— Привет, — Тим крепко пожал мне руку. — Рановато ты сегодня. Неспроста?

— Да нет, всего лишь флуктуация, как ты любишь говорить. Скажи, ты ещё не забыл, что обещал быть моим штурманом?

— Не забыл. А что, намечается трофи?

— Ага, через месяц. Как раз есть время сделать пробный выезд.

— Ясно, — Тим посерьёзнел, будто я звал его составить компанию как минимум в восхождении на Эверест. — Когда?

— Я думал на следующих выходных. У меня остались координаты точек с прошлого года — по сложности как раз то, что нужно. День покатаемся, переночуем на свежем воздухе и домой. Места там, кстати, офигенно красивые — тебе точно понравятся. Ну что, согласен на такой расклад?

— Согласен, только вот как с Сём-Сёмычем быть? — Тим потёр переносицу. — Он же не собака, чтобы его в походы таскать. Впрочем, ладно. До конца недели что-нибудь придумаю.

— Попроси соседку за ним присмотреть, — выдал я конструктивное предложение. — Сёма — зверь воспитанный, тебя не опозорит.

— Нормальный вариант, — принял идею Тим. — Вечером с ней поговорю. Что от меня будет нужно к выходным?

— Присутствие и домашние печеньки к чаю. Остальное — моя забота.

Лицо Тима приняло упрямое выражение. Вот, а я только обрадовался, что всё так легко получилось.

— Так не пойдёт. Когда ты за продуктами собираешься?

— В пятницу.

— Поедем вместе, и чек пополам, хорошо?

— Хорошо, — Я давно перестал с ним спорить по поводу финансовых вопросов. Про бензин не вспоминает — и то хлеб.

Тим благополучно сдал Сёму соседке, и ранним свежим, как клейкий молодой листок, субботним утром мы выбрались из только-только просыпающегося города. Под старый добрый рок я без стеснения притапливал на автобане, сбросив скорость лишь после съезда на колею убегающей в холмы грунтовки. До базового лагеря позапрошлогоднего трофи — удобной, живописной лужайки на краю дубовой рощи — мы пылили около часа. Я немного опасался, что место окажется занятым какой-нибудь компанией «матрасников», однако на лужайке обнаружились только следы культурного людского отдыха без самих отдыхающих. Так что после быстрой уборки нам никто не помешал сполна насладиться вторым завтраком под заливистое птичье пение. Потом мы забили координаты точек в навигационную программу, прикинули последовательность обхода — профессионально помянув жадные алгоритмы*, — и поехали по маршруту.

Поиск меток годовой давности — плюс сто к квестовости кампании.

— Здесь была цистерна, — я уверенно ткнул пальцем на две продолговатые кочки. — Точно помню.

— Была, была, — Тим наклонился к одной из них, что-то высматривая в траве. — Кирпичи от подпорок ещё не до конца под землю ушли.

— Засчитываем, — я сделал отметку в списке. — Давай, я сейчас машину подгоню и сфоткаю тебя на подтверждение.

Тим живо распрямился и отошёл от кочек: — Давай, только лучше я тебя.

— Меня ты на прошлой точке фоткал. Надо по-честному.

— Может, не надо? Я не фотогеничный.

Первым моим порывом было сказать «Не пори ерунду», однако тогда Тим наверняка бы упёрся рогом — моё мнение о его персоне он полагал субъективным преувеличением. Здесь требовался тонкий дипломатический подход.

— Тим, — рассудительно начал я, — ценность этих фоток в информативности, а не в эстетике. Поэтому, как равноправные участники, давай фотографироваться по очереди.

— Ну хорошо, — вынужденно согласился Тим. — Пусть будет по очереди.

Позже, разглядывая снимки, я так и не понял, почему он считал, будто плохо выходит на фотографиях. Как по мне, так наоборот: беспристрастная камера чётко показала, насколько сильно за последние месяцы Тим стал похож на Бабочку, а уж называть того не фотогеничным у самого придирчивого критика язык бы не повернулся.

Худо-бедно, но мы собрали все точки. Правда, при этом дважды засадили «Патриот» в непросохшую после дождей грязь и напоследок едва не утопили его в речке.

— Трофяка без приключений не бывает, — сообщил я, когда машина выбралась на твёрдую почву. — Народная мудрость.

— То есть программу-максимум мы выполнили?

— На пять с плюсом. Теперь можно разбивать лагерь и отдыхать с чувством выполненного долга.

— Лагерь будет там, где утром чай пили? — Как и мне, Тиму не особенно понравилось, что лужайка пользуется у туристов популярностью.

— Нет, я знаю место получше, — И почище.

На первый взгляд хоровод берёзок рядом с высоким речным обрывом ничем примечательным не отличался. Однако от него было два шага до более-менее удобного спуска к змеящейся у подножия реке, а точнее до одного из питающих её родников. Кроме того, по траверсу склона у тропы имелось неприметное ответвление, ведущее к группе скальных останцев. В своё время на его исследование меня подбило неизменное шило в заднице, и в результате я обнаружил, что среди сглаженных водой и ветром каменюк можно вполне комфортно устроиться и сколько душе угодно созерцать открывающийся с высоты вид. А поскольку шило в заднице есть далеко не у каждого, отдыхающая общественность пока не открыла для себя преимущества берёзовой рощицы и, как следствие, не успела её загадить.

После возни с обустройством лагеря и плотного позднего обеда глаза закрывались сами собой, но я всё-таки собрал волю в кулак и потащил Тима на «видовую площадку».

— Знаешь, я что-то не совсем уверен… — замялся он на развилке тропок.

— Нормально ты пройдёшь, — заверил я его. — Это только кажется, будто тут без альп-снаряги не обойтись, а по сути только один участок может быть проблемным. Вон где шиповник цветёт, видишь?

— Вижу, — вздохнул Тим. — Ладно, попробую не навернуться с высоты.

— Всё будет хорошо, — повторил я. — Давай, я иду первым, а ты шаг в шаг за мной.

От развилки до останцев было метров двести, не больше, и Тим преодолел их с медлительной сосредоточенностью, однако ни разу не оступившись.

— Что и требовалось доказать, — я подвинулся, пропуская его на более удобное место. — Располагайся.

— Спасибо, — Тим уселся на нагретый солнцем камень и, наверное, в первый раз огляделся. — Слушай, какая красота!

— Я же говорил, что ты оценишь, — я разместился рядом. — Облака какие сегодня, ага?

— Ага. Дядюшка про такие говорил «К дождю».

— Не, дождя не обещали, — я закинул руки за голову. — Ладно, ты мне расскажи: как тебе покатушка?