебе сверху. Дай мне время. И я твою жизнь превращу в сказку.

Люба поставила перед Маргаритой тарелку с яичницей. Положила рядом вилку и нож.

– Верю я тебе, верю, – сказала Люба. – Теперь уже верю. Только кажется мне, не время сейчас тебе с Васей знакомиться. Не хочу я этого.

Маргарита хотела возразить, но в этот момент раздался звонок в дверь.

– Кто это? – настороженно спросила Терёхина.

– Не знаю, – Люба пожала плечами. – Я никого не жду.

– Открывай, а я пойду в спальне пока посижу, – Маргарита встала и, забрав со стола коробку с папиросами, быстро ушла в спальню.

Пожарская открыла дверь. На пороге стоял Куприянов.

– Вася! Я тебя не ждала. Заходи. Что-то случилось?

Василий зашёл в квартиру. Вдруг, почувствовав запах табачного дыма, спросил:

– У тебя кто-то в гостях?

– С чего ты взял?

– Накурено.

– А! Это тётя приходила. Она у меня дымит как паровоз. Накурила и ушла.

Пожарская видела, что Василий пришёл ненадолго, и решила не говорить что Маргарита в квартире.

– Это та тетя, которая хочет завтра со мной познакомиться?

– Да. Какой ты догадливый, – с иронией сказала Люба. – Проходи на кухню. Яичницу будешь?

– Нет. Я тороплюсь. Знаешь, Люба, завтра я не смогу прийти.

– Почему? Ты же сказал, что у тебя отгулы.

– Вызвали на работу. И… начальник сказал, что отгула завтра не будет.

– Так, – Люба явно была расстроена. – Что-то случилось? Тебя куда-то отправляют?

– Нет. Просто… – Василий не знал, как объяснить Любе важность того, что произойдёт завтра. – Просто вызывают всех. Важное мероприятие. Больше ничего сказать не могу.

Сегодня утром в отдел с опозданием пришёл Виктор Рыбак. Наспех поздоровавшись с сослуживцами, исчез за дверью начальника. Подгорный и Куприянов переглянулись, сразу поняв, что Рыбак докладывает Илье Петровичу что-то важное. Так оно и было. Сюня «разродился». Он рассказал Рыбаку, что завтра с восьми утра должен пасти квартиру на улице Будённого, двадцать четыре. Оперативники уже знали, что там проживает директор мясокомбината Наиль Мусаевич Туишев. В этой квартире было чем поживиться ворам. Это был шанс для отдела Панкратова, наконец-то разделаться с бандой Дыма. Надо было только грамотно всё организовать.

Панкратов, появившись через несколько минут из кабинета, как всегда с разлохмаченной копной на голове, сказал:

– Хорошие вести. Сегодня вечером в двадцать ноль-ноль, сбор здесь. Рыбак подготовит план операции. Будем брать Дыма.

– Илья Петрович, – обратился к начальнику Куприянов, – а у меня завтра отгулы за отпуск начинаются. Мне приходить?

Панкратов внимательно посмотрел на Василия и после небольшой паузы сказал:

– Приходить. Отгулы переносятся.

Василий и так понимал, что отгулы накрылись. Он бы в любом другом случае и не спрашивал Панкратова. Но завтра Василий был приглашён к Пожарской. Какая-то Любина родственница хотела с ним познакомиться. А на двадцать девятое они уже взяли билеты и собирались съездить на три дня к морю. Куприянов так ждал этого. Три дня рядом с любимой женщиной. Три дня и три ночи только в их распоряжении. Там им никто не вправе помешать. Но информация, с которой пришёл Рыбак, спутала все карты. «Буду надеяться, что билеты сдавать не придётся, – подумал Василий. – Завтра провернём операцию, а дальше думаю, я буду не нужен».

– Ладно, – сказала Люба. – А что с билетами? Сдавать?

– Нет, Люба, – Василий старался говорить убедительно, чтобы не расстраивать ещё больше возлюбленную. – Билеты сдавать не надо. Завтра дело сделаем и послезавтра мы с тобой уедем.

– Свежо предание.

Пожарская смотрела на Василия грустными глазами. Этот взгляд не был злым или разочарованным. Он был просто грустным.

– Любаша, не грусти. Будем надеяться, что всё срастётся.

– У меня нет выбора.

Опасения Пожарской оказались напрасны. Они всё-таки провели майские праздники вместе на побережье. Любовались морской волной, правда, ещё холодной, но кристально чистой. Понежились на весеннем солнышке. Погуляли по тенистым аллеям. Никто не смел помешать им беззаботно провести время. Они были вдвоём и этим всё сказано.

Люба поцеловала Василия и он убежал. Маргарита, услышав, что Куприянов ушёл, вышла из спальни. – Ну вот, тётя Рита, – сказала Люба, – завтрашнее знакомство срывается.

– Я всё слышала.

– Ну если слышала, почему не вышла? Сегодня бы и познакомились.

Маргарита как-то странно заулыбалась.

– Ты знаешь, племяшка, – сказала она, надевая туфли, – пожалуй, ты была права. Подождём мы с этим знакомством.

– А ты куда собралась-то, – удивлённо спросила Люба, увидев, что Маргарита торопится уйти. – Я тебе на стол накрыла. Поешь.

– Люба, я совсем забыла. У меня важное дело. Через пару часов вернусь.

– Ну, Маргарита Львовна, странная ты женщина, – вдогонку тётушке бросила Пожарская.

1976 год. 28 апреля.11:34

Ещё с вечера вчерашнего дня оперативники организовали засаду в подъезде и на квартире Туишева. Время уже приближалось к полудню, а никаких намёков на то, что Дым появится, не было. Сюня тоже ничего не понимал. Не знали они тогда, что незадолго до этого Маргарита и Болотин решили проверить Сюневича.

– Марго, – говорил Болт, – чую надо Сюню сливать. С мусорами он спелся.

– Откуда такая уверенность? – спросила Марго.

– С кентами перетёр. Вот смотри, его мусора приняли. До утра держали. В отдельной камере держали. Утром выпустили. И ничего.

– Что, вообще ничего? – удивилась Терёхина. – За что принимали?

– Говорит за хулиганку. У «Баррикады» драка была. Типа он там тёрся. Я проверил. Драка была. Только Сюня в драку не вписывался. Так пацаны сказали.

– Так ты же знаешь, Дима, мусора и просто так могут принять. Парень не при делах, а его на нары.

– Марго, ты меня знаешь. Я порожняк сам не люблю. Давай Сюню проверим. Просто проверим и всё.

– Давай. Я подумаю и скажу где и когда. Без меня не рыпайся. С Сюней ровно, понял?!

– Понял.

Когда Терёхина совершенно случайно услышала в квартире Пожарской, что в милиции что-то намечается, иначе, зачем Куприянову отменили отгулы, она, сопоставив факты, пришла к выводу: «Мусора клюнули. А вдруг прав Болт. Вдруг Сюня стуканул». Болотин пошёл воочию убедиться в том, что засада на Будённого есть. Светиться самому рядом с домом было опасно. Болт знал, что он в розыске, поэтому заранее выбрал удобное место на чердаке одного из соседних домов. Обзор из чердачного окна был отличный. Болт хорошо видел Сюню. Наблюдая за ним с самого утра, Дима так ничего подозрительного и не заметил. Дождавшись двенадцати часов дня, Болотин собрался уходить. Похоже, что зря он грешил на Сюневича. Доказательств не было. И вот ровно в полдень к Сюне подходит какой-то молодой парень. Болт пригляделся. Парень попросил Сюню подкурить сигарету. Сюня достал спички, зажёг. Парень подкурил и ушёл. Сюневич ещё немного посидел на лавке, покрутил головой и пошёл, заложив руки по локоть в карманы.

«Эх Сюня, – подумал в этот момент Болт, – всё равно, что-то не так. Но ты живи пока». Обо всём этом Болотин рассказал Марго и та вынесла вердикт:

– Оставь его в покое. Я подумаю, как его ещё проверить. Может быть такое, что мусорской аврал это совпадение. А может, нет. Короче, пока все на дно. Берём паузу. И ещё. На всякий случай, поищи замену. Может