— И, в принципе, ты знал, что весь товар — и твой, и «конкурентов», сбывается через «Дитриха, Розенберга и партнёров», то есть через Шульца, — продолжил Виктор. — Не хватало финального штриха.

— Что «конкуренты» и есть Шульц? — усмехнулся в бороду Дон. — Ну да, здесь я немного удивился. Но не пойму, к чему ты клонишь. Если тянешь время, то в твоём положении это… недальновидно.

Он указал пальцем вниз, намекая на тазик с цементом.

— Ты не за ногами следи, а за руками, — Виктор пошевелил пальцами в воздухе. — Фокус-то простейший. Ты не знал про Шульца, но он-то явно знал про тебя и твои делишки, Дон. Не первый год этим занимается. А потом на него свалилась эта система, которой нет на карте. И он решил тоже заняться артефактами, заиметь собственный бизнес. А для этого нужны кто?

— Исполнители, — проворчал Дон.

Он достал новую сигару, но прикуривать не спешил.

— Так почему же он не обратился к тебе? Твои ребята, как я вижу, благовоспитанные, дисциплинированные и не создают никому проблем, — Виктор указал левой рукой направо, а правой — налево. — По крайней мере, без приказа. А Шульц нанял каких-то пиратов, на которых клейма ставить негде. И вся эта вольница много где наследить успела, была на ножах друг с другом, и чем дальше — тем сильнее теряла управление.

Амбалы удивленно переглянулись.

— Не захотел делиться прибылью, — ответил Дон.

— Вот вроде и пожилой человек, опытный в делах, — Виктор погрозил мафиози пальцем. — Но мимо. Даже близко не угадал. Потому что никогда не думал в этом направлении. Ты меряешь всех по себе. Кто-то сильнее, кто-то слабее, с кем-то можно работать, а кому-то недостаёт культуры или, например, порядочности. Ты делец, Дон. С хваткой, с мозгами, с репутацией. Но — делец. А Шульц — нет.

— А Шульц?..

— … Фанат. Причем отбитый, — развел руками Виктор. — Для тебя артефакты — это просто товар. Не лучше и не хуже любого другого. Какая разница чем торговать? А он про каждый черепок может статью написать. И у него сердце кровью обливалось, когда такие как ты эти черепки продавали и покупали. Вот поэтому они никогда, ни за что не стал бы работать с тобой.

— Я умею находить подход к людям, — усмехнулся Дон. — Уж ты-то должен знать.

— Умеешь, да, — Виктор попробовал пошевелить ногами в тазике. — Ну стоял бы он здесь место меня. Чего бы ты достиг? Ничего. Шульц — фанат. Еще и с завихрениями по поводу жестокого несправедливого мира, которым правят бездарности и нахрап. Сколько в этом молодёжной глупости, недальновидности и розовых пони — решай сам. Но ты никогда бы не добился его уважения. Ни-ког-да, Дон.

— От некоторых предложений невозможно отказаться, — Дон неторопливо прикурил сигару.

— Он бы и согласился. Для виду. А потом отмыл бы цемент с ботинок, сделал пару телефонных звонков… и грохнул бы всю схему. И свою, и твою. И Дитриха с Розенбергом заодно, — Виктор развел руками и посмотрел на Дона. — Потому что никто из вас, в его понимании, не достоин. Фанаты иногда… странные, знаешь ли.

Дон, казалось, задумался. Сидел и неспешно курил. Амбалы стояли по стойке смирно, боясь шелохнуться. Под пирсом тихо плескались волны, на другом берегу залива город сиял огнями голографической рекламы. В разрыве облаков промелькнул яркий огонёк космического корабля. Цемент в тазике потихоньку застывал, становился вязким.

— И что ты в итоге сделал? — наконец спросил Дон.

— Схема Шульца в любом случае доживала последние месяцы. Исполнители постепенно выходили из подчинения, начинали создавать проблемы, а система превращалась в пиратский притон. Рано или поздно тайное стало бы явным, и всё бы обвалилось с диким грохотом и шумихой на все три сверхдержавы. А я просто сделал так, чтобы всем было хорошо. Ну, почти всем.

— Свешал вех собак на Шульца, — кивнул Дон.

— Вот именно. «Дитрих и Розенберг» отмылись и сохранили бизнес, пиратов никто не нашел, да особо и не искал, а ты вообще нигде не фигурируешь. Хотя по факту, как только всё уляжется, предприятие отойдёт именно тебе.

— И чего ты хочешь от меня? — спросил Дон.

— Как чего? — хмыкнул Виктор. — Доплаты.

— Дерзишь мне?

— Говорю как есть, Дон. Мы договаривались на «информацию». А я решил все твои проблемы, настоящие и будущие, и принёс бизнес конкурента тебе прямо в руки. Один. Всего за два месяца. Кто кому теперь должен?

— По-моему, — проворчал Дон. — У кого-то из нас цемент в тазу стынет…

— Издержки профессии. Одно другому не мешает.

— Конечно, конечно, — засмеялся мафиози. — Сейчас ты мне расскажешь про журналистку с пакетом компромата, которая ждёт звонка. Про друзей, которым есть что сказать. И про снайперов, скажем, на крышах вон тех складов…

Он указал дымящейся сигарой куда-то вдаль, за спину Виктора.

— А почему про это вспоминаешь ты, а не я? — улыбнулся Виктор. — Ладно, предположу, что ты во мне еще сомневаешься. Не может же уважаемый, образованный, благовоспитанный человек с хорошей репутацией так вести дела. Что подумают твои люди?

Повисла неловкая пауза. А потом Дон ударил кулаком по столу и… громко рассмеялся.

— Ай, молодца! Поддел старика! — смеялся он. — Каков наглец, давно таких не видел. Они обычно долго не живут…

Он закашлялся, чуть перевел дыхание и продолжил:

— Вообще, я не уверен, что в твоей ситуации смог бы всё устроить лучше. Конечно, наверняка были обстоятельства, о которых ты не расскажешь ни мне, ни следователям. Я прав?

— Не буду спорить, — уклончиво ответил Виктор.

— В целом… — Дон затянулся и выпустил кольцо дыма. — В целом исход меня устраивает. Могло быть лучше, но могло быть и намного хуже. Но только вот ты загнал себя в небольшую ловушку.

Он поднялся из-за стола и подошел к Виктору, остановился метрах в трёх.

— Хочешь знать, в какую?

Виктор молча кивнул.

— По сути, если я сейчас предложу считать все долги погашенными и разойтись, будто и не были знакомы, ты согласишься, — сказал Дон. — Потому что именно это тебе на самом деле и нужно. Но ты же храбрость свою дурную показал, не сдержался. Попросил «доплаты».