Мне было вежливо предложено присесть накаменный табурет, диктатор встал напротив спиной к окну, а его преданный Ильсару двери, видимо, предотвращая мой побег.

--Как ты догадалась?--сразу же спросил Хамсин,как только ворон прикрыл дверь.

--Неужели ты думал, что сумеешь это скрыть? Неодна я знаю.

--А кто еще?

--Ареопаг и все кто с ними. И Гавр.

--Ах, Гавр! Тем хуже для всех их и для него!

И куда девалась его деловитая невозмутимость?Услышав имя наместника Дремучего Мира, он вдруг разгневался.

--Ничего у тебя не выйдет, Хамсин! Неужели тыне понимаешь этого? Тысячелетний порядок нерушим! Саргон не допустит...

--Нет! Ты ошибаешься! На этой земле - я хозяин,а не он. Он ничего не сможет предпринять.

--А ты сможешь? Ареопаг тебе, насколько я знаю,не удалось захватить.

--Это небольшая оплошность: шаманка завела насв леса, а сама в это время послала весть бунтовщикам, и они успели ускользнуть.Но их уже ищут, и поверь мне: найдут, непременно найдут. Не так велика зонатеплых источников, а за горы они вряд ли отважатся пойти. Зная этих боровов изареопага...

Картина происшедшего начала для меня потихонькупроясняться: заваленный вход в тоннель, раненая Неясыть... И принципал похожене знает о подземном ходе.

--Этот старик не заговорил еще?--обратилсяХамсин к Ильсару.

--Какой старик?--насторожилась я и тожеобернулась к ворону.

--Он заговорит,--убежденно воскликнул тот, необратив внимания на мой вопрос.

Но я, кажется, и так догадалась: Абарис, скореевсего он решил остаться здесь из-за преданности Аполлону. Несчастный старик!Неужели его пытают?! Зная прошлое Хамсина, рассказы Ю-Ю и Иверлин... Он сновавзялся за старое, кровопийца!

--Как ты можешь пытать старика?!! -возмутиласья.--Ты не понимаешь, что все равно он ничего не скажет?

--А, так ты знакома с этим проходимцем жрецом?-обрадовавшись чему-то уточнил диктатор.--Тебе жаль его? Этого старикашку,который столько веков морочил головы гипербореев, заставляя поклонятьсямертвому богу? Он не достоин жалости!

--Любой достоин жалости! Даже ты...

--Что ты сказала?--спросил он и приблизился.

Я взглянула на него:

--Тогда в лабиринте, мне показалось, что тыдругой, совсем не такой, каким хочешь казаться для всех, и что твоя свирепостьскрывает твою настоящую душу, а твоя злость - напоказ. Но видимо я ошибалась...

--Ты ошибалась,--повторил он словно эхо, толькосразу куда-то подевалась его надменная ожесточенность.--Зачем ты тогда сбежалаиз дворца? Я не хотел, чтоб ты во все это вмешивалась!

--Ты хотел меня запереть в спальне, чтоб ясидела там вся в кружевах, наблюдая из окна цветы и фонтаны, в то время как тыуничтожаешь все вокруг? -изумилась я.--Плохо же ты меня знаешь!

--Что у тебя с рукой?-- вдруг неожиданноспросил он, заметив кровь.

Я не ответила. Мне не хотелось, чтоб он уходилот темы, хотя моя рука уже стала доставлять мне некоторое беспокойство: онаначала неметь.

--Пошли за доктором, Скра!

--Не стоит так явно проявлять заботливость,Хамсин, а то я и на самом деле поверю, что тебе не безразлична моя судьба.

Ворон выскочил за дверь лишь на мгновенье и тутже вернулся, словно боялся оставить своего хозяина со мной наедине.

--Пусть он посмотрит. Все же ты человек...

--Это ты так думаешь.

--О чем ты?

--Ты не знал Яра Отшельника?

--Твоего деда?

--Он был титаном. Так что я выносливее, чем тыдумаешь. Эта царапина - для меня ничто. Напрасно ты беспокоишься.

--Я так и думал,--усмехнулся Хамсин, но нетому, что я сказала, а каким-то своим мыслям.--Ну, конечно...

Может быть, и не стоило говорить ему, но... Япомнила, как Хамсин ненавидел людей и знала, за что. Тогда я его почтипонимала. И почему-то не смотря ни на что мне не хотелось именно сейчаспричислять себя к человеческому роду.

Доктором, конечно, оказался Ю-Ю. Он заставилменя снять куртку, оторвал рукав ненецкой рубашки. Я косилась на негоподозрительно. Что он до сих пор делал в стане врага? Неужели все-таки из-заВасилисы? Он не обращал внимания на мои недвусмысленные взгляды и делал своедело. Перевязал мне плечо и констатировал:

--Рана пустяковая. На тебе быстро заживет.

--Спасибо.

Теперь я выглядела как настоящая оборванка: соторванным рукавом и растрепанными волосами. Но окровавленную куртку снованадевать мне не хотелось: она была сырой и тяжелой.

--Вы что делаете вид, что не знакомы?--спросилпринципал, молча наблюдавший за нами.

--Мы знакомы, Прон,-- брякнул черт.

Если бы он знал, кто на самом деле тот, кого онназывает Проном! Стал бы он тогда служить ему?

--Медицина не знает своих и чужих. Для нас всеравны,--снова изрек он и потрогал мой лоб:--Вид у тебя лихорадочный.

--Ты что издеваешься?!--не выдержала я, резкоотстранив его лапу.

Он пожал плечами. К чему эта клоунада? Делаетнаивные глаза, тоже мне красный крест!

--Твой друг тоже знает о том, кто я?--спросилменя Хамсин.

--Вряд ли. Знал бы - его бы тут и близко небыло!

--Это вы о ком говорите?--поинтересовался Ю-Ю.

--Ладно!--гаркнул Хамсин и отвернулся к окну:--Скра, отведи ее к остальным...

Ильсар не слишком вежливо ухватил меня залокоть и подтолкнул к двери. Ю-Ю остался. Я оглянулась на него перед выходом.Стоя спиной к Хамсину, он уже не выглядел придурковатым придворным медиком. Еговзгляд был серьезен, и зрачки горели. Что ты там за игру затеял, Ю-Ю? Вместо того,чтоб спокойно дожить отпущенный всем смертным век, за каким-то дьяволом торчишьпри Хамсине, не зная, что он Хамсин! Дверь захлопнулась, меня подтолкнуливперед...

Под Храмом имелся подвал, а в нем несколькозакрытых помещений за мощными дверьми. Раньше здесь хранили вино в гигантскихбочках, большая часть из которых, сломанные, валялись тут и там, а теперь водном из таких хранилищ, темных и сырых, устроили для нас тюрьму.

Подвал был темным и освещался лишь двумяфакелами, висевшими по сторонам. В нашей же камере и вовсе не было никакогоисточника света. Нам пришлось довольствоваться лишь тем скудным освещением,которое проникало сквозь маленькое зарешеченное окошко на двери. Потому то я ине смогла сразу рассмотреть тех, кто был здесь. Лишь по голосам я сумелаузнать, что это были Абарис и Неясыть.