не сможем. Ехать туда тебе никак нельзя.

– Нельзя, – согласилась Настя.

– Ну тогда живи так, как живётся. Дочка твоя накормлена. Нянька у неё имеется, так что не пропадёт. Давай хотя бы сына на ноги поставим.

После работы Егор играл с Сенькой. Взялся учить его читать.

Писал на газетах чёрным карандашом буквы покрупнее.

Мальчик смотрел с удивлением. И недели через три стал повторять: «Ба-ба-ба, ма-ма-ма…»

Настя была удивлена. А Егор светился от счастья.

В тот же день пришёл к Насте в комнату и сказал:

– Выходи за меня! Будем мужем и женой, а все пусть считают тебя моей сестрой. К нам никто не ходит. Знать об этом другим ни к чему. А как только решим переехать, так и прятаться перестанем.

Настя согласилась.

Она давно полюбила Егора. Это была её первая и самая настоящая любовь. Всё, что было раньше, приносило только боль. А теперь от одного взгляда Егора сердце готово было выпрыгнуть из груди.

И если грубые ласки Афанасия приходилось через силу терпеть, то со «спасителем» всё стало по-другому.

Он поначалу стеснялся. Всё спрашивал у Насти, как её обнять, как поцеловать.

Она и сама была довольно застенчива.

Неожиданно для Егора сдружилась с Шурочкой.

Бывшая сплетница оказалась начитанной и очень умной женщиной.

После того как муж решил подарить её Егору, очень изменилась.

Мужа стала ценить. В обеденный перерыв носила ему еду из столовой и уговорила всё же бросить тяжёлую работу. Не потаскав плуг несколько дней, Глеб понял, что и впрямь устал.

Шурочка как-то предложила своей приятельнице:

– Ира, а давай махнём в город! Там будет ярмарка украшений. А мне жуть как хочется взглянуть. Глеб не поедет, я его упросить не могла. Мы с тобой утренним рейсом туда, вечерним обратно.

Настя боялась соглашаться. Город таил в себе опасность. Её мог узнать там и Пётр, и кто-то из следственного изолятора. Но как-то разнообразить свою жизнь хотелось.

Согласилась.

Шурочка оказалась невероятной модницей. Перед ярмаркой потащила Настю к швее. Разговаривала с той так, словно они давние подруги.

Женщина сняла мерки с Насти и Шурочки. Обещала пошить новые платья уже к следующим выходным, хотя Настя ничего покупать и не собиралась.

Но Шурочка вроде и не была настойчива, но всё же платье выбрать помогла.

Последний раз Настя листала журналы моды в далёком 1915 году, тогда ей было 15 лет.

Мать повела её к швее, чтобы заказать одинаковые платья на Рождество. Швея только вернулась из Европы и привезла много красочных журналов.

За просмотр заграничной красоты она брала комиссию. Марфа Игнатьевна заплатила за два дня. Но на следующий день ту комиссию ей вернули.

Одна из модниц украла журнал. И теперь швея никому не показывала оставшиеся.

Настя тогда мечтала, что поедет в Европу и привезёт много журналов. А потом откроет библиотеку с доступом для всех.

Но её мечтам не суждено было осуществиться. Революция забрала все имеющиеся раньше возможности. И вот сейчас эти воспоминания вдруг нахлынули с небывалой силой.

Шурочка болтала без умолку. На ярмарке выбрала себе янтарные бусы и серьги.

Настя лишь тоненькое колечко присмотрела.

До сих пор носила кольцо, которое отец подарил ей в детстве. Оно уже много лет красовалось на мизинце.

– Не скромничай, Ира! – говорила Шурочка. – Таких бус в нашей деревне не найти! Покупай, пока есть возможность.

Уговорила всё же.

Насте вдобавок к бусам положили ещё брошь с изображением белочки.

Шурочка аж всплеснула руками от радости.

– Как хорошо, как хорошо!

На остановку шли, весело смеясь.

– Я на следующей неделе платья наши заберу! Как наденем, как порадуемся за себя! Тебе мужичка надо толкового, – радовалась Шурочка.

А Насте хотелось кричать на весь мир: «Есть у меня мужичок толковый! Всем мужичкам мужичок!»

Но рассказывать об этом не решалась.

Уже перед самым вокзалом пришлось перебегать оживлённую дорогу.

Не захотели идти в обход, боялись опоздать.

Автобус стоял ещё минуту и уже готов был отравиться.

Сели на последний ряд. Поехали.

Настя смотрела в боковое окно и вдруг увидела девочку, очень похожую на Тамару.

Сердце словно выпало из груди.

Хватило сил крикнуть во всё горло:

– Тамара!

Шурочка испугалась, в автобусе все всполошились, стали смотреть на Настю.

А Настя неистово била рукой по стеклу и кричала:

– Тамара, стой! Стой! Остановите, прошу вас!

Водитель резко затормозил. Вышел из кабины, в пассажирском отсеке набросился на Настю.

– Ты чего творишь, бешеная? Стекло мне разобьёшь!

Но Настя выбежала из автобуса, Шурочка за ней.

– Тамара! – кричала Настя и бежала вдоль дороги.

Она не знала, куда повернула девочка.

Шурочка бежала за подругой и кричала:

– Ирочка! Ира! Остановись! Уедут без нас! Вещи там!

Водитель посигналил и был таков.

Настя упала и зарыдала.

Шурочка присела рядом.

– Ну вот, – прошептала она. – Без нас уехал. А сумка там осталась и вещи наши тоже…

* * *

После ухода Гули с Женькой чаще всего сидела Ленка.

Тамара старалась отлынивать от ухода за ним.

Колька был недоволен тем, как Тамара относится к работе по «дому».

Убиралась она небрежно, готовить хорошо не старалась.

Ребята стали возмущаться.

Савелий пригрозил Тамаре, что если она не исправится, то он вынужден будет выгнать её из подземелья.

Тамаре уходить не хотелось.

Но и что-то делать тоже. Напала какая-то невероятная лень на неё.

Савелий говорил Тамаре:

– Если не хочешь работать, делай что-то по дому. Работай здесь. Готовь на всех, ухаживай за Женькой.

Но Тамара только обижалась на замечания.

Стала чаще уходить в город. Гуляла по улицам, заходила в магазины.

Часто стояла у витрин и смотрела на товар. Её иногда угощали конфетами и пряниками. Она придумывала истории о больной маме, о погибшем отце, о потерянных родителях. Её жалели. Савелий такие прогулки не поддерживал и сравнивал такой обман с воровством. Но Абрам уговорил его дать Тамаре немного свободы.

– Она все угощения несёт домой. Делится с нами. Остынь, – просил он Савву, – перебесится и пойдёт по нормальной дороге.

Вскоре Тамару уже все в округе знали. Никто не делился сладостями. И она стала воровать.

За этим делом её заметила Ленка и рассказала Савелию.

На ночь Савелий Тамару в подземелье не пустил. Она стучала, просила прощения.

– Сил моих больше нет, – сказал Савелий.

Тамара пошла на вокзал, долго смотрела на автобус с названием своего села. Не решилась в него сесть.

Ночевать было негде. Просто шла по улице и не понимала, что делать дальше.

* * *

– Я не знал, что Шурка Ирину потащила в город, – виновато объяснял