Сначала девушка приняла их за камни. Но булыжники были живыми! Огненные создания развернулись, выскочили из топки и стали бегать кругами по карете, прожигая дырки в обивке сидений. За что были наказаны строгим ректором и посажены обратно внутрь бойлера. Ведьма заметила, не без удивления, что у пузатых шариков есть ножки, куцый хвостик, а спереди — лупоглазые выступы на очаровательных мордашках.

Малыши саламандры были шаловливы и непоседливы. За решетчатой дверцей шалуны бегали по стенкам, игрались и дрались друг с другом. Их мамаша уже давно забралась в малый бойлер и согревала ездовых ящериц. Вот кто, оказывается, сидел в жадеитовом сундучке.

Заняться в дороге было нечем, и ведьма, тайком открыв дверцу, игралась с маленькими саламандрочками, тыкая в них палочкой-лучинкой. Малыши бегали паровозиком и перепрыгивали через деревяшку.

К вечеру пошел снег. Дорога, камни и склоны горы покрылись слоем снега.

На короткой, последней, как поняла Айрис, стоянке, все забегали, готовясь к переправе через снежный перевал. Девушке не разрешили выйти из кареты, и она наблюдала за всем через окно.

Рядом с грустной мордочкой ведьмы, разогревая стекло, светились еще семь мосек детенышей огненной саламандры.

Высоко в горах раздался ужасный вой. Его подхватило еще несколько. Серые твари в заснеженных горах пели. Громкий рык, разорвав клубящиеся серые тучи, обрезал заунывную песню.

Айрис передернуло, мурашки побежали по коже. Она потерла предплечья, согреваясь.

Телеги покрыли кожаными пологами, проверили крепления. Ректор, намокая под крупными хлопьями снега, самостоятельно проверял все.

— Не хватало еще потерять кого-нибудь по дороге! — бурчал он себе под нос.

Погрузились в карету, двинулись в путь.

На чугунном бройлере приготовили душистый чай с травами.

Маленькие огненные очаровашки прыгали по блюдцу с чаем, строя глазки девушке и выпрашивая у нее кусочки сахара. Взамен водили хоровод вокруг чашки чая, чтобы он не остывал. В карете стоял запах жженого сахара и леденцов.

Все засунули ноги под теплую меховую полость. Было холодно.

— Прекратите баловаться и скармливать сахар саламандрам! — одергивал ее Лавель. — Сядьте прямо, адептка!

«Мда, кажется, всю оставшуюся жизнь ей придется провести под пристальным взглядом этой ректорской зануды!»

Улитка дымила и ползла как утюг, прожигая и раскатывая дорожку в снегу. Раковина ее раскалилась изнутри и пылала красным. Сверху из панциря торчали полые трубки, из них валил черный дым и искры. В темноте два длинных уса с глазами-бусинами освещали дорогу впереди. Время от времени улитка поворачивала глаза-прожекторы в разные стороны, осматривая окрестности и дорогу. Горячее пузо, на котором перемещалась улитка, превращал снег в воду, после она замерзала в лед. Санная карета легко скользила по этому льду, таща за собой две груженые телеги.

Из низких тяжелых туч валили хлопья снега. Мир вокруг выцвел, стал белым.

Закрыли последнее окно и заткнули все щели. Маленькая саламандрочка с длинным гребешком на спинке лизала фитили острым раздвоенным язычком, зажигая свечки. Стало светло.

Айрис беспокоило то, что они находились в промёрзшей карете, закрытые со всех сторон, как в осаде. Девушка беспокойно ерзала.

— Не волнуйся, внучка… — увидев ее беспокойство, сказал добрый архимаг. — Я такие путешествия проделываю каждый год. Вот уже э-э… сколько я занимаю должность аркканцлера? — спросил старик у спящего Лавеля. В ответ получил только «Хр-р…»

— Ну, не важно. Скоро прибудем на место, каких-то пяток часов — и перевал за плечами. Мы начнем спускаться в долину и там встретимся с друзьями. Выпей чайку или поспи!

Старик стал устраиваться поудобнее и, откинув голову на спинку кресла, тоже вознамерился вздремнуть.

Сон не шёл к Айрис. Она мучилась целый час, пока не поняла, что так и не сможет заснуть.

Спали все! Фоля прикорнула на коленях у Равеля, накрывшись его рукой. «Вот предательница!»

Даже саламандрочки опять свернулись в круглые гладкие голыши, надувались и опадали, сопя. И сколько можно дрыхнуть?

Шкодливо оглянувшись на спящее царство, девушка осторожно попыталась приподнять кожаную шторку, закрывавшую окно.

Ей это удалось, но выглянуть из кареты она так и не смогла. Все стекло было покрыто льдом.

Позади ведьмы что-то звякнуло. Дверца печки. Оттуда выбралась маленькая саламандрочка и уставилась на Айрис. Под лапками малышки тлел мех. Ведьма схватила ковшик с деревянной ручкой, в котором грели чай, и подхватила непослушную глупышку им.

Две бессони уставились в ледяное окно. Огненная крошка протянула лапки с четырьмя пальчиками и приложила их к стеклу — лед стал таять.

Теперь девушка могла рассмотреть, что снаружи. Они все так же медленно ползли через перевал, вокруг высились сугробы. По обе стороны от дороги заснеженные склоны нависали шапками снега.

Сбоку что-то мелькнуло. Айрис повернула голову, прижалась к стеклу, стараясь увидеть, что там такое позади кареты.

Вот, снова! Серая тень на белом фоне. Еще одна, и еще! Их окружают! Серые тени мелькали все чаще и со всех сторон.

Малышка саламандра приложила ладошки к мордочке и пронзительно запищала:

— Тре-е-вога!

Лавель дернулся и проснулся. Аркканцлер еще с закрытыми глазами потянулся к магическому посоху. Тедди, зевнув, полез в карманы.

Трое защитников выскочили из кареты, оставив Айрис внутри.

Возмущенная до глубины души, девушка дергала ручку двери. Вредный ректор закрыл ее снаружи. Ведьма сморщила нос и посмотрела на огненную ящерку. Та, с таким же наморщенным носиком (опять девочек с собой не берут играть!) невозмутимо полезла лапкой в замочную скважину, покопалась там. Дверь щёлкнула и отворилась, Айрис, держа ковшик в руке, выпрыгнула на снег.

Вокруг бушевала снежная метель. Белые вихри закручивались ледяными смерчами вокруг кареты.

Невозмутимая улитка все так же упорно двигалась вперед, вокруг нее крутилась стая серых волков. Сквозь них просвечивались засыпанные снегом камни и дорога. Злые клыкастые морды кидались на улитку, стараясь укусить ее, раскалённый панцирь был им не по зубам.

Трое магов азартно рубили призрачную нечисть кто чем мог. Но победа была за серыми. При ударе они распылялись дымным облачком и собирались вновь. Только Тедди удалось мало-мальски проредить призрачную рать. Он пользовался маленькими бомбочками с травами против призраков.

Взрываясь, они рассеивали клыкастых татей, и те больше не могли восстанавливать форму. Архимаг и ректор, видя, что просто посохом тварей не одолеть, применяли какие-то уж слишком сильные заклинания, они оглушительно грохотали. Эхо от взрывов поднималось по ущелью вверх.