— А разве он что-то может делать? Кроме того, конечно, какиспортить настроение?

— Я его отправила мозаику собирать.

— Это вы правильно сделали. Чем бы дитя ни тешилось… Значит,говорите, пахан в беседке?

— Хозяин в беседке.

— Мальчиков своих собрал?

— Мальчиков собрал.

— И выглядит он хорошо?

— Неплохо выглядит.

— Но ведь он вчера нажрался как собака?!!

— Так он же выспался хорошо. Он всегда после пьянки многоспит. Затем встает здоровенький, как огурчик.

— Огурчик, значит?!!

— Ну что-то вроде того…

— И голова у него не болит?

— Да нет. Вроде не жаловался.

Я вскочила с кровати, крепко сжала свою голову и издалапронзительный душераздирающий крик. Я ничего не понимала, ничего не ощущала.

Я или уже сошла с ума, или находилась на грани этого.Посмотрев на перепуганную домработницу безумным взглядом, я выскочила изкомнаты.

Не знаю, откуда у меня взялись силы, наверно, у каждогочеловека есть какой-то скрытый потенциал, который проявляется в стрессовойситуации. На крыльце стоял мордоворот. Он попытался меня остановить и вернутьобратно в дом. Не раздумывая, отработала на нем свой надежный и хорошопроверенный прием, заехав ему между ног с такой дикой силой, на которую толькобыла способна. Мордоворот громко закричал, присел и схватился за своехозяйство. Я мухой вылетела из дома и бросилась туда, где находится пруд.

Добежав до пруда, я перевела дыхание, немного отдышалась иогляделась по сторонам. Никого не было. Мирно плавали кувшинки, квакалибезобидные лягушки. Это громкое кваканье острой болью отдавалось в голове, и яподумала, что только законченный идиот мог спроектировать пруд прямо под окнамидома. Если бы и этот гребаный пруд находился под окнами моей спальни, я быбросила в него гранату и, наверно, только тогда уснула более или менееспокойно.

Заглянув в воду, я увидела свое отражение и ощутила, каксильно забилось мое сердце. Если пахан и в самом деле сидит в беседке, то какимобразом он ожил, вылез из пруда и привел себя в надлежащий вид? Я никогда неверила в мистику, а теперь даже не знала что и подумать. Неожиданно мне прямона руку прыгнула лягушка, я вскрикнула и отшвырнула ее.

— Сука зеленая. Только бородавок мне не хватало для полногосчастья!

Я нашла рядом с прудом длинную палку и принялась стучать подну.

— Ты что ище-шь?

Я вздрогнула и резко обернулась. Неподалеку стоял урод ирассматривал меня с неподдельным интересом.

— Лягушек гоняю.

— Это та-кие игры?

— Что-то наподобие того. Тебе нравится собирать мозаику, амне нравится гонять лягушек в пруду.

— А ты за-чем уда-ри-ла на-шего охранни-ка?

— Что он встал как истукан?! Ни пройти, ни проехать.

— Он обя-зан те-бя охра-нять.

— От кого?

— От того! Прежде чем вый-ти на ули-цу, ты долж-наспро-си-ть у ме-ня разре-ше-ние. Если бы не я, этот охран-ник нашел бы те-бя иубил.

— А ты, значит, меня защитил.

— За-щи-тил. Я ска-зал, что сам с то-бой разбе-ру-сь. Он самви-но-ват. Недосмот-рел, если ты смог-ла его уда-рить и убе-жать. Ска-жу папе,что-бы он не-медлен-но его уво-лил.

— Вот это правильное решение. Значит, с охранником у меняпроблем не будет?

— В этом до-ме у те-бя вообще ни с кем не будет проб-лем,потому что ты моя бу-ду-щая жена. Жал-ко, что у те-бя та-кое здо-ро-вье. Я и незнал, что ты та-кая сла-бе-нь-кая, как трости-ноч-ка. Я ска-жу па-пе, что-бы онку-пил те-бе ви-та-ми-ны. Ты прос-то обя-за-на их пи-ть.

Я вновь ударила палкой по дну пруда и, смахнув потные волосысо лба, сказала усталым голосом:

— Ну все, топай отсюда. Иди к своей псине, а то она там ужепо тебе соскучилась.

— Анна, ну прекра-ти ревно-вать. Это глу-по. Этонеобосно-ван-ная рев-ность, — гнусаво пропищал урод, чем привел меня в ярость.

— Да что ты можешь знать о ревности?! Что ты вообще можешьзнать?! Ты же не умеешь чувствовать, не умеешь ценить, не умеешь ощущать… Тывообще ничего не умеешь. Ну посмотри на себя! Внимательно посмотри на себя взеркало. Разве тебя можно ревновать?! Скажи, можно?! К кому, к твоей собаке?!Да будет тебе известно, что ревность — это мучительное чувство собственника.Это огромное желание, чтобы этот человек принадлежал только тебе и никомубольше. Уходи, я хочу побыть одна.

— Не уй-ду. Те-бе не-ль-зя гу-ля-ть на улице одной. Тыобя-за-на гу-лять под моим присмот-ром. — Урод нисколько на меня не обиделся и,по-видимому, просто не воспринял мои слова.

— Я вообще никому и ничем не обязана, а уж особенно тебе.Вот видишь, ты и обижаться не умеешь.

— Мне па-па ска-зал, что на оби-жен-ных воду во-зят.

— Это тебе не грозит. На тебе много не увезешь, если толькона твоем горбу.

— Послу-шай, а что ты де-лаешь в на-шем пру-ду?

— Я же сказала, что ловлю лягушек.

Урод сел на землю и вытянул свои корявые ноги вперед.

— Я ни-ку-да не пойду. Ты по-ло-вишь своих ля-гу-шек ипойде-шь вместе со мной в дом. Если ты бу-де-шь со-про-тивлять-ся, мнепри-дется выз-ва-ть охра-ну.

— Не надо никакой охраны. Договоримся мирно. Уж лучше ты,чем охранник. Сиди, коли хочется.

Подоткнув подол платья, я залезла в воду. Я уже не бояласьтрупа. Я уже вообще ничего не боялась. Я просто ничего не могла понять. Еслипахан сидит в беседке, решает со своими пацанами какие-то вопросы, кто жепокоится на дне? Скорее всего никто. Может, обитатели этого дурдома бессмертны?Их убиваешь, а через некоторое время они оживают… Меня снова охватилипанический страх и безумная тоска.

— Что ты ище-шь? — раздался за спиной голос урода.

— Лягушку с пятью лапами.

— А та-кие бы-вают?

— Бывают. Если среди людей встречаются такие гибриды, какты, значит, встречаются и лягушки с пятью лапами.