— А ты сначала что-нибудь сделай для того, чтобы я тебяуважала. Тебя уважать не за что, паразит проклятый.

Пахан изменился в лице, но сдержался. Он посмотрел на часы,всем своим видом показывая, что теряет с нами свое драгоценное время.

— У нас есть бассейн, — спокойно сказал он, но было видно,что это дается ему с огромным трудом. — Если ты большая любительница поплавать,милости просим туда. Наш искусственный пруд построен для лягушек и экзотическихрыб, поэтому купаться в нем больше не надо. Всему свое место. А теперь идите.Все вопросы потом. У меня слишком серьезный неотложный разговор. И запомни, умоего сына очень хрупкая психика, но он жесток. Прекрати его изводить. Иначесделаешь хуже только себе.

Достав из кармана красивую трубку из слоновой кости, паханподнес к ней огонек и смачно затянулся.

— Вот видишь, и зажигалочка твоя пригодилась.

Я стояла ни жива ни мертва.

Дешевый запах табака с горчинкой. Даже в горле запершило.Словно к табаку подмешали какой-то наркотик. Запах, а точнее вонь, точно такаяже, как прошлой ночью… у того незнакомца, который поклялся меня убить. Странно,такая дорогая трубка и такой дешевый табак! Я не могла ошибиться. Я знала, чтоне ошибаюсь.

Затянувшись еще раз, пахан посмотрел на меня так, что у менячуть было не подкосились ноги.

Решив не испытывать судьбу, я развернулась и пошла в дом. Замной тянулся этот запах… Запах дешевого табака с горчинкой…

— Ты на ме-ня не оби-де-лась, что я па-пе пожа-ло-вал-ся? —семенил за мной урод.

— Нет, — с безразличием ответила я.

— Прос-то ты у нас в пру-ду всех ля-гу-шек распу-гала… А вбассей-не их нет. Хо-чешь, мы сегод-ня вмес-те попла-ваем?

— А ты умеешь плавать?

— Я бу-ду дер-жать-ся за твою шею…

Неожиданно для самой себя я подошла к уроду вплотную ибуквально вжала его в бетонную стену дома. Урод не на шутку перепугался ипопытался меня оттолкнуть, но я стояла будто вкопанная. Мне хотелось размазатьего стене, словно клопа.

— Ты че-го?

— Ничего. Послушай, придурок. Ведь меня в этом доме держаттолько из-за тебя. Никому другому я и на фиг не нужна! В тебе же есть что-то отчеловека. У тебя есть руки, ноги, пусть даже они корявые, но все равно ониесть. Да и мозги тоже имеются. Сукин ты сын, я тебя очень прошу, немедленноотпусти меня отсюда. Я тебя до конца жизни не забуду. Целую кучу маек,календарей, тетрадей и еще всякой дребедени со своим изображением пришлю. Будемкаждый день перезваниваться по телефону, общаться по Интернету. Только отпустименя, отпусти!

— Не мо-гу.

— Почему?

— Пото-му, что ты моя собствен-но-сть. Ты моя бу-ду-щаяже-на.

Не выдержав, я схватила урода за горло и несколько разударила по лицу, если, конечно, эту жуткую физиономию можно назвать лицом. Уродсморщился, тяжело задышал и принялся защищаться.

— Да какая я тебе будущая жена?! У тебя совсем мозгов нет?!Ты на себя в зеркало смотрелся, пень неотесанный?!!

Урод перепугался и так завопил, что уже через несколькосекунд к нам подбежал охранник и резко отбросил меня в сторону. Он слегкавстряхнул урода, чтобы привести в чувство, и помог ему расстегнуть воротрубашки.

— Алексей, тебе лучше? Что с ней сделать? — Охранникпреданно смотрел в глаза Лешику.

— Уби-ть, — ответил урод и отошел от бетонной стены наприличное расстояние.

— Что?! — Я подумала, что он шутит, но, посмотрев в егоокаменевшее лицо, я поняла, что сейчас не до шуток. — Как это убить? Тебяпосадят!

— Не по-са-дят, — решительно пропел урод и направился в дом.

Охранник толкнул меня вперед и изо всей силы вывернул мнеруку. Я скорчилась от боли.

— Леш, не нужно меня убивать! Я буду послушной, — заголосилая. — Я тебя умоляю! Хочешь, я буду собирать с тобой мозаику? Хочешь, я будучитать тебе какую-нибудь книгу или смотреть с тобой телевизор?! Ты толькоскажи…

Но урод был непреклонен и даже ни разу не обернулся.Охранник затолкал меня в какую-то маленькую комнату без окон и закрыл на ключ.

Комната напоминала подвал; была сырой и холодной. Уставсидеть на корточках, я села прямо на пол. В этом доме может произойти все, чтоугодно, и вполне возможно, скоро я буду лежать там же, где лежат сушеныебабочки, кузнечики и стрекозы. Перед глазами проходила одна и та же картина:открывается дверь, входит охранник и стреляет мне прямо в голову. Быстраясмерть, а значит, безболезненная. Я ничего не почувствую, ничего… Страшнотолько, что мне придется увидеть наставленный на меня пистолет. Я представиласвое тело: неживое, безвольное… От этой мысли мне стало совсем плохо.

— Помогите! — громко крикнула я и потерла вспотевшие ладони.— Пожалуйста, помогите!

Никто не откликнулся на мои крики и не пришел мне на помощь.

Смахнув первые слезы, я вдруг подумала, что подсознательновсегда хотела умереть молодой и красивой. Не раз в интервью я говорила, чтобоюсь старости. И никогда не врала. Ведь это очень даже нечестно, что людистареют. Я всегда завидовала тем, кто умер молодым, в полном расцвете сил. Все,кто меня знал, запомнят меня интересной и очень красивой. В обтягивающихплатьях, в ажурных колготках и сногсшибательных коротеньких юбках… И вбесформенных старушечьих платьях… Жалко, что я умру, так и не попрощавшись сосвоими близкими. Очень жалко. Жалко, что перед смертью я не увижу манящих глазсвоего Дениса. А ведь я так мечтала выйти за него замуж, создать семью. Такую,чтобы она была настоящим союзом, а не какой-нибудь очередной формальностью.Ведь есть же какой-то секрет семейного счастья. Правда, многим его так и неудалось открыть. Люди думают, что все получится само собой, без их старания,без усилий.

И как же они меняются, как только в паспорте появляетсяштамп! Появляются какие-то требования, какие-то амбиции. Мне всегда казалось:чтобы избежать этого, нужно ограничиваться постелью и не питать иллюзий. Такбыло до тех пор, пока я не встретила Дениса.

При воспоминании о Денисе мне стало еще хуже. Денис… Денис…Увижу ли я тебя когда-нибудь? Наверное нет.

Меня бросало то в жар, то в холод. Странная лихорадка… Ячудовищно хотела есть, а еще больше мне хотелось пить. Я уже потеряла счетвремени и не знала, что там — день или ночь.