— Чего так долго?

— Не отпускали до конца следствия, — ответил Виктор. — Ценный свидетель и всё такое.

— Да я не про то! Раньше тебя пришел, знал когда объявишься. А ты сходу к кофеварке этой вашей дурацкой. Точно прикажу выкинуть её нафиг. Нет чтобы зайти поздороваться!

«Поздороваться, значит?» — зло подумал Виктор. — «Обижаемся, значит? Типа мы с тобой теперь друзья?»

Однако с порога разборки устраивать не хотелось. Так что просто сделал пару шагов к столу и виновато пожал плечами.

— В «отдел по борьбе с персоналом» тоже не заглядывал? — продолжил шеф.

Это он про «кадры». «Отдел по управлению персоналом и еще чему-то там». Как водится, народное название куда лучше отражало суть.

— Бесятся? — спросил Виктор.

— Всю плешь проели, — шеф вытер лысину платком.

— А в командировку меня?

— А заранее надо было согласовывать. Серпентарий. Так что коробкой конфет ты там не отделаешься, минимум пузырь винища. Хорошего. А лучше два, одного им мало, развелось змей… Садись, скажу что писать, чтоб они отстали.

Шеф указал на стул для посетителей. Виктор уселся, пододвинулся к столу, выудил из кармана авторучку, привычно покрутил её в пальцах и стал писать. Но шеф диктовал одно, а писал Виктор совсем другое. Закончил, размашисто расписался и протяну бумагу шефу.

Тот взял лист, прочитал… протёр глаза, прочитал еще раз.

Заявление гласило: «…прошу уволить меня по собственному желанию».

— Что значит «уволить»? — вскипел шеф. — Где причина?

Виктор взял у него листок, развернул к себе и дописал еще одну строчку. В этот раз шеф всё прочитал даже вверх ногами.

«Потому что…», а дальше еще несколько слов. Ёмких, цветистых, от души.

— Решил поторговаться? — скрипел зубами шеф. — Ты теперь знаменитость, засветился на самом верху, и гордость из всех щелей полезла?

— Нет, просто хочу похвастаться, усмехнулся Виктор. — Эксклюзивной скидкой в сто процентов.

Откинулся на стуле, заложил руки за голову и закинул на стол шефу ноги в новых дорогих ботинках.

Шеф хотел было вмазать кулаком по столу, но тут заметил остатки цемента на брюках Виктора, раскрыл рот от удивления и выронил жеваную сигарету.

— Всего этого вот, — Виктор показал авторучкой на новые ботинки. — Не было бы, если бы кое-кто…

— Не поделился с тобой?

«Я был прав» — с усмешкой подумал Виктор.

— Да ты б не взял! — продолжал шеф. — Еще и шум поднял бы! Вы все пока молодые — дурные идеалисты. Честные до изжоги.

— А намекнуть, куда лезть не надо, можно было? — спросил Виктор. — Нет, поленился жопу оторвать. Зато теперь мы снова друзья, и где-то в этой горе бумаг уже поощрение на моё имя написано…

— Да таким как ты лучшее поощрение — снятие взыскания! — контратаковал шеф. — Которых у тебя не одно и не два. Так что еще спасибо скажешь!

— За эти два месяца я понял одну простую вещь, — вздохнул Виктор и убрал ноги со стола. — Мне от вас никакой пользы. Вся эта история, это расследование… Пресловутый «статус полицейского» мне никак не помог. Одни проблемы. Мне проще без вас всех. И я эффективнее без вас. А может еще и денег больше заработаю, как знать? А нервов точно меньше потрачу.

Он резко встал, достал из кармана служебное удостоверение и бросил на стол.

— А кто будет тебе задницу прикрывать? — зарычал шеф. — Ты притянул к делу государство, полицию, спецслужбы. Прикрылся ими, чтобы тебя боялись тронуть. Уйдешь — ничего этого не будет.

Виктор уже шел к выходу из кабинета. Остановился в дверях и сказал:

— Всегда есть варианты. Я думал, что выбрал лучший. Но это всё мои дурацкие остатки порядочности. А с вами всеми… — он на секунду задумался. — С вами я даже на старой пристани в соседних тазиках стоять не хочу.

Пока шеф соображал что ответить, Виктор вышел из кабинета и аккуратно, без стука, прикрыл за собой дверь. Его не заметили — стажер вернулся с ящиком пива, и «контрабандный отдел» потихоньку начинал праздновать. А кабинет — в конце опенспейса, и до пожарной лестницы оттуда два шага. Был соблазн вернуться хотя бы за кружкой, но Виктор прогнал его из головы. Лихо открыл пожарную дверь ногой, и покинул родной отдел полиции. Навсегда.

* * *

Виктор не был дома почти ровно два месяца. Холостяцкая однушка всё это время простояла закрытая. Внутри ждал бардак — он-то никуда не уезжал. Воздух казался каким-то сырым и пыльным, запахи — непривычными после космического корабля. Виктор распахнул настежь все окна — пусть проветривается. Затолкал одежду в стиральную машину, запустил. В душ лезть было лень, просто сунул голову под кран. Глянул в немытое зеркало и задумчиво изрёк:

— Ну и рожа…

Протопал в комнату и упал на кровать. Не верилось, что всё кончилось. Организм будто по инерции пытался работать на полную, хотя давно уже можно остановиться и выдохнуть. Вроде бы. Наверное. Или всё-таки что-то не доделал?

Виктор так и пролежал целый час, тупо глядя в потолок. Кругом была новая жизнь. Начиная с того, что он был дома днём до обеда — очень непривычное состояние для полицейского, даже в выходной. И кстати, какой там день недели? Пока вспоминал, протупил еще полчаса. Сном это называть было нельзя. Потом вдруг понял, как по-дурацки он выглядит со стороны. На застеленной кровати лежит, раскинув руки, взрослый мужик в носках, трусах, футболке и оперативной, блин, кобуре с пистолетом. Только сигареты в зубах не хватало, но Виктор к этой заразе относился резко отрицательно. Вытащил пистолет, задумчиво посмотрел на него и кинул на прикроватную тумбочку. Пистолет столкнулся с будильником, отчего последний свалился на пол и обиженно звякнул. Будильник был винтажный, с пружиной, подарили когда-то. Виктор даже ни разу не заводил его — проще поставить на телефоне. Кстати, где телефон? Он был во внутреннем кармане куртки. Потом Виктор закидывал вещи в стирку. Но в крошечной ванной комнате половину места занимал душ, а половину — стиралка, было тесно, неудобно, руки заняты. Поэтому Виктор и нацепил кобуру обратно на себя — положить было некуда. Куда при этом делся телефон, он не помнил. То есть, с ненулевой вероятностью он всё еще в кармане куртки, которая лихо крутится в стиральной машине… Или уже не крутится, достиралось поди? Телефон