Янина позвонила в Красный Крест, добровольческую пожарную часть, сельскохозяйственный кооператив Сполем, на мыльную фабрику Кучарского, в компанию Сочаски и графу Сморжевскому, владевшему большим поместьем. Спустя два часа телеги, кареты скорой помощи и грузовики начали собираться у ворот Поля 3. Янина и врач Красного Креста въехали на территорию, где царил невероятный хаос. Основываясь на беглом осмотре, проведенном врачом, Янина говорила водителям и кучерам, куда везти людей – в пункт помощи или в госпиталь. Она старалась целиком сосредоточиться на стоявшей перед ней задаче, не отвлекаясь на страшное зрелище, звуки и запахи. Ее окружали измученные, больные, изголодавшиеся люди, умиравшие практически на глазах. Только вечером, вернувшись домой, Янина позволила тем картинам снова встать перед ней, понимая, что они будут преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Особенно дети – скелетики, обтянутые кожей, которые смотрели на нее запавшими глазами, слишком слабые, даже чтобы плакать.

В тот день под опеку Янины было передано 399 человек. Чтобы в дальнейшем освобождение происходило более гладко, она убедила офицера из комиссии по переселению не присутствовать, пообещав предоставлять ему полные отчеты. В каждый из последующих четырех дней передача опеки начиналась с того, что Янина получала список освобожденных, в котором были вычеркнуты сотни имен[171]. Польский транспорт подъезжал к Полю 3, чтобы забрать тех, кто не мог идти самостоятельно. Как только передача заканчивалась, Янина возвращала список и составляла отчет.

Всего Янина получила под свою опеку 2106 человек из 3600, подлежавших освобождению. Врач Красного Креста отправил 394 на срочную госпитализацию в люблинские больницы. В пункте помощи персонал Красного Креста вакцинировал освобожденных в надежде защитить их от тифа и предупредить распространение инфекции, однако мало что удавалось сделать со вшами, которые ползали по их одежде и волосам. Некоторые освобожденные, торопясь вернуться к семьям, скрывали свои симптомы. Спустя несколько дней после выхода из лагеря еще 140 попали в люблинские больницы из ближайших деревень. Из 534 перемещенных, освобожденных из Майданека, которые лечились в Люблине, 183 скончались, в основном от тифа, включая 101 ребенка в возрасте до двенадцати лет. Неизвестное число перемещенных умерло на новых местах жительства – вместе с соседями, заразившимися тифом.

Тот факт, что благодаря ее усилиям из Майданека освободилось две тысячи человек, преимущественно женщин и детей, мало утешал Янину. Что произошло с остальными, имена которых были вычеркнуты из списка? Янина снова обратилась к Хофлу, который потребовал отчета у комиссии по переселению. Ему ответили, что произошла обычная ошибка учета. Комиссия предоставила сводку, где говорилось, что остальные 8566 перемещенных, направленных в Майданек, были отобраны для принудительных работ, не считая 186, умерших в лагере. Янина немедленно заметила, что в сводке не хватает 54 человек. Она подозревала, что они умерли после того, как комиссия предоставила ей списки подлежащих освобождению[172].

Занимаясь освобождением людей из Майданека, Янина одновременно осаждала люблинский Департамент занятости насчет перемещенных лиц из транзитного лагеря на Крохмальной улице, находившегося под контролем Департамента. Тысячи перемещенных продолжали прибывать туда, поскольку транзитные лагеря в Замосце закрылись. Янина уведомила Департамент об обещании Вендлера не отправлять больше перемещенных в Рейх против их воли. Она настаивала, что Департамент занятости по этой причине обязан предоставить ГОС список всех польских перемещенных, находившихся в лагере, и предоставить сотрудникам люблинского комитета поддержки беспрепятственный доступ к ним для оказания помощи по поиску жилья и работы. Когда Департамент отказался исполнять эти требования, Янина обратилась в канцелярию губернатора и начальника полиции и СС. Вскоре из лагеря на Крохмальной освободили триста заболевших под опеку люблинского комитета поддержки и выдали десять пропусков для его сотрудников, чтобы те могли побеседовать с теми, кто оставался в лагере.

Хотя Департамент больше не мог отправлять переселенцев в Рейх против их воли, он продолжал использовать трудоспособных для принудительных работ на территории Генерал-губернаторства, где они подвергались насилию и побоям. Только действующая рабочая карточка могла защитить поляка от такой судьбы, и Янина постаралась раздобыть как можно больше этих карточек для трудоспособных заключенных лагеря на Крохмальной. Вместе с коллегами она опрашивала их насчет профессий и предыдущего опыта, а потом составляла списки, которые комитет рассылал в крупные учреждения и предприятия – например, в Сполем, в Департамент лесозаготовок, Департамент образования и различные палаты: сельского хозяйства, ремесел и медицины. Оттуда в лагерь приезжали представители и нанимали заключенных к себе на работу.

Во второй половине августа в лагере на Крохмальной было столько заключенных, что у люблинского комитета поддержки уходило по шесть часов в день, чтобы раздать им всем пищу. Как правило, туда поступали люди, отобранные для работ, но из-за эпидемий, стремительно вспыхивавших в условиях большой скученности, сотни людей теряли трудоспособность. К концу месяца Янина получила разрешение на передачу под опеку ГОС 1022 поляков с Крохмальной. Сотни были направлены в переполненные люблинские госпитали. В инфекционном отделении на одну койку клали двоих взрослых или троих детей[173].

В целом Янине удалось добиться освобождения под опеку ГОС 3128 перемещенных, захваченных немцами в ходе операции по переселению летом 1943 года. Это число составляло менее 10 % от 36 389 человек, угнанных немцами, по данным отчетов комиссии по переселению. Комиссия отправила 29 214 человек на принудительные работы, преимущественно в Рейх. Всего с ноября 1942-го по август 1943 года немцы схватили или угнали 100 000 поляков из трехсот деревень в районе Замосця и заместили их 14 000 переселенцев с германской кровью[174].

Даже убедившись, что на транспортах из транзитных лагерей дети уезжают вместе с родственниками, Янина продолжала собирать информацию о детях, высылаемых из округа. Она получала копии списков от женщины, работавшей в Департаменте занятости. Янина также направляла женщин из отделений ГОС на пограничные пункты, чтобы следить за транспортами и фиксировать, какие покидают Генерал-губернаторство и куда направляются. Ее страхи насчет детей подтвердились, когда она начала получать отчаянные письма от родителей, сообщавших, что детей отняли у них, стоило поезду пересечь границу Рейха. После войны Янина предоставит польским следователям список детей в возрасте от двух до четырнадцати лет, схваченных во время операции по перемещению и отправленных в Рейх на двадцати девяти транспортах в период с 7 июля по 25 августа 1943 года. Янина знала, что многие из них попали в специальные лагеря, где похищенных детей муштровали, превращая в маленьких немцев, и били, если те плакали по своим семьям или заговаривали на родном языке. Общее число детей в списке составляло