Вот откуда его нежелание жениться. Он много лет заботился о братьях, принося такие жертвы, какие трудно ожидать от молодого человека. Он выдохся.

У нее разрывалось сердце, когда она думала о нем.

Какой он сильный! Выдержав все, что выпало на его долю, он не сломался и остался цельной личностью.

* * *

Когда приехали новые телохранители, Рейни красила кухню. Чейз знал обоих и познакомил их. Лео недавно исполнилось пятьдесят, однако его лицо было в юношеских прыщах. На нем была белая рубашка с застиранными манжетами. Голос у него был хриплым, а из кармана торчала пачка сигарет.

Тоби был на двадцать лет моложе, стройный, в красивом зеленом свитере, слишком теплом для такой погоды. Он указал на свежепокрашенную стену:

– Очень красиво, особенно в сочетании с естественным светом от окна. Я и сам сейчас занимаюсь ремонтом. – Он осмотрел банку с краской. – «Поджаристая меренга»? Отличный выбор.

Рейни покосилась на Чейза и вздернула вверх подбородок. Едва заметно, приезжие, наверное, ничего не поняли. Она хотела подразнить Чейза: в отличие от него, другие знают, что такое хороший вкус.

Чейз закатил глаза.

– Посмотрите, какую краску я выбрала для гостиной, – пригласила она.

Тоби послушно шагнул было за ней.

– Мы сейчас не «Квартирный вопрос» снимаем, – заметил Чейз.

Тоби покраснел и сел на место. Лео огляделся по сторонам, возможно, в надежде увидеть пепельницу. Не увидев, начал нервно потирать большой палец об угол стола. Рейни поставила на стол свежеиспеченный кофейный кекс.

Через несколько минут Чейз вводил их в курс дела, показывал дом и обсуждал расписание.

Договорились, что первыми дежурить будут Чейз и Тоби, а Лео останется в доме и поспит до своей смены. Сначала Рейни стеснялась из-за того, что в соседней комнате сидел незнакомый человек, но потом увлеклась покраской и забыла о нем.

В середине дня пришел Чейз – ему захотелось пить. Лео тут же встал и вышел на улицу.

Чейз осмотрел стены кухни и улыбнулся.

– В самом деле, выглядит мило, – признал он.

Рейни понимала: он думает, что она работает очень медленно, и она, наверное, самый медленный маляр на свете. Конечно, он не знал всего. На самом деле она работала довольно быстро и делала успехи – только не на кухне.

После того как он рассказал ей о своем прошлом, она еще больше обрадовалась, что прислушалась к себе и решила взяться за спальню Брика Дугана. Вначале она делала это потому, что думала: глупо, что Чейз спит на диване, с которого свисают ноги, когда в доме есть нормальная кровать, пусть и с ужасным изголовьем.

После их разговора она поняла, почему Чейз не может себя заставить прикоснуться к вещам покойного отчима. Теперь ему и не придется.

– Как дела? – спросила она, когда он налил себе большой стакан воды.

– Отлично. И я очень кстати переложил крышу. Надвигается еще одна гроза. – Он поставил стакан на рабочий стол и понизил голос: – Тебе не страшно будет одной наверху?

– Нет. Я закрою окно, чтобы ветер не трепал занавески.

Он вздохнул:

– Хочу, чтобы ты знала. Я очень рад, что в прошлый раз твои занавески трепыхались.

Он не признавался ей в любви и не клялся, что будет вечно с ней рядом, но его слова стали большим шагом вперед.

– Я тоже, – ответила Рейни.

Оба помолчали, помня о том, что совсем рядом чужие люди.

– Пахнет вкусно, – заметил он наконец.

– Я приготовила на ужин лазанью.

Он улыбнулся:

– Ты любишь обо всех заботиться.

Может быть, в этом отношении они не так сильно отличаются друг от друга.

– Ты опять идешь на улицу?

– Да. Моя смена до шести. – Он открыл дверь.

Оба услышали шум одновременно. Грохотал мотоцикл Ллойда. Чейз схватил висевшую на поясе рацию:

– К нам едет мотоцикл. Все нормально. Не вмешивайтесь.

Они не видели Ллойда четыре дня, после вечеринки в кафе в честь Горди. Оба вышли на крыльцо. Ллойд припарковал мотоцикл и вошел, не ведая, что за ним наблюдают с дерева. Он сразу скинул рюкзак и начал рыться в нем, не глядя на Чейза. Зато тот следил за ним, как коршун.

Ллойд достал какой-то сверток, завернутый в пожелтевшую папиросную бумагу. Начал разворачивать, и Рейни увидела, что у него в руках три одинаковые фотографии в одинаковых рамках.

– В тот раз, когда я взял из комода ключ, я и их прихватил, – объяснил Ллойд. – Они лежали в нижнем ящике.

На фотографии были три мальчика и женщина. Рейни сразу же узнала маленького Чейза. Тот, кто постарше, наверное, Брей, а самый младший – Кэл. Но внимание Рейни привлекла женщина, мать Чейза. Она была хорошенькой. Судя по всему, внешне сыновья пошли в нее.

Возможно, она и не была плохой женщиной, но выбрала ужасного мужа. Вышла за подонка.

В каком-то смысле Рейни ее понимала. В конце концов, и она сама сделала неправильный выбор. Нет, Майк не бил ее, просто они оказались слишком разными. Ему хотелось прославиться, пусть даже в узком кругу профессиональных серферов. Он с нетерпением ждал следующей большой волны, которая помогла бы ему выделиться.

Рейни не подходила ему, потому что ей нравилась тихая жизнь. Она не стремилась к всеобщему обожанию. Ей нравилось постоянство, а он любил приключения на новом пляже.

За свой выбор ей пришлось расплачиваться. Они развелись, и пути их разошлись.

Она снова посмотрела на фотографию. Мать Чейза предпочла, чтобы за последствия ее неудачного выбора расплачивался ее сын.

Она успела заметить, как потрясение на его лице сменилось благоговейным ужасом, а потом вернулось привычное выражение «меня ничем не проймешь». Что заставит его снова улыбаться, как того мальчишку на фото? Конечно, не пребывание в Рейвсвилле. Он бросил его и всех, кто здесь остался, тринадцать лет назад.

Она перевернула рамку и прочла подпись: «Брейдену». Две вторые фотографии тоже были подписаны: «Чейзу» и «Кэлвину».

– Твоим братьям понравится, – сказала она.

Ллойд переминался с ноги на ногу:

– Зря я их утащил. И даже не помнил, что они у меня, пока не услышал, как Блейк говорил о тебе и твоих братьях.

– Гэри Блейк? – нахмурился Чейз. – Здешний полицейский?

Ллойд кивнул:

– Позавчера, после вечеринки. Мне стало жарко, а в моей квартире нет кондиционера. Я вышел на улицу и подслушал их разговор.

– Чей разговор?

– Блейка и той брюнетки. Она очень богатая и на всех смотрит как на грязь.

Рейни не сомневалась, о ком говорит Ллойд.