до того, как остальные крепости перераспределят защиту, снова накрыв город пусть ослабленной, но всё ещё защитой, а это максимум десять минут. Притом что «Ультиматум Танатоса», применённый на Петроград, имел задержку от семи до тридцати двух секунд, в идеальных условиях, между произнесением заклинания и началом его действия. Там было что-то ещё.

— Я не называл твоего имени, даже не упоминал, что ты член рода, — начал вводную Дмитрий. — К тебе будут обращаться «консультант», никаких личных вопросов и подобного. Твою неприкосновенность, в зависимости от ответов, даёт мой хороший друг. Кто он, сам понимаешь, не скажу.

Кивнул.

В Вымпеле служили маги, отказавшиеся от имени и привилегий. Они становились исполнителями, закрытой кастой, куда можно было попасть после ряда проверок, но откуда уже нельзя было уйти. Вся их жизнь — поддержание работы Вымпела. Так о них говорили. На деле существует несколько родов, через которых производится снабжение и техническое оснащение проекта. Если бы я был на все сто уверен, что они, вымпеловцы, жизнь готовы положить ради защиты родины, через пару лет, набрав влияния, пришёл бы к ним с предупреждением о возможной атаке. Но я не уверен. Они такие же маги из очередного закрытого проекта, министерства, управления. У них нет целибата, и существуют внешние связи, моё и Дмитрия здесь присутствие это наглядно демонстрирует.

Вскоре из-за деревьев показалась крепость. Бронированный саркофаг из бетона, стали и мифрила. Последнего, конечно, сущие крохи, даже к моей старости получение этого магического сплава требовало неприлично много затрат. Вымпел существует на сегодняшний день меньше тридцати лет, а строили его с девятьсот третьего года. Семь десятков лет половина всего производимого артефактного металла уходила на создание этой защиты.

Около здания, метрах в пятидесяти, находился ещё один барьер. Насколько я успел ощутить — классический стационарный щит на накопителях. Чтобы пробить, надо перегрузить эти самые накопители, а ёмкость там... Точно не знаю, но десяток высших боевых заклинаний удержать щит должен. Концептуальные же атаки, принципиально не замечающие магические барьеры, разобьются о физическое препятствие.

За воротами оказался лифт, но опустились на нём мы всего на пять метров. Припарковались. Вокруг стояли служебные Волги и ГАЗы, хотя скорее даже армейские, только выкрашенные в чёрный. Подошедшие бойцы комплекса попросили нас надеть чёрные мешки на головы, мы и так слишком много уже увидели.

Сняли с меня мешок в небольшом помещении, примыкающем к комнате для допросов. Скорее даже к камере с оборудованием для допросов. В камере находился мужчина, молодой, бритый налысо, облачённый в тюремную серую робу. Рядом со мной и Дмитрием находились двое. Мужчина, лет сорок с небольшим, лысеющий, морщинистый. Создаёт впечатление военного офицера, вынужденного носить гражданскую одежду. Смотрит на меня нейтрально, с профессиональным недоверием. С ним женщина чуть за тридцать, тоже военный офицер, заметна выправка. За собой следит, но служба уже оставила на ней первые отпечатки в виде морщинок и прочих мелких дефектов, на которые она не обращает внимания. Стрижка уставная, чёрные волосы в пучке.

— Обойдёмся без приветствий, господин консультант, — заговорил мужчина.

Могу предположить, что именно он является другом тёзки, но полной уверенности нет. То, что Дмитрия сюда пригласили, а не оставили за дверью, говорит за. Но Дмитрий сам может оказаться таким же сторонним консультантом.

Киваю.

— Как скажете. Чем могу быть полезен?

Мужчина кивает на заключённого.

— На этом господине стоит неизвестная нам магия. Что вы можете о ней рассказать?

— Мне потребуется применить несколько заклинаний, — предупреждаю.

Мужчина жестом разрешает. Мне хватило всего лишь поверхностного анализатора, чтобы разобраться, какая магия наложена. Я достаточно хорошо знаю и это заклинание, и сопутствующие ему следы в магическом теле. Посмертное проклятие. Одну из версий этого сложного комплекса заклинаний носил я сам. В этом времени они уже точно известные, но не получили широкого распространения.

— Посмертное проклятие, — озвучиваю свои выводы.

— Мы проверили, — заговорила женщина. — Это заклинание имеет куда более сложную структуру.

Проверили? Как они могли это проверить, кроме попытки его убить? Хм, полагаю, он у них не один такой.

— То, о чём вы говорите — мёртвая рука. Заклинание, срабатывающее со смертью носителя, обращает всю имеющуюся у него энергию во взрывчатку. Я говорю о другой магии. Перед нами комплекс заклинаний, связывающий носителя с иными планами. В нашем случае...

Одно специализированное заклинание мне использовать всё же пришлось.

— С планом тлена. Носитель приносит плану жертвы, чья энергия скапливается на той стороне. Насильственная смерть носителя — активатор заклинания. Вся накопленная энергия применяется для открытия врат на другой план. Чем жирнее будет врата — тем мощнее разрушения последуют за открытием.

Я сам был связан с планов гнева, хотя большинство из тех, кого я знал, использовали план разрушения.

— Насколько... жирными могут быть врата? — спросила женщина.

В том-то вся изюминка, что ограничений практически нет. Именно поэтому наши прощальные подарки были столь мощными, что нас предпочитали не убивать.

— Очень жирными, но жертвы должен приносить он лично, своими руками, посредством ритуала, оставляющего след связи с иным планом.

Намёк был достаточно прозрачным, чтобы меня поняли. Им лучше знать, что мог подготовить их узник.

— Насколько сложно поставить подобное? — спросил мужчина.

— Очень сложно. Требуется устойчивый заклинательный круг. Множество ингредиентов, либо человеческие жертвоприношения. Это сделка с потусторонним планом, и чтобы проклятие было стабильно и твари не пытались убить носителя, как можно быстрее, требуется внушительная предоплата. Для графских родов такое... Слишком дорого и сложно. Это — продукт работы какого-то княжеского клана.

Мужчина нахмурился. Он не выглядел удивлённым.

— Уверен, что обособленная группа не сможет такое провернуть?

Значит, их всё-таки группа. Мы могли, но мы были на войне. Я в своё время отправил на тот свет целый пол, тысячу с лишним человек, чтобы заплатить за связь.

— Пять — семь лет работы, чтобы один человек получил такую штуку — с большой натяжкой, но теоретически возможно. Два носителя — однозначно нет.

Поэтому большую часть времени сильнейшие из нас работали обособленно. Противников приносили в жертву для усиления своей магии. Разделить жертвы на двоих, даже с союзником — потеря собственных сил.

— Убить его, не вызывая срабатывания посмертного проклятия, возможно? — спросила женщина.

— Лишить пищи и воды, посадить в изолированную камеру и ждать.

Имперцы очень хотели придумать другой способ нас обезвреживать, но так и не смогли.

— И всё? Если умрёт сам, то не считается? — удивился мужчина.

Киваю.