администрации, Эрнсту Шлютеру, изучить потребности ГОС и решить, какую оказать поддержку. Когда Воронецкий и Янина встретились с Шлютером 2 сентября, князь доверил ведение переговоров ей. Впечатленный рассказом графини о положении польских гражданских лиц в Майданеке, Шлютер немедленно связался с лагерной администрацией, чтобы обсудить вопрос об освобождении заложников, задержанных против всяких правил, а также людей, схваченных при облавах, которых не подозревали ни в какой незаконной деятельности. В тот же день из Майданека выпустили триста человек. Затем, к великой радости Янины, Шлютер попросил ее вернуться на следующей неделе для обсуждения ситуации с перемещенными, которых расселили по графству Люблин. По выходе с совещания Воронецкий поздравил Янину с успехом. Теперь у нее имелся прямой контакт в администрации губернатора, и она намеревалась сполна воспользоваться им.

В начале встречи с Шлютером 8 сентября Янина проинформировала его, что, несмотря на указания, данные начальству Майданека, еще больше тысячи поляков по-прежнему удерживаются там в заложниках. Ее заявление оказало ожидаемый эффект – Шлютер сразу же позвонил в Майданек. На этот раз результат был достигнут: в тот же день из лагеря выпустили 1400 поляков и еще четыреста на следующий. По просьбе Янины Шлютер также приказал властям Майданека вернуть освобожденным их вещи, а вещи умерших передать люблинскому комитету поддержки.

Далее Янина изложила факты и цифры относительно потребностей перемещенных – сотен тех, кто умер, и сотен, еще наводнявших люблинские больницы. Она проинформировала Шлютера, что Департамент занятости перепоручает поляков с Крохмальной, признанных негодными для работы, люблинскому комитету поддержки, не заботясь о предоставлении им жилья или продовольствия. В свете этой ситуации она просила его помощи: надо как-то убедить гражданские власти выделить комитету помещение и мебель, чтобы устроить приют и госпиталь для выздоравливающих. Как всегда при взаимодействии с немцами, Янина излагала свои предложения в такой форме, чтобы они соответствовали их интересам: профилактические медицинские меры, а не гуманитарная помощь полякам, например, – и подчеркивала, что их исполнение послужит на пользу Германии.

Шлютер счел доводы графини Суходольской убедительными и разумными. Он пообещал, что прикажет Департаменту застройки изыскать помещение для приюта и обдумает возможность создания госпиталя для выздоравливающих. Затем он сделал еще один телефонный звонок, на этот раз начальнику Департамента занятости, которому приказал прийти с графиней к соглашению, которое обеспечит должную помощь полякам с Крохмальной, признанным негодными к работам.

Под конец Янина подняла вопрос о трудностях, связанных с получением разрешений и пропусков, необходимых персоналу комитета поддержки для исполнения своих обязанностей. Шлютер предложил Янине составить список сотрудников, нуждающихся в таких пропусках, и пообещал, что лично распорядится выдать их. Янина позаботилась о том, чтобы в списке оказалось как можно больше участников Сопротивления.

Сразу после этой встречи с Яниной связался начальник Департамента занятости, и через два дня они пришли к соглашению относительно поляков с Крохмальной, признанных негодными к работам. Они останутся в лагере, пока люблинский комитет поддержки не найдет где их разместить, и все это время у сотрудников комитета будет беспрепятственный доступ на территорию лагеря, чтобы они могли отвозить своих подопечных на лечение или на встречи с чиновниками. До освобождения их будут кормить в лагере при содействии комитета. Усвоив урок с освобождением из Майданека, Янина сразу договорилась о транспортировке освобожденных с Крохмальной[183].

Был удовлетворен и ее запрос на предоставление помещения под приют. 15 сентября окружная администрация выделила люблинскому комитету поддержки часть здания, которую можно было использовать для содержания освобожденных, выписанных из больниц, но еще слишком слабых, чтобы отправляться по новым домам. Польский Красный Крест предоставил персонал и согласился управлять приютом под наблюдением медиков из комитета[184].

Пока происходило размещение освобожденных изгнанников из Замосця, перед Скжинским и Яниной встала новая неотложная задача. В Люблин начали приезжать польские беженцы из Волыни – многонационального региона на бывшей территории Польши, который находился к востоку от округа Люблин за пределами Генерал-губернаторства. Этот регион стал полем тяжелых сражений. В ответ на усиление атак со стороны поляков, украинцев и партизан, поддерживаемых Советами, немцы начали операции по усмирению – со своей обычной жестокостью. Одновременно с ними украинские националисты, вдохновленные переломом хода войны на Восточном фронте, взялись за собственные этнические чистки против поляков, чтобы заявить о своих притязаниях на регион после окончания войны. Подразделения Украинской повстанческой армии (УПА) разрушали польские деревни и тысячами казнили их жителей, чтобы изгнать поляков из региона. Польские партизаны в отместку им нападали на украинские деревни[185].

Полиция безопасности хватала беженцев и помещала их в транзитные лагеря вместе с поляками, схваченными в ходе операций усмирения. После завершения обычного отбора трудоспособных для работ в Рейхе вставал вопрос, что делать с теми, кто на работы не годился. Полиция безопасности постановила, что они должны возвращаться в Волынь, но ГОС выступил против, заявив, что это равносильно казни. Тогда полиция безопасности предложила отправлять их в концентрационные лагеря. После спешного вмешательства ГОС администрация Генерал-губернаторства в Кракове наконец решила этот вопрос. Никто из волынских беженцев не будет отправлен в Рейх против воли, и только те, кто подозревается в участии в Сопротивлении, останутся под юрисдикцией полиции безопасности. Об остальных должен будет позаботиться ГОС, на который ложится ответственность за устройство беженцев на территории Генерал-губернаторства[186].

Вскоре Янина узнала, что немцы, вопреки своим заверениям, продолжают отправлять поляков из Волыни в Рейх против их воли. В Волыни немцы убеждали польское население, находящееся в отчаянном положении и лишившееся жилья, записываться на транспорты, которые в целости и сохранности доставят их в Генерал-губернаторство, под опеку ГОС. Вместо этого здоровых молодых мужчин и женщин, записавшихся на транспорты, регистрировали как добровольцев, вызвавшихся работать в Рейхе. Кроме того, немцы продолжали устраивать облавы на рабочую силу в Волыни, и в результате на транспортах прибывало множество людей, не дававших согласия на перевозку в Генерал-губернаторство[187]. Решительно настроенная не позволить им стать подневольными рабочими в Германии, Янина взялась за операцию спасения.

С учетом расширения сферы ответственности ГОС в округе Люблин, организации требовалось больше персонала. Благодаря Янине большинство новичков были членами подполья. Она сделала так, чтобы их направили на доставку еды и медикаментов для беженцев на пограничные пункты, которые транспорты пересекали, въезжая в округ Люблин из Волыни. Когда Янина получала официальное уведомление о прибытии транспорта, то отдавала распоряжение местному комитету поддержки устроить на станции точку раздачи. Работники станции раздавали беженцам еду и одежду – тем зачастую приходилось уезжать без багажа. Комитет также открывал полевые кухни, чтобы кормить беженцев и охрану во время долгих