Зато сама Вика подобными страхами не страдала ничуть — то идело подбирала такие позы, чтобы будущие телезрители могли в полной мереоценить длину и стройность ножек. При этом она непринужденно и весьмаубедительно черкала что-то в своем блокноте, но Петр-то видел со своего места,что это самые обычные каракули, имеющие отдаленное сходство с буквами. Правда,телезри-тельно этого просечь ну никак не мог.

— Другими словами, наш, фигурально выражаясь,космический корабль стоит на старте и ожидает лишь команду на взлет?

— Вы подобрали очень удачное сравнение, Вика, —сказал Петр, позволив себе немного не предусмотренной сценариемотсебятины. — Именно космический корабль, который выведет нашу область нанепроторенные доселе орбиты…

Это тоже была отсебятина. Он испугался, не перехватил ли спафосом, но Вика благосклонно, с умненьким видом кивала, то и дело выводя вблокноте новую порцию кривулек, и Петр приободрился, окончательно расставшисьсо страхом перед камерой. «В сущности, не столь уж мудреное занятие. Насчетнепроторенных орбит получилось неплохо, если Пашке не понравится, не знаю уж,чем ему и угодить».

— По-моему, сумма инвестиций превышает триста миллионовдолларов?

— Пока я предпочел бы говорить о первом транше. стопятьдесят миллионов,

— солидно поправил Петр, в который раз попытавшисьпонять умом эту сумму, но вновь отчаявшийся осознать ее реальность.

Интересно, сколько из этой умопомрачительной суммочкидостанется непосредственно «Дюранда-лю»? Надо полагать, нехилая доля, иначеПашка не старался бы так, не выдумывал фокус с двойником…

— И все эти деньги достанутся области?

— Ну разумеется, — усмехнулся Петр. — Этомасса новых рабочих мест, множество проектов, обеспечивающих занятость нанесколько лет вперед для тысяч наших земляков. Не сочтите за саморекламу, номы, все, кто участвует в этом проекте, не намерены уподобляться иным шустрымгосподам, ухитрившимся подевать западные кредиты неведомо куда…

— Видимо, то, что Москва выбрала именно вас и вашихпартнеров, как раз и объясняется вашей безукоризненной репутацией за все этидесять лет вашего пребывания в частном бизнесе?

— Я очень надеюсь, что именно эти соображения оказалисьв свое время решающими, — скромно сказал Петр.

В общем, все ее вопросы он знал наперед — опять-таки Пашкаснабдил. Вполне возможно, сам и составлял-редактировал. Вот, значит, каксоздаются безукоризненные репутации — в том числе и с помощью таких вотголоногих девочек…

— Павел Иванович, я понимаю, что в нескольких фразах низа что не удастся пересказать секрет и суть вашего успеха, — молвила Викас явственно просматривавшимся пиететом. — Но все же, если в двух словах?Как вам все это удалось?

Петр старательно наморщил лоб, подпер кулаком подбородок,опустил взор — опять-таки поневоле оказавшись вынужденным обозреть ееножки, — подумал и заключил:

— Дело в направленности бизнеса, Вика. Меня никогда непривлекали финансовые спекуляции, столь популярное в нашем многострадальномотечестве деланье денег из воздуха. Так уж сложилось, что я десять летпроизводил. Шел по пути, указанному Эндрю Карнеги, Генри Фордом, плеядойвыдающихся предпринимателей старой России — Рябушинским, Путиловым, Гужоном,Третьяковым…

Почему-то именно сейчас ему на ум пришли кипы фотографий —тех, из сейфа. Так и плясали перед глазами. Однако следовало отдать Пашкедолжное: все, о чем Петр только что тарахтел, и в самом деле имело место. Всебыло чистой правдой — ухитрился ведь беспутный братец, пусть он триждысексуальный маньяк, все эти десять годочков заниматься производством,нарабатывать надежную репутацию. В столице сидят не дураки, примитивномуфинансовому выжиге вряд ли позволили бы и на километр приблизиться к нынешнемупремьер-министру… Судя по кипе документов, которые он проштудировал,Тарбачанский проект — вещь серьезная. И, в конце концов, неизвестно еще вточности, как развлекались в свободное время господа с мистерами — все этиФорды, Путиловы и Гужоны…

— По городу ходят слухи о какой-то странной аварии… — сулыбкой сказала Вика. — Некоторые, с позволения сказать, средства массовойинформации, — она сделала презрительную гримаску, — пишут всякиеглупости…

— Вот пусть эти глупости и остаются на ихсовести, — отрепетировано продекламировал Петр. — Комментироватьчто-либо, полемизировать с этими субъектами в приличном обществе попросту не принято.Глупая была авария, согласен. Плохо наши дороги приспособлены к западныммашинам… Но вы, надеюсь, видите, да и телезрители тоже, — он глянул вкамеру, — что я нахожусь в самой прекрасной форме. Есть на светеангелы-хранители, что ни говорите…

— Это понятно, — подхватила Вика. — Такиелюди, как вы, необходимы России…

Петр смущенно потупился. Сказал, не поднимая взгляд:

— Мы просто стараемся по мере сил быть полезнымистране, уж простите за высокие слова…

Еще с дюжину вопросов — о семейной жизни, конечно же,характеризовавшейся исключительной стабильностью и теплом родного очага, опартнерах — как на подбор, людях компетентнейших и честнейших, так что простоудивительно, что им еще не воздвигли монументы при жизни; о московских ииностранных участниках проекта, светочах государственного мышления и светилахбизнеса. Поименное перечисление десятка людей, всемерно заслуживших такуючесть, — от московской и областной администраций до верных кадров«Дюранда-ля», скромных тружеников, на чьи плечи ляжет немалая ответственностьперед державой. Несколько Викиных цветистых комплиментов — и представлениекончилось.

Облегченно вздохнув, Петр порывисто встал было. но чертовмикрофон, пришпиленный к лацкану, потянул назад, как рыбку на крючке. Онсмущенно плюхнулся в кресло, а один из телеюношей торопливо кинулся избавитьего от реквизита. Потом оба шустро принялись паковать свои причиндалы.

Воровато покосившись на них, Петр налил себе коньячку —заслужил. Расслышал, как Вика негромко сказала тому, что был не в пример патлатеенапарника:

— Коль, вы поезжайте на студию, а я на часок задержусь.Есть еще детали, о которых лучше побеседовать без камеры…

Петр подметил, что юнец понятливо покосился на него исостроил такую физиономию, будто собирался подмигнуть напарнику, — но впоследний момент разумно передумал, стервец. Взвалив на плечи ящики, подхвативтреноги, оба направились к выходу. Жанна с деланным почтением придержала дляних дверь, покосилась на Петра, сделала каменное лицо и медленно притвориластворку.

Оставшись с ним наедине, Вика моментально преобразилась —беспечно запустила блокнотом, ловко зашвырнув его в свою расстегнутую сумку,обеими руками сняла заколку, встряхнула головой, распустив волосы, сняла очки,столь же небрежно швырнув в сумку. Перекинула великолепные ноги через мягкийподлокотник кресла, уютно в нем раскинувшись, похлопала ладонью потемно-коричневой коже: