Варвары Павловны Веремеевой, — быстро проговорил Власков.

— И откуда известно? — Владимир Гаврилович не мигая смотрел на чиновника для поручений.

— По дороге в сыскное отделение я посетил нотариуса Воздвиженского. Вот он мне и поведал.

— Может быть, вы заодно узнали, кто ещё претендовал на наследство или был им обойдён?

— Три года тому к нотариусу Воздвиженскому, который впоследствии составил духовное завещание самого Власова, обратился неизвестный мужчина тридцати лет с настоятельной просьбой сделать всё возможное, чтобы лишить Николая Ивановича наследства. Дмитрий Иванович отказал.

— Воздвиженский мог бы опознать незнакомца?

— Видимо, нет.

— Вы уверены?

— Точно нет. Случилась встреча три года тому и длилась не более десяти минут. Я просил Дмитрия Ивановича вспомнить того человека, но он вспомнил только то, что тот был сухощав, моего роста и явился в контору Воздвиженского в старой поношенной одежде и обуви. Представился то ли Иваном Иванычем, то ли Иваном Степанычем.

— Значит, был хотя бы один недовольный господином Власовым, — наконец смог вставить слово в беседу Лунащук, чтобы о нём не забыли.

— Значит, был… Вот что, господа хорошие, надо нам с вами этого человечка во что бы то ни стало разыскать, — поставил Филиппов перед сотрудниками новую задачу. — Кажется мне, что надо и там поискать.

— Неужели, Владимир Гаврилович, незнакомец ждал три года, чтобы отомстить за неполученное наследство или устроить получение его этим незнакомцем…

— Не складывается, Михаил Александрович, не складывается. В таком случае завещание самого Власова должно кануть в Лету, ведь убийца побывал у Николая Ивановича на квартире.

— Но мы же его не видели? — не унимался Лунащук.

— Вы правы, — Владимир Гаврилович посмотрел на Власкова, — о содержании завещания мы знаем только со слов нотариуса Воздвиженского.

— Совершенно верно, с его слов.

— И самой бумаги мы не видели?

— Да, — в один голос ответили чиновники для поручений.

— И о незнакомце мы знаем исключительно со слов Воздвиженского?

— Вы хотите… — начал было Лунащук, но начальник его перебил:

— Я ничего не хочу утверждать, просто размышляю вслух и излагаю известные нам факты. Вы не находите, что обстоятельства довольно странные, между прочим? Очень странные.

— Проверить Воздвиженского? — робко спросил Лунащук.

— Николай Семёнович, вы займитесь нотариусом, а вы, Михаил Александрович, — родственниками Власова. Вдруг там, в тех дебрях, что-то нам откроется.

Лунащук мельком взглянул на второго чиновника для поручений, потом посмотрел на Филиппова.

— Владимир Гаврилович, позвольте мне съездить в Псковскую губернию, там я больше узнаю, нежели здесь.

Начальник сыскной полиции долго не раздумывал.

— Простите, Михаил Александрович, это невозможно, — Владимир Гаврилович потеребил ус.

— Всё упирается в финансы?

Филиппов горестно кивнул, потом добавил:

— Мне с трудом удалось отправить Кунцевича в Ковенскую губернию, а здесь, в одном и том же дознании, — командировка в Псковскую. Увы, не получится, хотя…

— Владимир Гаврилович, я беру расходы на себя. Если позволите, то завтра я уже буду в имении, получу сведения там, потом в уезде, ну, может быть, в губернском управлении, и через три дня вернусь.

— За день не управитесь, — Лунащук понял, что Филиппов даёт согласие.

— Постараюсь.

— Вы же, Николай Семёнович, займитесь Воздвиженским: приятели, связи, чем живёт. Ну, не мне вас учить.

Несколько минут сидели в молчании, обдумывая полученные задания.

Филиппов ждал вопросов, которые неизменно поднимались в подобных ситуациях, но в этот день их не возникло.

10

Утром Николай Семёнович спустился во двор, посмотрел на небо. На маленьком квадратном лоскутке, видневшемся со дна «двора-колодца», не было ни облачка, ни тучки. День обещал быть если не жарким (какое тепло в сентябре!), то хотя бы без надоедливой петербургской мороси.

Дворник снял фуражку и поздоровался.

— Здравия желаю, Николай Семёнович!

Власков ответил кивком.

До дома нотариуса доехал на пролётке. Чем ближе, тем больше было вокруг суеты, снующих людей.

Около сто пятьдесят четвёртого дома стояли красные экипажи.

У чиновника для поручений похолодело внутри от недоброго предчувствия.

Пожарные сматывали шланги. Вдоль тротуара, заложив руки за спину, прохаживался высокий господин, одетый в двубортный полукафтан болотного цвета с серебряным шитьём, в золочёной бронзовой каске, украшенной гербом…

— Простите, что здесь произошло?

Господин смерил взглядом сыскного агента и небрежно ответил, пожав плечами.

— Вы разве не видите, что здесь был пожар?

— Простите, — начал было Власков, но начальник пожарных (судя по всему, это был он) смерил Николая Семёновича взглядом с головы до пят и, прищурив глаза, спросил:

— Репортёр?

— Простите, — в третий раз сказал заветное слово вновь прибывший, — чиновник для поручений при начальнике сыскной полиции Власков.

— Сыскная полиция? — с удивлением в голосе переспросил пожарный. — Так быстро мы вас не ждали.

— Труп? — высказал догадку Николай Семёнович.

— Совершенно верно, труп, как вы выразились.

— Не в конторе ли господина Воздвиженского произошло возгорание?

— Точно так.

— И труп…

— Простите, — теперь уже пожарный произнёс заветное слово и мрачно пошутил: — но сгоревший нам не представился.

— Господи, — прошептал Власков, — и теперь ещё этот!..

— Вы что-то сказали? — полюбопытствовал брандмейстер.

— Уже ничего, — удручённо ответил чиновник для поручений.

Когда Власков телефонировал Владимиру Гавриловичу, последний совсем не удивился, словно ждал известий в таком трагическом ключе. Он даже не стал сетовать, что вчерашним вечером не направил Власкова для повторного опроса и изъятия, если нотариус не воспротивится, всех документов, касающихся Власова.

Филиппов покрутил пальцем ус и коротко произнёс:

— Сейчас буду.

Ещё в сыскном Владимир Гаврилович приказал разыскать эксперта Брончинского. Если того не окажется на участке, то послать за ним. Телефонного аппарата Константин Всеволодович не имел. По дороге начальник сыскной полиции решил заехать к господину Стеценко в Столярный переулок. Крюк небольшой. Зато, если Пётр Назарович дома, то посмотрит свежим взглядом на место преступления. Если таковое в самом деле имело место, и виной всему не стала простая небрежность Воздвиженского. Хотя, по чести говоря, Филиппов не верил в совпадения и уже настраивал себя на рабочий лад — убийство.

Доктор Стеценко сразу же накинул на плечи пиджак, взял неизменный саквояж и сказал:

— Я готов.

И только в экипаже поинтересовался:

— Владимир Гаврилович, вы к Павлу Павловичу посыльного случаем не отправили?

— Нет, — коротко ответил Филиппов.

— Его же часть.

— Я понимаю, — Филиппов продолжал накручивать на палец ус, — но, видите ли, любезный Пётр Назарович, у меня есть смутное подозрение, что господин Воздвиженский лишён жизни насильственным путём и тем же способом, что и Власов, и Варламеев.

Стеценко покачал головой.

— Неужели и у нас объявился свой Потрошитель?

— Скорее уж охотник за приятелями.

— Надо же! Никогда