class="p1">На следующее утро, 5 августа, в БюФ состоялось совещание, на котором присутствовали Хофл, Янина, а также Лос и Дабровский из люблинского комитета поддержки. Они все согласились с планом разместить людей из транзитных лагерей в графствах Люблин и Пулавы. Янина просила как можно скорее освободить изгнанников из Майданека, а в подкрепление предоставила данные о росте смертности среди них. Хофл заверил ее, что комиссия по переселению выдаст ей нужные списки и разрешения.

После окончания совещания, но до того, как Янина уехала из БюФ, к ней подошел представитель комиссии. К ее вящему изумлению, он категорически отказал в предоставлении информации по перемещенным, подлежащим освобождению из Майданека. Бросив пренебрежительный взгляд на начальника БюФ, он заявил, что, какие бы заверения ГОС ни получил от гражданских властей, последнее слово в деле освобождения – за ним. Никто не выйдет из Майданека до тех пор, пока комиссия не закончит отбор детей, поскольку у некоторых из них может быть немецкая кровь, а это значит, что их следует отправить в Рейх.

Янина едва не рассмеялась, глядя на этого надутого сержанта СС, возомнившего, что он способен помешать ее миссии. Она проинформировала его, что приказ об освобождении отдал начальник полиции и СС Глобочник (Янина подчеркнула его фамилию и звание), а начальник его штаба только что заверил ее в полном сотрудничестве комиссии по переселению. Начальник БюФ предложил проводить представителя комиссии к Хофлу, чтобы тот сам объяснил, почему отказывает.

Тон члена комиссии изменился. Он сказал Янине, что в Майданеке находится 3600 польских перемещенных лиц, подлежащих освобождению, но у него нет персонала для подготовки необходимых документов – и не появится в обозримом будущем. Янина немедленно уверила его в том, что ГОС с радостью возьмет на себя бумажную работу. Они сошлись на том, что ГОС сейчас же получит списки, и заключенных будут освобождать партиями, начиная с 9 августа.

Янина хотела также добиться разрешения на устройство пункта помощи в Люблине, где освобожденные могли бы получать пищу и проходить вакцинацию против инфекционных заболеваний, прежде чем отправляться на новое место жительства. В этом представитель комиссии ей поначалу отказывал, настаивая, чтобы освобожденные немедленно отправлялись по новым местам назначения – жители Люблина не должны видеть, в каком они состоянии, и вступать с ними в контакты. Однако в конце концов Янине удалось переубедить его, когда он явился к ней с официальным визитом уже в более покладистом настроении. Он одобрил создание пункта помощи и согласился на то, чтобы Янина доставила в Майданек нескольких врачей из Красного Креста для отбора заключенных, подлежащих срочной госпитализации. Представитель комиссии уверил Янину, что одного грузовика для этого будет достаточно.

ГОС мобилизовал усилия по подготовке перемещенных лиц из Майданека. Люблинский комитет поддержки устроил пункт помощи на улице Бетонова возле железнодорожного вокзала, где сотрудники польского Красного Креста кормили по несколько сот человек в день, выдавали им пайки на предстоящую поездку и проводили вакцинацию. Комитеты поддержки также набирали волонтеров-сопровождающих, которые отвозили бы изгнанников туда, где они смогут поселиться, покупали для них билеты и получали необходимые пропуска. Местные отделения комитетов подготавливали дома, пищу и одежду для новоприбывших, регистрировали их в администрации, помогали получить работу и продовольственные карточки. Частные лица, организации и предприятия предлагали помощь и жертвовали деньги, продукты, одежду, пеленки и лекарства. Янина с легкостью смогла привлечь городских машинисток в комитет для подготовки бумаг на 3600 человек, подлежавших освобождению.

9 августа 1943 года Янина и врач из польского Красного Креста прибыли к посту охраны Майданека у ворот на Черную дорогу, ведущую к лагерю строгого надзора. На этом месте должна была осуществляться передача восьмисот перемещенных лиц из списка, который она подала в лагерь накануне. Но когда эсэсовец из комиссии передал ей список обратно возле поста охраны, сердце Янины упало: половина имен была вычеркнута. Единственной причиной, которую назвал член комиссии, было «освобождению не подлежат».

Янина ждала, глядя в точку, где Черная дорога поворачивала направо и скрывалась за углом между Полем 1 и душевыми, – там же находились и газовые камеры. Янине сообщили, что люди, которых ей предстояло забрать в тот день, придут пешком с Поля 3. Августовское солнце ярко светило, и в воздухе висела пыль, от которой у Янины щипало в глазах. Наконец освобожденные начали появляться на дороге: истощенные серые фигуры, медленно тащившиеся по направлению к ней. Некоторые шли, некоторые ковыляли, многие с трудом несли детей или поддерживали больных и старых родственников. Все больше и больше из них падали или просто сдавались и лежали на покрытых пылью камнях недавно вымощенной дороги. Приглядевшись к камням внимательнее, можно было увидеть на них буквы на иврите. Раньше это были надгробия на люблинском еврейском кладбище.

Когда люди, подходя к посту охраны, видели эсэсовца из комиссии, то пугались и не хотели слушать Янину, стоявшую рядом с ним. Они не верили, что их действительно освобождают. Потом один из них сообщил Янине про родственников, которые должны были их сопровождать, но оказались слишком слабы, чтобы пешком дойти до ворот от Поля 3, или упали неподалеку оттуда.

Момент, которого Янина и весь Люблин ждали с такой надеждой, оборачивался катастрофой. Янина понимала, что многие заключенные, которые смогли дойти до лагерных ворот, не преодолеют еще двух километров пешком до пункта помощи на улице Бетонова. Единственной кареты скорой помощи, предоставленной Красным Крестом, не хватит, чтобы увезти всех нуждающихся в госпитализации. И что делать с теми, у кого не хватило сил добраться до поста охраны? Одно она знала точно: этих людей нельзя оставлять в лагере, ни на один день. Она обратилась к представителю комиссии с просьбой впустить транспорт на территорию лагеря строгого надзора, чтобы вывезти отпущенных с Поля 3. Он ответил, что такое разрешение может дать только комендант Майданека.

Янина бросилась в здание администрации и прошла прямиком к кабинету Флорштедта, требуя встречи с ним. Когда тот появился, Янина деловито сообщила ему, что должна воспользоваться его телефоном: она вызовет транспорт, который вывезет тех отпущенных, которые не могут ходить, с Поля 3 на пункт помощи. Ей также потребуются пропуска для нее самой, врача из Красного Креста и водителей, чтобы проехать к Полю 3 и забрать освобожденных. Рассерженный дерзостью графини Флорштедт уже собирался приказать ей выметаться из своего кабинета, но потом понял, что, если откажет ей, она, скорее всего, обратится к Хофлу. Комендант рассчитывал на повышение по рекомендации Глобочника и не хотел навлечь на себя гнев начальника его штаба[170]. Флорштедт