Розовое, фиолетовое, бирюзовое. Блёстки, стразы, пайетки… Даже за стёклами тёмных очков глаза ныли от буйства красок. Как пришло ей в голову выбирать вещи таких неподходящих цветов? Как будто и не она, а кто-то другой скупал все эти «последние коллекции». Нет, причина была. Очень даже была. И причина веская. Кристина покупала эти вещи не себе. Точнее, не совсем себе. Она покупала их для папы. Чтобы ему было приятно знать, что дочка может купить себе всё, что захочет. И покупает. Так было раньше, когда маленькая Кристина покупала себе игрушки. Это была двойная радость: и ей хорошо, и папа доволен. Но сейчас всё было по-другому. Вещи не радовали Кристину. А папа… Он был вечно занят. У него не находилось времени заниматься Кристиной и общаться с ней столько, сколько хотелось им обоим. Эти вещи были проявлением его внимания. Его заботы. Только так он мог побаловать Кристину, не замечая, что дочка выросла. А вещи так и лежали в шкафу. Кристина даже не отрывала от них ценники. Жёлтые и зелёные кофточки… Розовые шорты на подтяжках… Бесчисленные джинсы, топы и свитеры… Внезапно она остановилась и задумчиво осмотрела какую-то вещь. Точно: эта юбка отлично подошла бы Светке с её манерой одеваться в готическое. А эта голубая кепка со стразиками – Але. Роскошные туфельки, которые Кристина купила в Лондоне, да так ни разу и не надела, – Светке. А комбинезон с вышитым анимешным человечком – Але. А ещё Але отлично подойдут десятки блузок и рубашек. Платья, юбки. И розовые балетки.

Себе она оставит совсем немного. Самое необходимое. Самое любимое. Главное – отобрать правильные цвета. Цвета земли. Серый. Коричневый. Зелёный «милитари»… Разумеется, белый – ведь земля покрывается снегом. Никакие другие расцветки Кристина теперь носить просто не сможет. Из вещей – несколько джинсов (можно старых или рваных), майки без принтов, кенгурушки с капюшоном, трикотажные платья глухих земляных оттенков. Из обуви – кроссовки, кеды. И никаких бархатных тапочек на каблуках. Никаких розовых балеток. Всё это – бывшая Кристина. Будущая должна выглядеть по-другому. А всё остальное срочно отдать Светке, Але и… дочке Ларисы Ивановны! Кажется, её зовут Катя и ей тоже двенадцать лет. Удивительно, что такая простая мысль не пришла Кристине в голову раньше.

Но возьмут ли девочки Кристинины вещи? Не обидятся ли? Нет. Конечно же, нет. Она же отдаст их от чистого сердца. По-дружески. Даже не как подарок, а как хорошую вещь, которая подходит другому больше, чем тебе. Не для того, чтобы «продемонстрировать возможности» или кого-то осчастливить. Теперь, когда Кристина была полностью с собой откровенна, она знала это наверняка.

Итогом её усилий стала гора одежды, выросшая посреди комнаты.

За окном совсем стемнело. Пушистая тёмная ночь с любопытством заглядывала в комнату через открытое окно. Сейчас Кристина ляжет спать (а значит, ворота Чёрного солнца хотя бы до утра будут надёжно заперты). А утром поделит гору на три горки и попросит Ларису Ивановну упаковать вещи в подарочные сумки. Она бы и сама это сделала, но у неё не получится так красиво и аккуратно.

А когда всё будет готово, Кристина позвонит Светке и Але.

Утром на другой день Кристина проснулась поздно. Она открыла глаза и зажмурилась: комната утопала в солнце.

Каждая блёстка и заколка на подоконнике, каждая кнопка и скрепка на столе, серебристый стебелёк настольной лампы, вазочка, задвинутая на шкаф и там позабытая, – всё это сияло, радостно и торжественно отражая утреннее солнце. А неблескучие предметы поскромнее и попроще благодарно впитывали его своими боками, плоскостями и поверхностями.

«Здравствуй, город», – подумала Кристина и улыбнулась.

Она сделает его волшебным! Обязательно сделает, и очень скоро. Но первым делом – встретиться с Алей и Светкой и отдать им вещи.

Что она скажет при встрече? Кристина про это не думала. Слова придут сами – нужные в нужный момент.

Кристина потягивалась и жмурилась, радуясь ещё одному долгому-долгому летнему дню.

Чёрное солнце позади глаз не подавало признаков жизни.

Перед завтраком Кристина надела спортивный костюм, беговые кроссовки, тёмные очки – и спустилась во двор.

Она сделала по двору пробный круг – асфальт мягко и послушно ложился под ноги – и выбежала в переулок. Она была уверена, что быстро устанет, но куда там: энергия не расходовалась, а наоборот – прибывала!

Переулок шёл вверх, но Кристина не замедлила бег и даже не потеряла дыхание.

Сердце билось ритмично и ровно. Энергия кипела у неё в крови. Мысль о том, чтобы остановиться и передохнуть или хотя бы перейти на шаг, казалась невозможной. Она миновала Яузский бульвар, спустилась к устью Яузы и понеслась вдоль реки по Серебрянической набережной. Бег доставлял ей огромное удовольствие. Наверное, его можно было бы назвать вдохновением. Про усталость она забыла. Она перебегала мосты – Тессинский, Таможенный – просто так, потому что они были красивы и изящно изогнуты, и бежала вдоль Яузы по другой стороне. Она добежала до диковинного сооружения – Сыромятнического шлюза – и видела пришвартованные кораблики-чистильщики.

Затем повернула и побежала прочь от реки вглубь домов.

Краем глаза она замечала удивительные вещи. Город вокруг неё словно ожил. Она видела длинную и тонкую трубу, похожую на змею. Потом – жёлтый дом, а у него на фасаде – не то готическую пиявку, не то страшноватый морской полип. Мысленно Кристина назвала его Чёрным ангелом. Она не представляла, что это могло быть, и даже не была уверена, видят ли его другие люди.

А потом пересекла по подземному переходу Садовое кольцо и вернулась домой.

Во двор Кристина вышла уже во второй половине дня. Она собиралась раньше, но чувствовала: рано. А потом будто бы внутренний голос настойчиво позвал её туда – к качелям и газонам, к детской площадке и Зелёному Замку.

К кипению зрелого лета.

Туда, где с большой вероятностью она могла встретить Светку и Алю.

Улица дышала жаром, запахом травы, бензина и пыли – словно огромная голова с обжигающим дыханием притаилась где-то поблизости. Мелкая Аля и Светка Синица в самом деле оказались неподалеку от подъезда. Друг на друга они старались не смотреть. Светка сосредоточенно поедала мороженое. А Мелкая Аля хмуро фотографировала голубей, которые пили из лужи на тротуаре. Она всё ещё надеялась разыскать среди них голубя с человеческим лицом.