Они были повсюду. Она видела их — тёмные, жирные, голодные. Они грызли её. Вонзали крошечные острые зубы в пальцы, раздирали кожу, разрывали губы, глодали уши. Ринала безмолвно кричала. Она дёргалась, пыталась сбросить их, сбить, раздавить, но крысы не уходили.

И тут она почувствовала её. Волна возбуждения, горячая, всепоглощающая, граничившая с оргазмом. Её тело выгнулось, оно требовало этого. Ринала так долго ждала. Она раздвинула ноги, пальцы дрожали, спеша коснуться лона, довести себя до разрядки, к которой её тело стремилось всем своим существом… Но, прежде чем она успела до себя дотронуться, боль взорвалась внутри.

Крысы выгрызали её изнутри. Ринала снова завизжала, брыкалась, раздирая в кровь кожу на руках, пытаясь вытащить их, но крысы были везде. Они поедали её изнутри, и вместе с этим осознанием её тело содрогнулось в оргазме.

Тэлли смотрела, как тело женщины безмолвно тряслось на полу, судорожно вздрагивая в предсмертной агонии. Её рот то открывался, то захлопывался, словно она пыталась закричать, но воздух застревал в горле, не находя выхода. Глаза, расширенные, полные безумия, всё ещё отражали ужас, который разрывал её сознание до последнего мгновения.

В общей зале борделя стояла тишина, слишком густая, слишком неестественная, будто само пространство замерло, погружённое в страх. Воздух стал тяжёлым, пропитавшись запахом пота, отчаяния и чего-то ещё, чего-то тёмного, сотканного из магии и боли.

Тэлли молча наблюдала, и только правый уголок её губ слегка дрогнул, когда тело владелицы борделя наконец затихло.

Глава 7

Прошло уже две недели с тех пор, как Туррен случайно встретил Эла в таверне. Хейл с бергмарами прочёсывали таверны, возвращаясь туда снова и снова, словно надеясь поймать призраков. Они оставляли деньги, договариваясь с трактирщиками, служанками, даже с завсегдатаями — любой, кто заметит Эла, должен был немедленно отправить весточку через посыльных пацанов, что бегали по городу быстрее, чем ветер.

Хотя братья поделили оба города между собой, Хейл предпочитал держаться ближе к центру и мосту. Так он мог в любой момент добраться до одного из друзей, если возникнет необходимость. Он почти перестал спать по ночам, изменив свой режим так, чтобы вечерами и ночью прочёсывать таверны, выискивая следы. Они до сих пор не знали, чем именно занимаются Тэлли и Эл, но было ясно одно — они стали гораздо осторожнее, чем раньше. Они не оставляли после себя очевидных зацепок, не повторяли ошибок, не задерживались надолго.

Благодаря новому описанию Эла, которое они стали распространять среди трактирщиков и служанок, следы начали всплывать всё чаще. И это не были ночёвки в лишь дорогих заведениях или дешёвых тавернах, как спорили между собой братья.

Нет. Тэлли и Эл выбирали всё. Они останавливались где угодно — от грязных задних комнат кабаков до роскошных залов богатых постоялых дворов. Они не придерживались ни одного закономерного маршрута, не повторяли мест, не возвращались туда, где их видели раньше. И всё же, шаг за шагом, Хейл надеялся, что сжимал круг вокруг них. Но что бы они ни делали, новых следов не было. Только старые отголоски, оставшиеся ещё с первых дней поисков. Никаких свежих зацепок, никаких новых свидетельств.

«Если бы мы не делали такой упор на внешность Эла, мы бы давно нашли их», — досадовал Хейл, сжимая кулаки. Они сами загнали себя в ловушку. Зациклились на том, что аурийцы красивы, что они сильно отличаются от эмеринов, и потому искали его. Но они не учли, что после плена всё могло измениться. Хейл в очередной раз отбросил мысли о том, что могло случиться с Тэлли. Даже в разговорах они едва касались этой темы, и каждый раз, когда кто-то случайно упоминал такую возможность, все мгновенно замолкали, будто боялись произнести слова вслух, сделав кошмар реальностью.

«Все мы надеемся, что пострадал только Эл, как бы ужасно это ни звучало.»

Осознав, что они снова зашли в тупик, Хейл решил вернуться к тому свидетелю, кто видел убийства семерых мужчин неподалёку от их таверны. Внезапно встретив Эла, они перестали расследовать это, посчитав, что жестокие смерти никак не связаны с их поисками.

Теперь же Хейл не хотел ничего игнорировать — даже если убийства не связаны с поиском Тэлли и Элом, то убийца может им угрожать одним лишь своим присутствием. И он не хотел подвергать Тэлли ещё одной опасности. Каждый день он проверял мысли наместников, следил за их расследованием, пытаясь уловить хоть какую-то нить, что могла бы вывести их из этой неизвестности. Но убийства прекратились. В городе установилось странное затишье, словно сама смерть затаилась в ожидании. Горожане судачили, строили догадки: кто-то считал, что убийца просто покинул город. Другие шептались, что, возможно, его уже кто-то нашёл раньше и избавил всех от дальнейших жертв. А может, и правда — затишье. Перед новой бурей.

Зайдя в таверну, рядом с которой убили семерых, Хейл решил не привлекать к себе лишнего внимания. Он снял капюшон, чтобы выглядеть как обычный путник, и, не задерживаясь в центре зала, прошёл в один из тёмных углов, где можно было спокойно наблюдать за происходящим.

Трактирщик, широкоплечий мужчина с тяжёлым взглядом, лениво протирал стойку. Рядом хлопотала девушка — явно его дочь, слишком уж похожая на него чертами лица. Она бесшумно скользила между столами, разливая эль, а её внимательные глаза цеплялись за каждого нового гостя, оценивая, запоминая.

Хейл поморщился, осознав, что прошло уже больше двух недель с момента убийств. Значит, придётся рыться в глубине воспоминаний, выдёргивая оттуда давно остывшие образы. А это всегда было мерзко и неприятно, особенно если сцены были слишком яркими. Решив, что ему потребуется чем-то заглушить увиденное, он кивнул служанке и заказал сразу две кружки эля и что-то из еды, не особо вникая, что именно.

Прикинув, что лучше дождаться заказа, Хейл молча оглядывал немногочисленных посетителей. Обычные горожане, но явно не бедняки. Хотя сама таверна не блистала ни уютом, ни особыми удобствами, здесь не было того сброда, который он ожидал увидеть. Напротив, гости выглядели опрятно, прилично, пусть и настороженно, как люди, привыкшие держаться особняком в подобных местах.

— Ваш эль, господин, — раздался рядом мелодичный голос.

Хейл перевёл взгляд на дочь трактирщика, которая поставила перед ним две огромные кружки. Она улыбалась, легко и непринуждённо, но в её глазах мелькнуло нечто большее, чем простая вежливость.

— А это вам от меня лично, — добавила она с лучезарной улыбкой, протягивая ему небольшую записку.

Хейл едва заметно улыбнулся и покачал головой, даже не пытаясь скрыть лёгкую насмешку. Он не собирался