остановок. Обеспечивая их работу, персонал Янины из подполья одновременно опрашивал беженцев, чтобы понять, не увозят ли их против воли. То же самое делали сотрудники комитетов поддержки во временных транзитных лагерях. Вся информация поступала к Янине.

Иногда Янина пользовалась своими официальными контактами для спасения волынских беженцев, схваченных для работ, иногда прибегала к подпольным мерам. Ее сотрудники из Сопротивления использовали разные стратегии для помощи индивидуальным беженцам в спасении с транспорта или из транзитного лагеря. Они подкупали охрану, тайно вывозили людей на телегах, доставлявших бидоны с супом, или давали им рабочую одежду, чтобы те смешались с рабочими, уходившими из лагеря. Куда более дерзкой и опасной была стратегия для спасения групп подневольных беженцев. Железнодорожные рабочие из подполья цепляли пустой вагон в конец транспорта и направляли пассажиров, которых надо было спасти, туда. Потом, на следующей станции, вагон отцепляли. Поезд уезжал, а вагон оставался на путях, и люди из подполья помогали пассажирам бежать – обычно те присоединялись к подразделениям АК в регионе[188].

Очень скоро Янина из-за своей операции по спасению волынских беженцев оказалась в большой опасности. В результате ее официальных вмешательств немцы поняли, что она получает точную информацию касательно поляков из Волыни, отобранных для транспортировки на принудительные работы в Рейх. От них не укрылось и то, что многие из этих людей пропадают по пути. Янина получила письмо с угрозами от губернатора Вендлера. Чиновники уведомили его, что комитеты поддержки с одобрения Янины нарушают упорядоченный ход эвакуации людей с восточных территорий и убеждают добровольцев не ехать в Германию, а бежать с транспортов. Он объявлял ее лично ответственной за каждый акт саботажа и бегство. Губернатор приказывал немедленно разослать копию этого письма всем комитетам поддержки в округе Люблин вместе с ее собственной директивой ограничить помощь беженцам из Волыни только раздачей одежды и продовольствия. Любая другая деятельность, – грозило письмо, – будет расцениваться как саботаж и караться арестом.

Угрозы Вендлера напугали Янину. Продолжение операции спасения ставило под удар не только ее и ее сотрудников, но потенциально и всю программу ГОС по помощи беженцам. Однако бросить все и позволить похищать поляков в Рейх Янина тоже не могла. Она решила подчиниться приказам Вендлера, но только для видимости. Она разослала копии письма в комитеты поддержки вместе с директивой воздерживаться от любой другой деятельности, кроме раздачи еды и одежды. Отправка копий письма и директивы была отмечена у нее в журнале корреспонденции. Однако Янина сделала кое-какое исключение. Она не отправила письмо и директиву в комитет поддержки города Люблина, потому что знала – его трусливое руководство последует этим инструкциям. Тем не менее Янина приняла решение, что только участники подполья будут заниматься нелегальной деятельностью, чтобы не подвергать опасности обычных сотрудников. Побеги продолжались; беглецы, снабженные поддельными удостоверениями, пропадали.

В основном транспорты из Волыни прибывали в транзитный лагерь на улице Крохмальна. Люблинский комитет поддержки отвечал там за регистрацию беженцев и предоставлял врачей, проверявших их состояние здоровья. Начальник группы, работавшей на Крохмальной, Йозефа Ольбрихт, была партнером Янины в операции спасения беженцев из Волыни. Ольбрихт проинструктировала членов АК, работавших в лагере под ее началом, чтобы они предложили здоровым заключенным изображать симптомы болезни перед врачами, нанятыми комитетом поддержки. Соответственно, большому числу молодых мужчин и женщин в лагере были поставлены диагнозы, несовместимые с принудительным трудом[189].

Чиновники из БюФ затаили злобу на Янину за то, что она через их голову проводила инициативы ГОС в администрации Вендлера. Ее деятельность по помощи волынским беженцам лишь усилила их злобу и недоверие. В первую очередь это касалось начальницы канцелярии БюФ в Люблине. Ирмгард Виллнов ненавидела поляков вообще и графиню Суходольскую в частности, считая, что та вмешивается в вопросы, находящиеся в юрисдикции БюФ. Однажды вечером в октябре 1943 года Виллнов обыскала офис Янины и люблинского комитета поддержки на улице Любартовская. Словно по наитию, она прямиком прошла к столу Ольбрихт, где нашла список волынских беженцев, опрошенных во временных транзитных лагерях. Она конфисковала список и журнал корреспонденции комитета по городу Люблин.

На следующее утро начальник окружного БюФ приказал Янине, Кристиансу и Станиславу Калиновскому, советнику комитета, явиться к нему в кабинет точно в полдень. Увидев там Виллнов, Янина поняла, что попала в большие неприятности, поскольку ей было известно про вторжение Виллнов в офис комитета – ей сообщил вахтер здания, тоже член АК, Йозеф Вендруха.

– Почему вы саботируете приказы германских властей и почему не распространили наше письмо по всем комитетам поддержки в округе? – резко спросила Янину Виллнов.

– Но я разослала письмо! – запротестовала Янина. – Можете проверить в журнале – там все зафиксировано.

Тогда Виллнов, уверенная, что у нее на руках все козыри, с торжествующим видом достала журнал люблинского городского комитета в качестве доказательства того, что Янина не рассылала письма. Следующим она предъявила список, взятый со стола Ольбрихт, и продемонстрировала в нем имена людей, въехавших в округ Люблин из Волыни, но не зарегистрированных на Крохмальной. Она обвиняла Янину в том, что та позволила незарегистрированным беженцам сбежать, и настаивала, что ей помогали люблинский комитет поддержки и польский Красный Крест.

Начальник БюФ округа, Фрицше, начал кричать на них троих, что это измена и их всех передадут гестапо. Дальше он вспомнил о жертвах среди немцев и заявил, что «такие, как вы, виновны в бомбардировках немецких городов!».

Двое мужчин перепугались еще сильнее, чем Янина. Она ничего не рассказывала им об операции спасения волынских беженцев, хотя Кристианс и работал в подполье. Они оба набросились на нее, требуя признаться, действительно ли существовала «Операция Волынь», и если да, то взять на себя единоличную ответственность. «Мои коллеги перед врагом добиваются от меня признания!» – с горечью подумала Янина. Однако внешне ей удалось сохранить спокойствие, пока в голове она отчаянно пыталась найти решение.

– Да, – ровным голосом ответила Янина, – я руковожу операцией по содействию волынским беженцам, но я делаю это в полном соответствии с немецкими директивами. Список, который фрау Виллнов нашла в нашем офисе, составлялся в сентябре, до того как люблинскому комитету поддержки вменили в обязанность регистрировать беженцев, и некоторые из тех, кто в нем упомянут, отбыли до проведения регистрации. Кроме того, не всех беженцев, получающих помощь ГОС на границе, привозят на Крохмальну. Естественно, люблинский комитет поддержки не может зарегистрировать тех, кого больше нет в лагере, и уж тем более тех, кого никогда там не было.

Затем, слегка оскорбленным тоном, Янина повторила, что имеются все доказательства отправки немецкого письма в комитеты поддержки округа[190].