В какой-то момент, когда я почувствовала, что силы покидают меня, сделала то, чего боялась – заглянула Кириллу в глаза. Не Ирбису, именно Кириллу Барскому, и он остановился. Последним, что я о нём запомнила, был его потерявшийся в моих глазах взгляд.

Мне снились доктора, пищащие приборы, суета и запах лекарств. Почему-то было противоестественно хорошо, и я хотела, чтобы это состояние длилось бесконечно. Мелькали отрывки фраз: «…большая кровопотеря…», «…тяжёлое…», «…переливание…», «…редкая группа…», «…выкарабкается…», «…больше на препаратах держать нельзя…», «…срочно увози…», «…никто не узнает…», «…время смерти ноль часов ноль минут».

– Ты очень бледная. – Спустя затянувшееся молчание констатировал Виктор. – Покойники и те румянее тебя. Может скажешь, из-за чего тебя так рубит?

Чем больше он задаёт вопросов, тем сильнее хочется вернуться в глухомань, из которой он меня увёз, запереться в домике и не вылезать неделю, наслаждаясь одиночеством – состоянием, в котором мне больше всего комфортно. Мне бы радоваться, что вот-вот к жизни вернусь, но нет, прошлое стабильно напоминает о себе, терзая и без того расшатанную психику. Искоса посмотрела на Виктора, ждёт от меня ответа, а мог бы проявить деликатность, но ему будто нравится вот так, ткнуть наугад, и наблюдать будет больно или нет, а я уже давно сплошная рана, чуть затянувшаяся. Он ещё не знает, на что подписался, даже я сама не знаю, что от себя ожидать, хотя первые симптомы уже дали о себе знать. Мне стало плохо ещё в пути, а во время первой остановки на одной из заправок окончательно скрутило. Пока Виктор и его люди курили прямо рядом с машинами, в то время как их боязливо заправляли, причём боязливо не из-за возможности взрыва, а страха перед этими людьми, меня выворачивало наизнанку в туалете небольшого кафе при заправке. Ожидание, что мне станет лучше не реализовалось. Сон, который я увидела был слишком реальным, а машина, в которой меня везли неизвестно куда, не изменилась. Незнакомая обстановка нервировала, и я начинала чувствовать себя потерянной. Я отвыкла от длительных поездок на автомобиле, от общения с незнакомыми людьми, от наличия надежды, что всё ещё может быть в моей жизни так, как я когда-то задумала.

Виктор смотрит на меня, а мне нечего ему ответить, я из того не самого приятного туалета выходить не хотела, лишь бы его машину больше не видеть. Иногда я вспоминаю то, что забыла из той ночи. Сегодня это было ощущение, как меня вдавливают в холодный металл так, что дышать трудно, хочется отключиться, но сознание ясное, и я чувствую всё в полной мере: холод, боль, его движения внутри себя, каждое из которых сопровождается скрежетом часов о чёрную гладкую поверхность, мой глубокий выдох, когда он покинул моё тело. Только тогда я заблуждалась, он остался в нём навсегда.

– Просто укачало. – Виктор знал, что солгу. Мы оба понимали, что это глупая ложь: когда укачивает, человека не трясёт и он не находится в полуобморочном состоянии.

– Мы можем поехать медленнее. – Произнёс с издёвкой. Кажется я начинаю его ненавидеть, хотя это не так уж плохо – хоть какое-то эмоциональное разнообразие.

– Не надо. – Воспротивилась слишком резко. – Чем быстрее приедем, тем лучше. Далеко ещё?

– Далеко. – Ответил и улыбнулся. Затеянная им игра мне не нравилась.

– Это неправда. – Постаралась не поддаться, заставляя себя говорить ровно. Если он хочет чего-то добиться, то пока близок только к очередному приступу тошноты.

– Как и твой ответ мне. – Не знала, что взгляд может быть слишком пристальным. Не понимала, до этого момента. Причиной было моё нежелание рассказать Виктору правду о себе. В своей голове он додумывал возможные варианты и пытался подогнать под них моё поведение. Для него я была жертвой насилия. Только я не воспринимала себя так уже давно. То, что Ирбис сделал с моим телом – ничто, по сравнению с тем, что он сотворил с моей психикой, чувствами, отношением к жизни. Он раскурочил всё внутри меня и именно от этого я постоянно распадаюсь.

– Решили в психолога поиграть? – Огрызнулась, проверяя последующую реакцию.

– Клим большой любитель психологии, а я предпочитаю другие игры. Не спросишь, какие? – Я тоже накидала в голове возможные варианты об этих людях. Ни один из них не успокаивал и не пробуждал доверия к ним – не трогают, уже хорошо, задают вопросы – скоро перестанут.

– Я похожа на идиотку?

– Боишься нас?

Беседуя со мной в лесном домике, Виктор этого вопроса почему-то не задал, хотя я ждала, не зная, что отвечать. Зато теперь знала. Прошлась взглядом по Климу и Шмелю. Первый даже не пытался притвориться, что не слушает, неоднозначно поглядывая на меня, будто я по минному полю шагала, а у второго закончились сигареты и он нервно дышал, пытаясь делать вид, что ему всё равно, ну или обиделся после того, как я ему Кусю в руки сунула, когда в кафе со всех ног бежала.

– Нет. – Отвечала, поддержав зрительный контакт. Я уже знала, что толка от страха никакого, бесполезное чувство, только всё портящее.

– Меня?

– Нет.

– Думаешь не стоит? – Улыбнулся, будто забавную зверюшку увидел, с которой интересно играть.

– Думаю, что вы слишком самоуверенны.

– Неужели. – Произнёс заинтересованно, ухмыльнувшись, переглянувшись в зеркале с Климом. Его я тоже, похоже, ненавижу. Шмель в этой компашке самым нормальным кажется за счёт своей прямолинейности, он не постеснялся отматерить меня, возвращая, точнее швыряя, в меня Кусей, когда я вернулась к машине.

– Есть такой фильм «Патология». По сюжету молодые врачи-патологоанатомы играли в игру – убить так, чтобы никто не смог это раскрыть. Так вот, мы с сокурсниками недолго играли в лайтовую версию этой игры, ограничиваясь теорией.

– Почему недолго?

– Я была абсолютным чемпионом. Все быстро сдулись.

– А как же: «Человеческая жизнь священна»?

– Это непреложная истина, но она не отменяет того факта, что я могу сделать так, чтобы человека парализовало, или у него пропало зрение, слух или чувствительность, или ему постоянно казалось, что по телу бегают насекомые… могу и импотентом сделать. – На последних словах Шмель закашлялся, а Куся, которую этот звук потревожил во время дрёмы, недовольно шикнула. – Мне продолжать? У меня много забавных примеров, и я не буду отрицать, что не пробовала реализовать что-то из перечисленного на практике.

– Ну, удиви нас. Не плохо узнать, кого взял под опеку.

– Мой преподаватель анатомии, намеренно занижавший мои оценки, неделю жил с мыслью, что подхватил чуму. Этого времени мне было достаточно, чтобы сдать экзамен у его временной замены.

– Тебя не поймали?

– Он знал, что это была я, но доказать ничего бы не смог.

– Наверно ты была отличницей.

– Нет. И не надо пытаться узнать кто я. Не пытайтесь выяснить что-то о моём прошлом. Это бесполезная трата времени. Вы обещали мне новую жизнь и только поэтому я здесь.