мой муж и отец моего малыша покончил с собой. Мы так долго пытались завести ребенка. Пожертвовали буквально всем. Набрали кредитов. Влезли в долги, с которыми не расплатились бы до самой смерти. Но мы хотели иметь семью. Конечно, это я проходила лечение, принимала гормоны и сдавала анализы, это у меня брали чуть ли не по пол-литра крови, но Харрис страдал не меньше моего. Он всегда был со мной рядом. Плакал каждый раз, когда у меня не находили гормона беременности. И заплакал, когда мы впервые услышали сердцебиение нашей крохи. Те слезы невозможно повторить в симуляторе. Я видела, каким взглядом муж на меня смотрел, когда доктор объявил нам, что у нас будет девочка и что ребенок полностью здоров. И я без тени сомнения могу заявить, что ни за что на свете Харрис не покончил бы с собой, не встретившись со своей дочерью. Ему не оставили выбора. И ради моей семьи, которую у меня отняли, я должна узнать правду. Неважно, сколько времени это займет.

– Бизнес научил меня, что правда не меняется в зависимости от того, какой мы хотим ее видеть, – сказал Лейк. – Надеюсь, вы готовы к разочарованию.

– Мне придется его принять.

– Тогда ладно, – ответил Лейк. – Давайте вернем вас в Инферно.

Глава 11

Двадцать семь часов сорок две минуты до запуска

В зал вошел мужчина лет тридцати, темнокожий, с аккуратно подстриженной бородкой и волосами до плеч. В руках он держал планшет, который протянул Кэсси. Устройство было тонким как бумага и твердым как сталь.

– Салман Джалаль, – сказала Кэсси. – Давненько не виделись.

– В последний раз когда вы еще работали в «ИКРЕ». Мы подписали контракт на симуляцию Джеральда Буна, – ответил Джалаль.

– С тех пор прошла целая жизнь.

– Согласен с вами. Не думал, что наши пути снова пересекутся.

– Я тоже. Как вы?

– Весь в делах, как обычно, – сказал Джалаль. – Весьма необычно работать в компании, где мертвецам юридическая помощь нужна больше, чем живым.

Кэсси нажала на экран, и на нем высветился контракт. Джалаль терпеливо подождал, пока она его прочитает. Уайетт принес бутылки с водой и большое блюдо с фруктами. Эли схватила яблоко и вгрызлась в него, словно тасманийский дьявол; через восемь секунд от яблока остались только хвостик и сердцевина. Она одним махом проглотила полбутылки воды и оглушительно рыгнула. Ее щеки мгновенно залились краской.

– А пиццы у вас тут нет? – поинтересовалась девочка.

– Она мне нравится, – усмехнулся Лейк. – Морис, посмотри, чем сегодня кормят в кафетерии.

– Я бы не отказалась от сэндвича с индейкой, – вставила Эли.

Уайетт рассмеялся и пошел посмотреть, чем там можно поживиться.

Как и предупреждал Лейк, договор о неразглашении был жестким. В случае нарушения контракта – сюда входили даже мысли о разглашении (Кэсси должна была еженедельно проходить проверку на датчике отпечатка до конца своих дней) – Криспин Лейк в буквальном смысле оказывался полным хозяином ее самой, всего, что ей принадлежало, и всего, что могло ей принадлежать. Кэсси договор скорее позабавил, чем испугал. У нее не было никакой собственности, и все последние десять лет она только и делала, что пыталась обелить имя мужа. Если это не удастся, то и жить ей незачем. Лейк мог получить ее деньги (жалкие крохи) и ее жизнь (которую и жизнью-то не назвать). Если подтвердится, что Харрис все-таки являлся Верховным Светочем и что это он подтолкнул людей на массовое самоубийство, Кэсси сама предпочтет лечь в могилу.

– Я не совсем понимаю, – сказала она. – Почему договор о неразглашении заключается на неограниченный срок? Ведь после того, как запустится сим, информация и так станет публичной?

– Не вся, – ответил Лейк. – Даже просто находясь здесь, вы видите такие вещи, которых не видел никто до вас. И есть немало людей, готовых на что угодно, чтобы навредить «Паст-Крайму».

– Прошу, не надо про «Источник»! – вмешался Уайетт.

– «Источник»? – насторожилась Эли.

– Это что-то вроде секты, члены которой считают, что мир им должен, потому что с ними произошло нечто плохое, – объяснил Уайетт.

Лейк добавил:

– «Источник» – подпольная группа жалких неудачников, мнящих себя жертвами. На самом деле у них гораздо больше общего с террористами. Все они кого-нибудь потеряли при трагических обстоятельствах – у большинства родные погибли от рук террористов, маньяков и извращенцев. В этом я им сочувствую. Но теперь они решили, что общество им что-то должно. И сколотили, как они это называют, «союз», чтобы отомстить людям, которые воспользовались ими или их обманули. Каким-то образом мы попали под их прицел. У них неплохое финансирование, и они отнюдь не мирные. Постоянно пытаются взломать наши серверы, а один даже прикинулся посетителем и хотел проникнуть к нам в отдел разработки.

– Ими руководит одна парочка, – добавил Уайетт. – Оба психопаты. Я сильно порадуюсь, когда они окажутся за решеткой. А еще лучше – в могиле.

– Некоторые люди, пережившие трагедию, перенаправляют свое горе и гнев на то, чтобы сделать мир лучше, – сказал Лейк. – Но кто-то… идет по другому пути. Я уверен, что все дело тут в зависти. Стоит компании добиться успеха, и люди попытаются ограбить ее или уничтожить. Но такого продукта, как наш, такого качества добиться не удастся никому.

Лейк хвастался, но Кэсси знала, что он прав. Каждый раз, когда «Паст-Крайм» объявлял о новом симе, его запуска ждали, как коронации нового Папы Римского в виртуальном соборе Святого Петра в Ватикане+. Люди ели, спали и дышали «Паст-Краймом». Не будет преувеличением сказать, что многие из них жили в симах Лейка. По прежней работе в «ИКРЕ» Кэсси знала, что у поклонников «Паст-Крайма» чаще всего случались ожоги мозга. Люди входили в сим и забывали обо всем, а потом их бесчувственные тела находила ПТП.

Десятилетия назад, когда популярность онлайн-игр только начиналась, их поклонники попадали в больницы и даже умирали, потому что в своей зависимости буквально забывали есть и пить. Особенно много таких смертей было зарегистрировано в Южной Корее: например, двадцатилетний юноша скончался от сердечной недостаточности, просидев за компьютером пятьдесят часов без перерыва – и не выпив за это время ни глотка воды. Молодая пара так увлеклась воспитанием своего виртуального ребенка, похожего на ангелочка, что их реальный сын едва не умер с голоду. Правительство Южной Кореи даже приняло Закон о защите молодежи, запрещавший несовершеннолетним играть в компьютерные игры с полуночи до шести часов утра. В результате резко взлетело мошенничество с личными профилями, и вскоре закон отменили.

Все стало еще хуже с появлением Терры+ и переносом в сеть любых контактов, рабочих и личных. «Лекарства» от мозговых ожогов, представлявшие собой простые таблетки натрия, продавались громадными объемами. ПТП пыталась заставить Лейка добавить в его симы дисклеймеры, а также установить таймер, который будет напоминать игрокам о поддержании водного баланса. Лейк