сидел на том же стуле, что и вы.

— Простите, но…

— Александр ничем не болел, никогда ни на что не жаловался. Как же так? Вы говорите полную чушь.

— Увы, господин Варламеев был убит в своей квартире.

— Как убит? Вы сказали, убит? Но ранее… — Винницкая закрыла лицо руками, потом отняла их. — Уйдите, я не хочу вас видеть. Это вы повинны в его смерти. Вы, полицейские, вы, подозревающие честных людей, — выкрикнула она, — уйдите, ради Бога, уйдите. Я хочу побыть одна.

Лунащук поднялся, оправил пиджак.

— Простите, Варвара Андреевна, за столь трагическое известие, но мне нужно переговорить с вами. — Но, увидев выражение лица госпожи Винницкой, покачал головой и поспешил удалиться.

5

Леонид Мартинович Сосновский, вопреки подавленному настроению (его не пригласил для беседы глава семейства фон Линсдбергов, а ведь исправник, между прочим, — царь и бог уезда, назначаемый губернатором и подотчётный тоже ему), остался в Жагорах. Ему сразу же подыскали подходящее жильё, у купца Версейера, который рад был услужить первому лицу.

Поздний ужин состоял из гуся, приготовленного с капустой, свиных колбасок, блинов жямайчю, запеканки кугелис, а также запотевших прямоугольных старинных штофов с наливками и анисовой водкой.

— И как вам, Леонид Мартинович, столичный гусь? — поинтересовался становой пристав Руссакович, однако после этих слов и сам слегка поморщился. Не надо было вот так, напрямик.

Сосновский поднял рюмку обвёл взглядом сидящих.

— За удачное завершение следствия, — и одним глотком осушил сосуд, показавшийся ему до того малым, что он едва почувствовал, как жидкость скользнула по языку и исчезла в глубинах организма. Подцепил на вилку колбаску, прожевал её и только потом произнёс.

— Ничего плохого о господине… — посмотрел на пристава.

Последний подсказал:

— Кунцевиче.

— Благодарю, Полуэкт Осипович, — кивнул головой, — с виду толковый малый. Думаю, он должен докопаться, почему и кто… — кашлянул, не досказав.

— Вы так думаете? — наивно спросил Руссакович.

— Что мне мыслить? — Сосновский указал глазами, чтобы ему снова наполнили рюмку. — В сыскную полицию, притом столичную, кого попало не берут, — и он усмехнулся, опять обводя теперь уже насмешливым взглядом сидящих, — там надо способности к сыску иметь, а не просто штаны за столом просиживать. Как газету откроешь, так и видишь, что в Петербурге какого-нибудь убийцу взяли или вора на каторгу сослали, а то и чиновника не за понюшку табаку на Сахалин отдыхать отправили. Серьёзные там люди служат. А у нас вот, один господин Кривицкий, — Леонид Мартинович усмехнулся, — да, Иван Николаевич?

— Я всегда готов взять в свои руки следствие, никогда от дела не отказываюсь, — отозвался судебный следователь, в голосе которого звучала то ли обида, то ли злость.

— Ну, про ваши успехи мы знаем, — невозможно было понять, прозвучала в словах уездного исправника издёвка или похвала.

Иван Николаевич хотел было насупиться, но не стал. Петербургский хлыщ уедет, а ему ещё здесь, в уезде, лямку судебную тащить. И хотелось бы не один год. В этих краях преступления настолько редки, что о такой спокойной жизни можно только мечтать.

— Но вот мне непонятно, почему гость наш так с вами, любезный Леонид Мартинович, разговаривал, будто он у нас старший? — подлил масла в огонь Кривицкий.

Сосновский, то ли придя под действием винных паров в сентиментальное настроение, то ли просто не сочтя нужным отвечать на колкость судебного следователя, вместо этого произнёс:

— Филипп Иваныч такого сына потерял — красавец, умница, гвардейский офицер, впереди блестящая карьера. Ан на тебе…

Воцарившуюся тишину нарушил становой пристав:

— Леонид Мартиновыч, вы его знали?

— Нет, и что с того? Я знаю фон Линдсберга.

— Но…

— Вот что, господа, — перебил Руссаковича Леонид Мартинович, — чтобы не выглядели мы с вами перед столичным гостем неотёсанными крестьянами, — его щека отчего-то дёрнулась, — будьте любезны, не отказывайте ему в его просьбах. Мне бы не хотелось, чтобы Филипп Иваныч думал о нас плохо, — высказал опасение исправник.

6

Михаил Александрович застал начальника сыскной полиции выходящим из кабинета.

Филиппов, уже намеревавшийся отправится к себе на квартиру, покрутил пальцем ус, отступил в сторону и жестом пригласил чиновника для поручений войти.

— Садитесь, Михаил Александрович, садитесь, — сам же обошёл стол и сел на стул. — С какими новостями вы ко мне пожаловали?

— Владимир Гаврилович, — удручённо произнёс Лунащук, — результатов, к сожалению, нет. Простите, что отвлёк вас от дел…

— Чего уж там, — отмахнулся Филиппов, — не всегда удача сама падает нам в руки. Если не ошибаюсь, вы были в Военно-медицинском управлении?

— Совершенно верно, и в управлении, и у сестры убитого Варламеева. Столоначальник Нерстенс — тот вообще ничего толком не сказал. Мол, служил Александр Андреевич хорошо, взысканий не имел, никто на него жалоб не приносил. Откровенности между ними никогда не было. У меня слоилось мнение, что сам Варламеев никого к себе близко не подпускал. Эдакая идиллия в присутствии царила.

— Здесь Нерстенса можно понять: кому понравится мусор выгребать из собственной конюшни?.. А что сестра?

— Обвинила нас в смерти брата и попросту выставила за дверь.

— Такого исхода можно было ожидать. Сестра всегда защитит родную кровь, даже если брат замешан в нелицеприятные дела.

— Нет, Владимир Гаврилович, мне показалось, что она искренне убеждена в его невиновности.

— Н-да, — Филиппов сузил глаза, — значит, с этой стороны у нас подходов к делу нет. Вы выяснили, есть ли у Власова родственники?

— В столице близких нет.

— Неужели никаких?

— Я выясню, — кивнул головой Лунащук, — о не слишком близких я не подумал. Я займусь ими.

— Выясните, кто наследовал Николаю Ивановичу, может быть, здесь что-то интересное обнаружится. Ведь, насколько я помню, Власов получил капитал от умершей тётушки? — Владимир Гаврилович вопросительно посмотрел на чиновника для поручений.

— Простите, но я что-то не припомню, чтобы он наследовал тётушке. — на лбу Лунащука появились морщины.

— Пожалуй, вы правы. Мы упустили этот момент из дознания. Проверьте, кто ему завещал состояние, и не имелось ли иных претендентов.

— Понял, — глаза Михаила Александровича загорелись, — сейчас же и начну проверку, — он поднялся со стула. — От Мечислава Николаевича новости не поступали? — полюбопытствовал чиновник для поручений.

— Увы, — начальник сыскной полиции развёл руками, — пока известий нет. Но попал наш Кунцевич, как кур в ощип. Приехал арестовать человека, а нашёл его хладный труп.