На весь этот шум из ближайших зарослей подоспелиеще с десяток солдат. Нас с Неясытью резко выволокли на берег и усадили спинойдруг к другу, направив копья в лица, чтоб нам не вздумалось вдругсопротивляться. У меня отобрали меч и связали руки за спиной. Можно подумать,мы собирались лезть в драку со всеми ими! Это было бы бессмысленной тратойвремени и сил. Воины шумели, делясь впечатлениями друг с другом, а мы состороны, скорее всего, походили на затравленных бешеных куниц.

Я долго не могла отдышаться и откашляться,наглотавшись воды. Все эти воины не знали, кто такой их обожаемый принципал и,скорее всего, боготворили его и ненавидели меня. Потому что я наместница, и яугрожаю их свободе. Глупцы! Если бы они знали, что их пресловутой свободе ужедавно наступил конец. Нет, я не собиралась сейчас никого разоблачать. Кто быповерил мне? Разозлились бы еще больше - это скорее всего.

--Что делать будем?--тихо спросила я, повернувголову к уху Неясыти.

--Подождем.

--Не разговаривать!!!--свирепо гаркнул один ихсолдат и резко ткнул меня острием копья в плечо.

Я не вскрикнула и боль почувствовала не сразу.Серый орнамент на моей куртке стал окрашиваться в красный цвет. Намерения ихбыли серьезны. Я замерла. Не хватало только, чтоб меня проткнули.

Воины Хамсина, по все видимости, не знали, какпоступить с нами. Я предполагала, что к принципалу отправили донесение о нашемпоявлении и теперь ждали его решения. Ждали и мы, сидя на земле, почти нешевелясь и прислушиваясь к разговорам солдат. Неясыть была совершенно спокойна.Я старалась казаться такой же, хотя это было очень нелегко. Я чувствовала больв руке и наблюдала за тем, как рукав куртки намокает и становится бурым. Но яне могла двигаться, следя глазами за наконечником копья, маячившего перед моимносом. Здорово же ты меня боишься, солдат, раз не спускаешь глаз и ловишьмалейшее движенье, ожидая какой-то каверзы. Что ж бойся и думай, что несмотряна все твои меры сдерживания, я обладаю силой, которая может уничтожить тебя.

Скоро холод земли стал передаваться мне. Язакоченела, сидя на ней в сырой одежде и без движенья. Я не могла шевелиться,не могла говорить, не смела даже поднять глаза на того беднягу, что сторожилменя. А то как бы он не решил, что я пытаюсь его заколдовать. Но вот иззарослей раздался лязг и топот, и воины все как один повернулись в ту сторону изамерли, вытянувшись. Не сложно было догадаться, что Хамсин сам решил явитьсяна берег.

Он появился вскоре в сопровождении несколькихразодетых в пышные доспехи вояк, скорее всего тех, кого он успел наградить запреданность какими-нибудь чинами вроде генерала или полковника. Так называемыйбрат и правая рука также следовал за ним. Я заметила, что левое предплечье егобыло перебинтовано. Где-то на заднем плане мелькнули светлые волосы: Василиса.Какой-то солдат бросился к принципалу, видимо, с докладом, но он не сталслушать его, даже внимания не обратил, а сразу направился к нам.

Охранники наши расступились перед своимполководцем. Хамсин остановился передо мной:

--Напрасно ты вернулась сюда,--сказал он, дажес каким-то сожаленьем.--У тебя был шанс избежать всего этого, но ты им невоспользовалась. Глупо.

--Согласна,--кивнула я.--Я глупо попалась.

Из-за спины Хамсина показалась Василиса. Онаторжествовала. Было видно, что ей очень хотелось сказать мне что-то, но она несмела. Диктатор наводил на всех страх. Ильсар же в это время с некоторымнедоумением рассматривал Неясыть, словно не мог поверить, что это она к тому жееще и живая.

--Зачем ты вернулась?--спросил принципал.

--Затем, что знаю, кто ты на самом деле!

--И кто же я?

--Хочешь, чтоб я заявила во всеуслышание?

--Никто не поверит тебе, наместница, что бы тыни сказала.

--Я и не собираюсь никому ничего доказывать!Мне достаточно, что я сама знаю!

Очень неловко было изрекать обличающие речи,сидя на холодной земле со связанными руками смотря на него снизу вверх. Поэтомуя сделала попытку подняться на ноги. Спина Неясыти помогла мне и вскоре яподнялась на колени, а потом на ноги. Никто и не попытался остановить меня, вселишь наблюдали. Я посмотрела в лицо Хамсина, совсем другое лицо, но лишьанатомически другое. Выражение его я узнала - надменное и равнодушное, словно уистукана. Неужели тогда в лабиринте и во время ареста он лишь притворялся?Неужели ничего так и не изменилось в его душе и тогда он разыгрывал передо мнойкомедию? Но ради чего?

--Может быть, велишь развязать мне и Неясытируки? Или и ты боишься нас, как твои глупые солдаты.

Он не сводя с меня глаз махнул рукой кому-топозади себя. Подскочил воин и освободил мои закоченевшие запястья.

--Не стоит развязывать шаманку!--грозноприказал ему Ильсар.

Солдат повиновался и отошел от нее. Повстревоженному взгляду ворона, который он пытался замаскировать под нарочитойсвирепостью, было видно: он ее боится. И поделом! Неясыть продолжала неподвижносидеть и смотреть в одну точку перед собой. Я могла поклясться, что она уженаметила план мести.

Я снова перевела взгляд на диктатораГипербореи:

--Что ты затеял на сей раз?

--Что я затеял, тебе, наверное, уже сталопонятно. Или нет?

--Видимо, ты хочешь довершить то дело, чтоначал десять лет назад. Я права?

--Права. Или нет. Здесь много лишних ушей.Хочешь поговорить - идем в Храм.

Совершенно напрасно предполагал Бес, чтогипербореи не станут штурмовать Храм, ведь он все же был захвачен. Хотя, судяпо тому, что никаких особенных разрушений и следов побоища я не заметила подороге в него, и штурмовать-то его не пришлось. Может быть, все ушли еще допоявления здесь Хамсина? Все постройки гипербореев были на месте, нигде не быловидно ни мертвых тел, ни даже следов крови. Я решила, что повстанцы, скореевсего, оставили свое укрепленье без боя и ушли. И вернее всего - по подземелью.Интересно, а Хамсин знает о его существовании?

Беса я не видела с тех пор, как нас вытащили изводы, Неясыть увели куда-то, а я отправилась вслед за Хамсином в Храм.Разгневанная и раздосадованная Василиса также была отправлена с глазпринципала. Мне предстоял, по все видимости, разговор с ним наедине. Возможно,мне удастся узнать больше о его намерениях. Впрочем, с какой стати он станетоткровенничать. Разве что в том случае, если соберется покончить со мной,натравив на меня злую местную старушку Энгу. А ведь это вполне возможно,учитывая то, что он точно захочет вернуть себе Медные Горы.

Мы оказались в одной из комнат наверху, где, повсей видимости, раньше хранились дары, преподнесенные богу, но теперь от нихостались лишь незначительные безделушки и истлевшие тряпки, валяющиеся поуглам. Видимо здесь Хамсин соорудил себе что-то вроде штаба.