– …Как неожиданно, – помедлив, тихо произнёс он.

Чжучжи-лан аж взмок со стыда:

– Цзюнь-шан, всё довольно сложно, но уверяю вас, что это не то, что вы подумали…

Своим телом он прикрывал схоронившегося под одеялами Ло Бинхэ, а Шэнь Цинцю, почти взгромоздившись на Чжучжи-лана, надёжно маскировал пальцы ученика, приставленные к вратам жизни[72] соперника. Подобная поза, в сочетании с колышущимися занавесями кровати, весьма успешно отвлекала внимание, хотя бы на какое-то время сводя на нет возможность обнаружения третьего участника этого действа.

– Ни к чему объяснения, – кивнул в ответ Тяньлан-цзюнь – вопреки ожиданиям казалось, что это открытие его даже немного порадовало. – Я понимаю, я всё понимаю.

Учитывая его специфический образ мышления и пристрастие к сомнительного содержания песенкам вроде «Сожалений горы Чунь», то, что он «понимает», определённо нуждалось в разъяснениях!

– Быть может, ваша милость изволит объясниться, за какой надобностью вы навестили меня в столь поздний час? – нетерпеливо поинтересовался Шэнь Цинцю. – Я настоятельно прошу вас изложить своё дело как можно более кратко, ибо я очень нуждаюсь в отдыхе. Простите, что не провожаю.

– О, ничего серьёзного, уверяю вас, – ответил Тяньлан-цзюнь. – Просто я столкнулся с одним странным явлением и, не зная, куда подевался Чжучжи-лан, решил сперва поискать его здесь, но, как я посмотрю, явился не вовремя. Прошу, продолжайте, не обращайте на меня внимания.

– Цзюнь-шан… – выдавил Чжучжи-лан.

Стоило ему произнести хоть слово – Ло Бинхэ надавливал сильнее. Шевельни он ногой – тот увеличивал давление. Попытайся он переменить позу – его мучитель прикладывал ещё больше сил. Он всё давил и давил, усиливая поток клокочущей демонической энергии, проходящий через врата жизни Чжучжи-лана, пока он не ощутил горечь во рту. Прежде ему никогда не доводилось чувствовать, будто сердце вот-вот разорвётся[73], и вот теперь у него наконец появился шанс испытать это непередаваемое ощущение.

– Хорошо. Нижайше благодарю за оказанное мне внимание, – нервно бросил Шэнь Цинцю. – В таком случае не смею вас задерживать.

Однако вместо того, чтобы тактично удалиться, Тяньлан-цзюнь пододвинул к себе табурет и уселся на него.

– Неужто главу пика Шэня совсем не интересует, какого рода это странное явление? – непринуждённо спросил он. – Прежде вы проявляли куда больше любопытства.

Выходит, избавиться от него было ничуть не проще, чем от его племянника. Убедившись, что совладать с этой проблемой он всё равно не в состоянии, Шэнь Цинцю, напротив, успокоился и с улыбкой предложил:

– Как я посмотрю, Тяньлан-цзюнь любит наблюдать – что ж, я не вижу беды в том, чтобы немного поболтать, дабы подогреть чувства. Прошу, говорите.

Владыка демонов не заставил просить себя дважды:

– Незадолго до этого спокойно лежавший Синьмо внезапно воспарил в воздух и загудел. Поскольку рядом не было никого, кто мог бы его призвать, это явление меня заинтересовало.

Тут-то до Шэнь Цинцю дошёл смысл фразы ученика: «Единственное, что меня беспокоит…» В конце концов, Ло Бинхэ долгие годы являлся владельцем этого меча – логично предположить, что он не останется равнодушным к появлению прежнего хозяина.

– Да уж, воистину странно. Но боюсь, я не вижу смысла в том, что Тяньлан-цзюнь пришёл сюда, чтобы обсудить это со мной.

– Разумеется, нет смысла обсуждать это с главой пика Шэнем, – согласился владыка демонов, неторопливо поднимаясь на ноги. – Но если после этого мелкий пакостник объявится здесь, то в этом может быть очень большой смысл.

С каждым словом он делал шаг к кровати.

При его приближении Шэнь Цинцю ещё крепче вцепился в Чжучжи-лана, удерживая того на месте, в то время как Ло Бинхэ всё сильнее давил на его врата жизни; учитель и ученик всё теснее приникали друг к другу, зажимая между собой такого невинного и такого невезучего Желейку.

В тот самый момент, когда Тяньлан-цзюнь собрался поднять полог кровати, снаружи палатки раздался надрывный вой. Отдёрнув руку, владыка демонов обернулся ко входу.

Его глазам предстало взметнувшееся до небес пламя, на фоне которого мельтешили тени. Голоса перепуганных зверей мешались с криками ужаса.

– Вторжение!

– Окружайте его! Все сюда!

– Не дайте ему уйти!

– Он прорвался!

Какофонию дополнил звон скрестившихся мечей, свист падающих с неба стрел и звук разрываемой клыками и когтями плоти. Не говоря ни слова, Тяньлан-цзюнь вылетел из палатки – к немалому облегчению Шэнь Цинцю: кем бы ни был этот вторженец, он пожаловал как нельзя вовремя!

Скатившись с кровати, Ло Бинхэ помог подняться Шэнь Цинцю, бесцеремонно швырнув на пол неспособного пошевелиться Чжучжи-лана. Опустив голову, Шэнь Цинцю виновато бросил:

– Премного благодарю за помощь.

Ведь до глубины души преданному своему господину Чжучжи-лану, должно быть, стоило немалых усилий не закричать: «Цзюнь-шан! Это всё они! Их здесь двое!» – Шэнь Цинцю уже имел случай убедиться, что собственную безопасность этот демон ни во что не ставит, так что, должно быть, он и впрямь промолчал исключительно из желания помочь ему.

– Ваш покорный слуга понимает, – со вздохом отозвался Чжучжи-лан.

– Что понимает? – с подозрением переспросил Шэнь Цинцю.

– Зачем вы тратите время на разговоры с ним? – не выдержал Ло Бинхэ, однако Чжучжи-лан всё же ответил, подняв на Шэнь Цинцю полный искренности взгляд:

– Чтобы утолить горечь разлуки, вы встретились среди ночи под покровом тайны. Хоть это и вредит репутации мастера Шэня, это можно понять.

От подобного Шэнь Цинцю вновь утратил дар речи.

Видимо, это дитя провело слишком много времени рядом с Тяньлан-цзюнем, переняв от того своеобразную манеру мыслить. Ло Бинхэ был абсолютно прав: воистину, не стоило с ним заговаривать!

Выскользнув из палатки, учитель и ученик узрели на безбрежной зелёной равнине тёмные орды демонов юга, постепенно смыкающиеся вокруг двух ослепительно-белых силуэтов: грозного и неудержимого меча, парящего в воздухе, и человека, который и вовсе сметал всё и вся на своём пути[74]. Хоть они раз за разом с лёгкостью разрывали кольцо противников, место павших тотчас занимали новые демоны.

Над этой внушающей благоговейный трепет сценой вместе с ночным ветром взмывали ввысь восхищённые возгласы Тяньлан-цзюня:

– Вот это мастерство! Блестящая техника владения мечом! А сколько духовной энергии!

Новоприбывший стоял на облачённой в броню голове огромного волка, которого, похоже, обезглавил голыми руками. На белоснежных одеяниях не было ни пятнышка, лишь на щеке виднелись брызги крови.

Этот стиль боя «дерись-или-умри» – простой и грубый, но при этом невероятно эффективный – не посрамил разработавший его пик Байчжань, исключив всякую возможность, что хоть кто-то в лагере не заметит триумфального появления вторженца.

Которым, разумеется, оказался всё тот же Лю Цингэ.

Два снежно-белых волка пролетели сквозь толпу демонов, чтобы скулящими щенками пасть к ногам Тяньлан-цзюня.