– Мой господин, это – Лю Цингэ, глава пика Ста побед, то есть пика Байчжань хребта Цанцюн!

– Так вот оно что, – кивнул владыка демонов. – Неудивительно, что его таланты столь впечатляющи. Единственное, что ускользает от моего понимания, так это по какому случаю глава пика Лю почтил наши южные окраины своим визитом?

Лю Цингэ слегка отклонился в сторону, и Чэнлуань вернулся в протянутую руку. Стряхнув каплю крови с острия меча, он холодно спросил:

– Шэнь Цинцю здесь?

Тот против воли почувствовал себя невероятно польщённым: неужто Великий и Ужасный Мастер Лю самолично явился, чтобы спасти его?

Бросив взгляд на лицо учителя, Ло Бинхэ недовольно поджал губы.

– Так вы ищете главу пика Шэня! – осенило Тяньлан-цзюня. – Разумеется, он тут, со мной.

– Приведите его сюда, – велел Лю Цингэ.

– Боюсь, сейчас не самый удачный момент, – уклончиво отозвался Тяньлан-цзюнь. – Даже если он к вам и выйдет, то едва ли пожелает вернуться с вами на хребет Цанцюн.

Шэнь Цинцю уже не знал, на что сетовать.

При этих словах глаза Лю Цингэ угрожающе сузились.

– Какой ещё пик Ста побед? – издевательски заявил один из распростёртых у ног Тяньлан-цзюня волков. – Как по мне, он больше не заслуживает столь громкого звания: после того, как Лю Цингэ проиграл в бесчисленном количестве поединков этому мальчишке Ло Бинхэ, теперь его надлежит именовать пиком Девяноста девяти побед[75].

– Нет, его стоит называть пиком Девяноста восьми побед, – поддакнул второй, – ведь если он выйдет против нашего господина, то неизбежно проиграет ещё раз!

Похоже, оба волка прямо-таки упивались злословием – таких подлиз ещё поискать!

Разумеется, после столь оскорбительных речей бой вспыхнул с новой силой.

Оттолкнувшись от земли, Лю Цингэ взвился в воздух подобно белой молнии. Тяньлан-цзюнь не мог не принять бой: один взмах руки – и кровь заструилась с его пальцев. Упавшие капли не впитывались во влажную землю, вместо этого собираясь в шесть кроваво-красных волчьих фигур, которые тотчас окружили Лю Цингэ, наскакивая на него со всех направлений, подобно колёсам огня и ветра[76].

Это ничуть не устрашило главу пика Байчжань: вылетев из ножен, Чэнлуань мигом снёс головы всем шестерым, и те разлетелись каплями крови; однако стоило мечу завершить круг, как алые капли вновь слились в оскаленные морды. Сколь бы сильны и безупречно точны ни были удары, они не наносили врагу ни малейшего урона – а с вытянутой руки Тяньлан-цзюня по-прежнему текла кровь, порождая всё новых монстров.

При этом потерявший столько крови демон не стал ни на йоту бледнее – у него что, донорский банк в рукаве?

Шэнь Цинцю был не в силах равнодушно смотреть[77] на то, как терпит поражение явившийся спасти его Лю Цингэ, – он уже собирался вмешаться, когда Ло Бинхэ неожиданно ринулся вперёд, опережая учителя.

– Так ты и в самом деле явился, – воззрился на него Тяньлан-цзюнь.

– Как я мог не явиться, раз учитель здесь? – холодно отозвался Ло Бинхэ.

– Ты только посмотри на него, Чжучжи-лан, – рассмеялся Тяньлан-цзюнь. – Это угрюмое выражение мне по душе… Э? Чжучжи-лан? – Обнаружив, что верного приспешника нет рядом, он разочарованно нахмурился.

Лю Цингэ хотел было вставить пару язвительных фраз от себя, когда вдруг заметил в толпе Шэнь Цинцю. Позабыв всё, что собирался сказать, он застыл на месте, выкрикнув:

– Эй!

Шэнь Цинцю помахал ему рукой. Тем временем лицо Тяньлан-цзюня принимало всё более шокированное выражение.

– Так, значит… там… в палатке… – наконец выдавил он, – вы что… все трое?!

Прежде красноречивый Тяньлан-цзюнь не смог произнести даже эту коротенькую фразу без запинок, но Шэнь Цинцю и так прекрасно понял, что он имел в виду.

Как бы ни воспринял эти двусмысленные слова Ло Бинхэ, радости ему это явно не прибавило – сорвавшись с места, он с потемневшим лицом ринулся в атаку.

Кутерьма битвы тотчас превратилась в трёхстороннее противостояние: Тяньлан-цзюнь и Лю Цингэ бились сразу с двумя соперниками, Ло Бинхэ же – с первым, игнорируя второго и принимая удары обоих. Воздух полнился взрывами духовной и демонической энергии, звоном мечей и воплями зверей.

Вскоре Лю Цингэ, который собирался прийти на помощь Шэнь Цинцю, и сам оказался в весьма затруднительном положении: его окружало всё более плотное кольцо кровяных зверей. Чэнлуань с такой скоростью носился вокруг него, что втянул несколько десятков противников в миниатюрный смерч, разнося их в кровавые брызги.

– Закрой рот! – крикнул ему Шэнь Цинцю. – Не вздумай глотать кровь!

Однако это предостережение было излишним: эти капли не то что не долетали до лица Лю Цингэ – им не под силу было запятнать даже его рукава.

– Ох, я и забыл, что глава пика Шэнь всё ещё здесь, – усмехнулся Тяньлан-цзюнь.

Уж лучше б и вправду забыл… Всякий раз, когда он вспоминал о существовании Шэнь Цинцю, жизнь того делалась не в пример более сложной. Желудок тотчас скрутило пульсирующей болью, расползающейся по внутренностям. Заметив это, Ло Бинхэ – изначально свирепейший из трёх противников, ведь каждый его удар, направленный на Тяньлан-цзюня, попадал в цель, – изрядно подрастерял и скорость, и напор. Его прежде пылавшее яростью боя сердце преисполнилось тревоги за учителя. Видя это, Шэнь Цинцю выкрикнул:

– Дерись, не отвлекайся на меня!

Сдерживая стоны боли, он вернулся в палатку, чтобы вытащить наружу Чжучжи-лана, и с перекошенной улыбкой выдавил:

– На сей раз ты не сможешь броситься на мой меч, верно?

– Я связан долгом признательности[78] и с мастером Шэнем, и с моим господином, – беспомощно отозвался Чжучжи-лан. – Зачем вы заставляете меня выбирать между вами?

Спина Шэнь Цинцю от боли покрылась холодным липким потом. Чтобы хоть немного отвлечься, он бездумно бросил:

– Как я посмотрю, ты аккуратно ведёшь счёт заслугам и обидам.

Похоже, служащие мира демонов, вроде Ша Хуалин, и впрямь были преданы своему делу телом и душой, не упуская ни единого шанса проповедовать во славу своей великой миссии. Вот и Чжучжи-лан, даже под приставленным к горлу лезвием меча, продолжал увещевать Шэнь Цинцю:

– Да, так и есть. Четыре великих школы должны заплатить за то, что много лет назад, прибегнув к низкой уловке, окружили и взяли числом моего Цзюнь-шана. Хребет Цанцюн, монастырь Чжаохуа, дворец Хуаньхуа и обитель Тяньи – все они будут стёрты с лица земли по воле господина, никому не спастись.

При упоминании дворца Хуаньхуа сердце Шэнь Цинцю сжалось.

После бегства из Водной тюрьмы в город Хуаюэ он узнал, что все сторожившие его адепты были убиты – даже Гунъи Сяо не избежал подобной участи. Тогда