обыкновенно, не особенно заботясь о туалете, а с видимым старанием одеться к лицу, такая нарядная, свежая и хорошенькая в пунцовой кофточке и в светлой щегольской юбке, с гладко зачесанными назад роскошными белокурыми волосами, собранными на темени.

Василий Захарович с радостным изумлением взглянул на свою любимицу и сам невольно улыбался, любуясь ею. С появлением дочери, такой сияющей и радостной, сам он просветлел и словно в кабинете вдруг стало светлее и ярче.

Ксения как-то особенно порывисто горячо и нежно обняла отца и, возбужденная, присела около него.

— Что с тобой сегодня, Сюша? Ты такая необыкновенная? — весело спросил отец, заглядывая в ее глаза.

— Необыкновенная? — переспросила Ксения и вдруг смутилась, как девочка. Кровь залила ее лицо, шею, и она несколько мгновений молчала, улыбающаяся и счастливая.

Старик недоумевал.

— Папа, — наконец промолвила она, — я пришла к тебе сообщить важную новость. Надеюсь, ты сердиться не будешь?

— Сердиться? Когда ты такая счастливая? Какая же это важная новость?

— Я решила отказать Павлищеву!

Василий Захарович никак не ожидал подобного известия. Изумленный, с широко открытыми глазами, он молча смотрел на Ксению, словно бы не находя слов и не веря тому, что она сказала.

— Ты удивлен, папочка?

— Признаюсь, совсем ты поразила меня, Ксения, — проговорил, наконец, старик, видимо недовольный. — Ты дала слово, весь город знает, и вдруг…

Старик не сказал, что сам он так желал этой свадьбы, сулившей счастье и почет его дочери, и, кстати, связи, не бесполезные для его дел, и прибавил:

— Разве есть какие-нибудь основательные причины для отказа?

— Есть, — прошептала Ксения.

— Ты что-нибудь узнала о Степане Ильиче? Быть может, слышала об его холостой жизни… Так, ведь, Сюша…

— Ничего я не слыхала, и вперед знала, что Павлищев не монах…

— Так отчего же ты вдруг отказываешь?

— Я не люблю его.

— Но ведь и раньше ты его не любила. Он тебе только нравился и, однако, ты все-таки соглашалась быть его женой?

— То было раньше…

— А теперь?..

— Я не пойду за Павлищева! — решительно ответила Ксения. — Не станешь же ты сердиться, что я не иду за него из-за того только, что об этом весь город узнает. Надеюсь, счастье дочери тебе дороже разных сплетен, которые будут ходить и затем пропадут?.. Ведь ты же любишь меня?

— Точно ты не знаешь, как я люблю тебя! — растроганно промолвил старик.

И, недоумевающий, совсем сбитый с толку этим радостным, счастливым видом Ксении, спросил:

— И ты такая веселая сегодня оттого, что решила не идти за Степана Ильича и оставаться в девушках?

— Не совсем оттого, — проронила Ксения, — и я вовсе не думаю остаться старой девой, папа, а, напротив, хочу выйти замуж за человека, которого люблю! — прибавила она и снова покраснела.

— За кого же? Кто вдруг нашелся такой избранник? — спрашивал Василий Захарович.

— Твой любимец, папа… Марк.

— Марк Борщов?! — воскликнул совсем пораженный старик…

И он понял теперь, почему его Сюша такая радостная и счастливая. Она влюбилась в этого красивого молодого человека, она — никого до сих пор не любившая и всех критиковавшая. А он и не догадывался, старый дурак, отчего это в последнее время Сюша сделалась дружна с Марком и, отчего Марк вдруг зачастил и проводил с нею вдвоем вечера, тогда как прежде Сюша почти не разговаривала с ним. То-то она была так холодна с Павлищевым эти два месяца… А Марк-то, Марк!? Кто мог бы ожидать, что он отобьет невесту у своего начальника!? Какая, однако, в нем смелость!?

Такие мысли пробегали в голове старика, и он не знал, радоваться ли ему, или сердиться. Конечно, Марк — умный и славный молодой человек, но что он такое? Какая партия для дочери Трифонова? И совсем еще молод…

— Ты не одобряешь моего выбора, папа? — спросила Ксения.

— Но он гораздо моложе тебя.

— На четыре года. Что за беда!

— И ты не боишься этого?

— Ничего я не боюсь… Я люблю его, давно люблю! — горячо воскликнула девушка.

Старик видел, что всякие убеждения бесполезны. Он понял, что Ксения полюбила со всей силой запоздавшей страсти, и, конечно, не он отуманит это неудержимое счастье, которым вся сияет она. Пусть Марк и не тот жених, о котором он мечтал, но она его любит, и этого довольно. Да и к чему бы привело его неодобрение? Оно только восстановило бы дочь против отца и ничему бы не помешало. Ксения все-таки вышла бы замуж. Она смелая и решительная. «Вся в меня характером!» — заключил свои размышления старик и проговорил:

— Что ж, Сюша… Я против твоего выбора ничего не имею… Марк — хороший человек и, конечно, любит тебя…

— Да разве я бы пошла за него, если б он не любил меня?.. Он тоже давно меня любит, но скрывал свою любовь и вчера только признался в этом…

— Экий какой скрытный… А я думал, что он на тебя не обращал никакого внимания.

— Ты понимаешь почему?

— Не думал, что тебя нравится?

— Из гордости, папа. Я — богатая невеста, а он… О, Марк очень горд, папа, и если б я сама не вызвала его на признание…

— То что же?…

— Через месяц я была бы женой Павлищева, а он бы уехал. Ведь я тоже не догадывалась, что Марк меня любит… Что за энергичный и сильный человек твой любимец… Ты говоришь: молод… Да он в свои двадцать четыре года умней и значительней всех наших знакомых… И какой характер!.. Настоящий мужчина, а не эти развинченные, разочарованные кавалеры вроде Сицких… И чистый, а не развращенный… О, папа, как я рада, что ты одобрил мой выбор! — заключила свой дифирамб счастливая Ксения и бросилась на шею отцу.

— А как же ты объяснишься с Степаном Ильичем? — озабоченно спрашивал Василий Захарович.

— Не беспокойся, папа… Объяснюсь…

— Воображаю, как он будет поражен и обижен…

— Поражен, пожалуй, и, главным образом, оттого, что из-под носа ускользнул миллион приданого! — заметила со смехом Ксения. — Ведь и он не любит меня… Не будь я богатая невеста, разве подумал бы он жениться на мне… Да я ему не особенно и нравлюсь… Мы, женщины, это чувствуем…

— Ты только, Сюша, как-нибудь мягче откажи…

— Не бойся, не оскорблю его громадного самолюбия и даже не скажу, что люблю Марка и выхожу за него замуж.

— Не скажешь? Конечно, это лучше, а то Павлищев озлится на Марка и может повредить ему по службе…

— Ну, Павлищев слишком дорожит Марком… Я просто не скажу, чтоб не обижать его уж очень… А то будущего министра променяли на его чиновника, и когда