уже набрали бутоны. – Ник замер, позволяя мне прижиматься и тереться, сколько душе угодно. – Я подумал, что мог бы внести свою лепту.

Вообще-то я пыталась выяснить, почему поздним утром он дома, но и такой ответ меня вполне устроил.

Показалось, что муж высматривает что-то в пространстве между двух деревьев…

– До твоего появления все ограждение было каменным, – заметил Ник. – Деревянные части добавились из-за магии.

Забор, к слову, восстановили, и теперь к Иззи от нас вела внутренняя калитка.

– Какой магии? – встрепенулась я и, конечно, думать забыла о чем-то среди деревьев.

– Понятия не имею. – Он пожал плечами, повернулся ко мне и запечатлел поцелуй в уголке губ. – Твоей остаточной, Иззи, ее фамильяра… или, может, магии самого Глэдшира. У мест, где живет большое количество одаренных, весьма сильные чары.

Учитывая, какую роль мы в итоге здесь играем… вполне может быть.

– Что ты хочешь на завтрак? – Поддавшись внезапному проказливому порыву, я тоже лизнула его в уголок губ.

– Тебя, – с хрипловатой прямолинейностью сообщил муж. – Но придется быть скромнее в желаниях и обойтись омлетом.

Заявление заставило меня одновременно рассмеяться и покраснеть.

– Хорошо. Сейчас, только приведу себя в порядок.

– Я сам, – покачал головой муж. – Мы уже выяснили, что я умею готовить.

Повезло мне с ним. И вспоминать потом без слез точно не получится.

Подпортившееся настроение заставило выбрать строгое серое платье. Но я не учла одного: в доме, заполненном фамильярами, долго грустить не дадут. Я как раз заплетала косу, когда о подол кто-то потерся.

Ласка! И, между прочим, не оставила на мне ни единой шерстинки.

– О, он тебя расчесал!

– Фр-мр…

– Ощущение, что я живу в сказке.

Молодая женщина в зеркальном отражении полностью ему соответствовала. Несмотря на промелькнувшую недавно грустинку, у нее – то есть у меня – был цветущий вид. Часто уверяют, будто так происходит исключительно от любви. От частых прогулок на местном палящем солнце волосы выгорели, и в каштановой массе появилось много золотистых прядей. Глаза цвета чая взирали на мир с дружелюбным любопытством. А энергия так и готова была брызнуть во все стороны. Казалось, от нее зеркало сейчас заискрится.

– Ты права, не с чего раскисать.

Я погладила шелковистую спинку и поспешила на запах завтрака.

Праматерь, мне достался идеальный мужчина! Хотя бы потому, что добавил в омлет сладкий перец, грибы и сыр.

Получилось изумительно вкусно.

С недавних пор мы стали готовить на одну порцию больше, потому что стол окружали попрошайки. Их, конечно, кормили отдельно. Той едой, которая подходила каждому. Но эти голодные, полные страдания глаза… Понятия не имею, как у них это получалось, но третья порция еще ни разу не оказалась лишней.

Любимый брусничный чай заваривала я. По крайней мере на него никто не претендовал.

Ник в это время куда-то отлучился. А когда вернулся…

– Идем, покажу кое-что. – Взял кружку и поманил меня за собой.

Я свою тоже взяла.

Разнокалиберная стая тоже высунулась из дома посмотреть.

– Гамак?!

Он висел между двумя близко растущими деревьями, к которым недавно примерялся Ник.

– Подумал, тут чего-то не хватает. – Муж щурился на солнце и выглядел совершенно довольным жизнью. – Опробуем?

Пока я размышляла, хорошо ли гамак закреплен и не придется ли шлепнуться – я-то переживу, и платье надела такое, которого не жалко, но горячий чай лучше куда-нибудь поставить – вредный кошак с разбега запрыгнул на предложенное мне место.

Гамак свернулся, и изнутри раздался обиженный вой.

– Так обычно и бывает, когда делаешь ерунду, – поучительно заметил Никлас.

После чего, конечно, пошел вызволять орущего дурниной кота.

Я вздохнула, уговаривая себя примириться с судьбой. Никто ведь не обещал, что абсолютно все фамильяры будут ласковыми и воспитанными.

Тьмушка свалилась ко мне на плечо и для ободрения слегка куснула за щеку. Она как никто чувствовала мое настроение и всегда старалась поддержать, если оно портилось. И я тоже к ней прониклась, хотя ведьмой не была, и фамильяр мне не полагался.

К счастью, белоснежное плетеное чудо не пострадало, и вскоре я осторожно опустилась в него.

Гамак качнулся.

Немного чая расплескалось.

Все, кажется, сижу. Крепко держится.

И выразительный взгляд лысого кота, так и говорящий: «Сейчас грохнешься», – мне нипочем. Не грохнусь, пусть даже не рассчитывает.

Никлас широко улыбнулся, как если бы то, что он видел, ему очень нравилось, и уселся рядом со мной.

Гамак выдержал. И чай я умудрилась больше не пролить.

Осенью, наверное, еще уютнее так сидеть. Можно завернуться в плед и согревать друг друга в объятиях. Вот только в самом начале осени мы уедем в столицу за наследством, и на этом авантюра закончится.

Вырвавшийся у меня горестный вздох не остался незамеченным, и, чтобы отвлечь внимание мужа, я сначала позвала в гамак всю свою живность, помогла им забраться, а потом спросила:

– В ночь превращения ты пытался запирать себя в подвале? Дверь с внутренней стороны была поцарапана.

Условие осталось прежним: на часы его оборота я ухожу к Иззи. Хотя, на мой взгляд, предосторожность напрасная, медведь не причинил бы мне вреда.

– Да, первые два месяца ко мне переносился отец, и мы решили попробовать этот способ, но он не сработал. Медведь злился от того, что его держали взаперти, и становился агрессивным.

– Все любят свободу, – вздохнула я и отхлебнула чая, который наконец остыл достаточно, чтобы его можно было пить.

Никлас механически погладил Ласку.

– Знаешь, я ее как-то иначе представлял. Но сейчас, женатый на тебе и с кучей свалившихся на голову обязанностей, я чувствую себя как никогда свободным. И счастливым.

Понимаю. Я и сама чувствовала что-то похожее.

И еще было просто здорово сидеть в гамаке и пить чай, прижимаясь боком к мужу.

За всеми делами выбраться в книжный удалось только сегодня, когда Ник все же ушел проверять карту всей магии Глэдшира, которую по его заказу должны были изготовить. Насколько мне известно, он занимался этим уже дня три, и все время требовались какие-то доработки.

Тьмушка наотрез отказалась остаться под присмотром Лючины и, стоило мне направиться к калитке, с криками рванула следом. Лапками, потому что одно крыло у нее так и не работало.

Догнала. В основном потому, что я в растерянности остановилась.

Цепляясь коготками, по платью взобралась на плечо и там обосновалась.

– Вообще-то ты могла бы остаться и присматривать за всеми. – Я попробовала пойти на хитрость.

Она затихла, лишь сильнее вцепилась коготками в ткань.

– Не хочу тебя разочаровывать, но ты не мой фамильяр, – заметила осторожно.

Кусь в щеку.

Между прочим, больно! Впервые она цапнула меня всерьез.

– Ладно. Я тоже тебя люблю.

И не хочу быть покусанной еще раз.

– Иногда случается, что фамильяр сам выбирает ведьму, – заметила Лючина, наблюдавшая за нами с крыльца. – И эта связь самая крепкая.

– Вот только я не ведьма, – напомнила, если вдруг кто забыл.

– Ты вообще никто, – фыркнула Лючина. – Никто с огромным потенциалом, которому не дали развиться. Необычный случай.

Что тут сказать? Меня устраивает, как все сложилось.

Устраивало бы, если бы с брачной авантюрой было все чуть понятнее.

Мимми завозилась у меня на плече, и я придержала ее рукой, чтобы дать ей ощущение безопасности, потому что она цепкая, упасть бы не могла. Фамильяр так фамильяр. Ладно. Пусть пока так. Сейчас не особо ясно, какая судьба ждет остальную живность, но мне обещали, что они не останутся насовсем.

Махнув Лючине, наконец отправилась в книжный. На самом деле не только туда. Заказала продуктов в нескольких лавках, заглянула к аптекарю за мазями для больного крыла тьмушки.

Дышала весной… Магнолии уже отцветали, но кругом буйствовали другие краски. Теперь улицы заполнял густой аромат сирени, солнце палило с каждым днем все сильнее, а в заведениях подавали в основном холодные напитки.

– Бьянка! – Фил обрадовался мне как родной. – Давно тебя не было.

– Замоталась немного. – Я улыбнулась.

Оказаться в атмосфере книг и сопутствующих им мелочей было приятно. Я сразу почувствовала себя отдохнувшей и воодушевленной. Потому что город платил мне за заботу о фамильярах, и теперь я могла купить желанную лампу – ту, из кусочков разноцветного стекла. Хотя я и раньше могла, Никлас меня ни в чем не ограничивал, но вот так – совсем другое дело.

Куплю ее, пожалуй.

– Какая у тебя опасная подружка… – Пока я решалась, Фил обратил внимание на тьмушку.

– Это Мимми. Она добрая и послушная.

Стало понятно, почему иногда я ловила на себе опасливые взгляды. В одной лавке и потом, когда зашла выпить холодного брусничного чая. Никому не хотелось, чтобы тьмушка выпила его силу. Не знаю, способна ли Мимми лишить ее кого-то насовсем, но для