который подарил Арсанов, то к ним с Сонькой уж точно отнесется с не меньшей ответственностью.

Он распорядился отнести вещи в гостевую, взял пакеты с игрушками и книгами, а Полина побежала в детскую к Соне.

— Я ей все рассказал, — предупредил Арсанов, удержав ее за руку, — она так рада, Поля…

Полина полыхнула взглядом, но понятливо кивнула и направилась вверх по лестнице. Тимур пошел следом.

— Сонечка, ты проснулась? Как ты себя чувствуешь? Ты мерила температуру? — бодро начала она, войдя в комнату девочки. Тимур встал на пороге.

Но Соня вместо ответа села в кровати и спросила дрожащим голосом:

— Полина Александровна, а вы можете побыстрее выйти замуж за папу? Вы же согласились, да? Я буду очень послушной дочкой, и он будет вас слушаться, честное слово…

Полина бросилась к ней, крепко обняла, а Сонька вцепилась ей в блузку, и они обе разревелись. Тимур чувствовал себя совсем беспомощным. Так и стоял в дверном проеме и пытался прогнать ком, перекрывший горло.

— Конечно, моя девочка, моя хорошая, маленькая, конечно, я согласна, — говорила Полина, всхлипывая, и прижимая к себе дочку Тимура. А та просто ревела взахлеб, спрятав лицо у нее на груди.

— Ты не уйдешь? Останешься? — хлюпая носом, спросила Соня.

— Не уйду, — пробормотала Полина, и Арсанов вздохнул с облегчением.

Какая у него смышленая дочка! И за себя подписалась, и за отца. Теперь Полинка точно не сможет отказаться, и пусть она сто раз назовет его манипулятором. Главное, результат.

Соня оторвалась от Полины, та отодвинула ее и вытерла салфеткой глаза и нос. Потом себе вытерла. А потом они обе рассмеялись и снова обнялись, и Тимур даже отшатнулся. Они как будто зеркалили друг друга. Он за Богданом такого не замечал, хотя там одни мамины ямочки чего стоят!

Кстати, надо навестить парня, пока девочки здесь сырость разводят. Тимур забрал пакеты и отправился в комнату Полины и Богдана.

— Мама вернулась? — мальчик отложил планшет.

— Да. Она привезла твои игрушки и книги.

— А мне совсем нельзя с Соней играть? — с надеждой посмотрел Богдан, и Тимур развел руками.

— Давай спросим у мамы, она лучше знает. Пойдем?

— Сейчас, — мальчик потянулся за костылями, но Тимур поднял его одной рукой, а второй взял костыли.

— Я же обещал тебя носить.

Мальчишка растянул рот в довольной ухмылке, и они пошли к Сониной детской.

Арсанов шел и ненавидел этот чертов перелом, который неправильно сросся и причинил столько бед Полинке и ее сыну. Его сыну, это уже решено, даже Полька согласилась. Тимур в который раз пообещал себе, что сделает все, чтобы Богдан как можно скорее смог ходить. Без всяких костылей и коляски.

* * *

Смотрю в зеркало в ванной комнате и убеждаю себя в том, что это все не по-настоящему. Мне снится сон. Яркий, красочный и прекрасный.

Но сон. Потому что это не может быть реальностью.

Я не могу стоять в доме Тимура, завернутой в полотенце, со счастливой улыбкой и сияющими глазами. Тимур не мог просить меня выйти за него замуж и не мог сказать, что хочет усыновить Бодьку.

Или я просто до сих пор не могу поверить? Точнее, боюсь. Боюсь, что все это мне приснилось, я проснусь и окажется, что Тимур с Сонечкой всего лишь игра моего подсознания. Воплощение моих тайных мечтаний за секунду до…

Телефон гудит на беззвучном режиме, я распахиваю глаза и оборачиваюсь. Он лежит на тумбе с чистыми полотенцами и вибрирует, а я так и не просыпаюсь на своем диване в съемной квартире. Значит, это все происходит на самом деле?

В такое время проявлять завидное упорство может только один человек. Хватаю телефон и не могу сдержать довольной улыбки. Арсанов!

— Только не говори, что я тебя достал из душа, — слышу его голос и понимаю, что уже успела соскучиться. Легонько касаюсь губами экрана, все равно Тимур не видит!

— А если из душа, то разве не стал бы звонить? — отвечаю ему, и слышу, что он улыбается.

— Осторожно, Полинка, а то я и в окно влезть могу.

Понимаю, что он шутит и не шутит одновременно. Вдруг неожиданно остро ощущается собственное тело — я уже и забыла, как это бывает. Но то, что на мне только полотенце, а Тимур где-то совсем рядом, заставляет сердце стучать быстрее, а внутри становится горячо, словно там забил горячий гейзер.

Не могу вымолвить ни слова, Тимур тоже молчит. Надо бы сказать хоть что-то, но как назло, ничего подходящего на ум не приходит. А из мыслей настойчиво крутится только одна — как было бы хорошо, если бы влез…

Арсанов прокашливается, и теперь его голос звучит немного сипло:

— Не хочешь прогуляться? Если, конечно, ты не слишком устала…

Даже глаза закрываю. Боже, он еще спрашивает! Лучше бы спросил, с какой скоростью я слечу вниз.

— Хочу. Конечно хочу. Подожди, я только оденусь, — отвечаю и вспыхиваю, когда слышу в динамике, как Тимур шумно сглатывает.

— Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала, — говорит он, и я сжимаю телефон обеими руками.

— Тимур!..

— Все, Полинка, все. Выходи, я жду.

Выскакиваю из ванной и осторожно, чтобы не разбудить сына, прохожу в гардеробную. Хоть Тимур называет нашу комнату гостевой, на самом деле это больше похоже на гостиничный номер с отдельной ванной комнатой и небольшой гардеробной.

Я не успела разобрать сумки, достала только Бодькину пижаму. Сегодня укладывала обоих детей по очереди, но пообещала, что если у Сонечки завтра не будет температуры, то вечером им можно будет вместе поиграть.

Вспоминаю, как девочка плакала и просила стать ее мамой, и на глаза наворачиваются слезы. Как трогательно она обещала меня слушаться, и не только за себя говорила, а и за отца. Это меня совсем убило.

Арсанов стоял и смотрел на нас, а я вдруг остро ощутила, какие они одинокие, отец с дочерью. Неужели мы с Бодькой со стороны так же смотримся? Не знаю… Но когда Тимур потом вошел с моим сыном на руках, я готова была согласиться не только на брак с ним, а на пожизненное заключение. Только за одно такое выражение лица Богдана.

Нахожу в сумке прогулочный трикотажный костюм, быстро прохожусь щеткой по волосам. По дороге заглядываю к Соне и спускаюсь по лестнице вниз.

Тимур стоит у крыльца, сложив руки на груди, и я понимаю, что впервые вижу его в таком виде — футболке и спортивных штанах. Впервые он не такой официальный. И оттого еще более привлекательный.

Держись, Полина, похоже, ты рискуешь