фигурой. Ведь тогда, много лет назад, четыре великих школы объединили усилия[83], дабы заточить его под горой Байлу. Хотя хребет Цанцюн сыграл в этом противостоянии ключевую роль, то были прежние главы пиков – из представителей поколения Шэнь Цинцю в той битве принимал участие лишь Юэ Цинъюань, будучи старшим учеником пика Цюндин. Тогда-то он впервые проявил себя, воспользовавшись мечом Сюаньсу, – и именно его вклад стал решающим. Конечно же, Лю Цингэ не мог об этом не знать.

– Это последний верховный правитель демонов? Его тело, должно быть, давным-давно уничтожено.

– Однако для демона это не обязательно влечёт за собой смерть, – заметил Шэнь Цинцю. – Он мог сбросить эту оболочку, словно пустую раковину.

– Как ты? – приподнял бровь Лю Цингэ.

– Именно, – смущённо кашлянул Шэнь Цинцю.

Однако Лю Цингэ всё ещё не улавливал его мысль.

– Ну сбросил, и что?

– Тяньлан-цзюнь вынашивает планы по слиянию мира демонов с миром людей.

– Ты хочешь сказать, что он собирается вторгнуться в мир людей?

Шэнь Цинцю сознавал, насколько легко обычному человеку перепутать два этих понятия: большинство восприняло бы это «слияние» как «объединение под единым правлением». Однако дело обстояло куда серьёзнее: Тяньлан-цзюнь с помощью Синьмо вознамерился произвести слияние в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова.

Миры людей и демонов можно было уподобить двум сторонам листа бумаги, находящимся словно бы в разных измерениях: сколько ни веди линию по одной стороне, на другую она не перейдёт.

Однако же Синьмо было по силам прошить этот лист насквозь, тем самым соединив эти два измерения в одно.

К примеру, река Ло и хребет Майгу находятся в разных измерениях, но в оригинальном романе Ло Бинхэ, используя Синьмо как ключ, «соединил» два мира в этой точке, так что хребет Майгу образовал одинокий остров посреди реки.

Когда Шэнь Цинцю на пальцах объяснил всё это Лю Цингэ, тот озадаченно сдвинул брови:

– Неужто ему такое по силам?

«Ещё как – по крайней мере, у Ло Бинхэ из оригинального романа получилось!» – заключил про себя Шэнь Цинцю и торжественно кивнул в ответ.

– Дело нешуточное, – обдумав это, заключил Лю Цингэ. – Тебе понадобятся недюжинные доказательства, чтобы убедить всех глав школ.

А вот с этим дело обстояло значительно хуже – от одной мысли об этом у Шэнь Цинцю начинала раскалываться голова.

– Учитель, почему бы не спросить об этом меня? – вмешался прежде молчавший Ло Бинхэ.

Шэнь Цинцю не успел ответить, когда обогнавший их Лю Цингэ нарочито фыркнул.

Чтобы понять, что именно он хотел сказать этим, не требовалось дополнительных пояснений: в жилах давным-давно порвавшего отношения со всеми прочими школами Ло Бинхэ текла кровь демона, а весть о его деяниях распространилась до самых дальних границ. Под его началом дворец Хуаньхуа превратился в какое-то царство беспросветной тьмы, так что, хотя позиция процветающей школы лишь укрепилась, остальные больше не желали иметь с ней никакого дела – от некогда прославленной праведной школы, что называется, осталось одно лишь имя.

Так что спрашивай не спрашивай – шансов, что к нему хоть кто-нибудь прислушается, было ещё меньше, чем у его учителя…

И всё же Шэнь Цинцю предпочёл не озвучивать всё это, дабы пощадить хрупкое сердце своего ученика. Выдавив несколько натужных смешков, он внезапно ощутил новую тяжесть на левом плече.

На него словно бы невзначай опустил голову Ло Бинхэ.

Полагая, что это – очередной каприз, Шэнь Цинцю раздражённо тряхнул плечом, но, присмотревшись, обнаружил, что веки ученика крепко смежены: тот умудрился мигом провалиться в глубокий умиротворённый сон. Только что поддерживал осмысленную беседу – и вот уже заснул, стоя на мече?

Подхватив его под руку, чтобы он невзначай не свалился, Шэнь Цинцю тихо окликнул его:

– Ло Бинхэ?

Никакой реакции. Подождав, Шэнь Цинцю понизил голос до шёпота:

– …Бинхэ?

Ему пришлось повторить это ещё пару раз, прежде чем его ученик кое-как разлепил затуманенные дрёмой глаза.

– Так сильно устал? – вырвалось у Шэнь Цинцю.

Они покинули Гробницу непревзойдённых какую-то пару дней назад, и, хоть Ло Бинхэ, похоже, успешно удалось исцелить свои многочисленные раны, вполне возможно, что без побочных эффектов всё же не обошлось – взять хоть то, что он внезапно отключился.

– Нет, – затряс головой тот.

Задумавшись на мгновение, Шэнь Цинцю перевёл взгляд на Лю Цингэ, который, сложив руки на груди, неодобрительно созерцал эту сцену.

– Шиди Лю, может быть, миновав пограничные земли, ты вернёшься на хребет Цанцюн раньше нас, чтобы созвать глав прочих школ на общее собрание?

– А ты? – Глаза Лю Цингэ сами собой расширились при этих словах.

– Ну а я прибуду немного позже. Похоже, Ло… Бинхэ понадобится несколько дней отдыха, чтобы восстановить силы, прежде чем мы сможем двинуться дальше.

– Я пустился в путь, чтобы вернуть тебя, – выдохнул Лю Цингэ.

Шэнь Цинцю заколебался, воззрившись на молчаливого Ло Бинхэ – тот свесил голову, являя собой образ безупречно преданного и послушного ученика.

– Всего на одну ночь, – добавил он.

Прожигая взглядом притулившегося за спиной учителя Ло Бинхэ, Лю Цингэ отрубил:

– Об этом не может быть и речи.

Ну и что Шэнь Цинцю, спрашивается, оставалось делать?

Большой час спустя они благополучно пересекли приграничные земли и остановились у дверей самого большого постоялого двора в городе.

Этот город отстоял довольно далеко от Центральной равнины. Хоть вокруг не было недостатка в мелких школах, его жителям редко доводилось видеть хотя бы одного богоподобного бессмертного мастера известной школы, не говоря уж о троих, каждый из которых был красивее, талантливее и одухотворённее предыдущего[84], так что их быстро обступили зеваки.

Вцепившись в Чэнлуань мёртвой хваткой, возглавляющий процессию Лю Цингэ с напыщенным видом проследовал внутрь, и они очутились в просторном и светлом зале. Стоило им шагнуть за порог, как к ним устремился усердный приказчик.

– Шиди Лю, ты уверен, что желаешь к нам присоединиться? – вновь спросил у спутника Шэнь Цинцю.

По правде, он всегда полагал, что Лю Цингэ, которому чуждо всё человеческое[85], если и нисходит до обычного сна, то предпочитает дремать на парящей средь струящихся облаков платформе.

– Мне так спокойнее, – ледяным голосом заявил Лю Цингэ и скрестил руки на груди, прижимая к себе меч.

При этом он впервые встретился взглядом со стоящим за спиной Шэнь Цинцю Ло Бинхэ – оба беззвучно фыркнули, быстро отводя глаза, в которых зародился недобрый блеск, губы исказила одинаково презрительная улыбка. Лю Цингэ с такой силой стиснул рукоять Чэнлуаня, что на тыльной стороне запястья вспучились вены. Видя, что дело вот-вот