Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сколь не пытался вникнуть в суть проблемы, ничего путного в голову не лезло. Все его мысли сводились к пышной груди и упругим ягодицам дочки трактирщика. Сплюнул по забывчивости в мешок. В сердцах разгневанный, порешал положиться на судьбу и удачу. Авось беда минует и на этот раз. Хотя где-то в подсознании понимал, что свою удачу и везение израсходовал на пол жизни вперёд.
— Кто такие? — Сбил его с приятных мыслей гнусавый мужской голос.
— Пленники. — Не давая слова возничему, вступился одноглазый. — Велено доставить к князю.
— А это что?
— Телега. Отобрали у этих негодяев.
— Что в ней?
— Мечи, топоры, копья. Велено доставить…
— С оружием не пущу. — Наотрез отказал стражник. — В детинец с оружием нельзя.
— Приказ воеводы….
— Сказано тебе с оружием нельзя! У меня другой приказ. Пленников передадите нам и свободны. Который тут пердун?
— Перун… вот этот. Но….
— Свободны я сказал!
Его грубо ухватили за узлы — верёвки чьи-то крепкие руки. Быстрым рывком одернули едва, не свернув суставы. Сняли с телеги, и потянули куда-то во тьму. Руки выламывало. Пару раз он бился мягким местом о каменный пол. Похоже его тянули по узким, скудно освещенным коридорам.
Наконец усадили на жёсткую скамью. Путы на руках и ногах ослабли, и он облегченно прижался спиною к холодной стене. Рядом слышалось тяжёлое дыхание двоих мужчин. Наконец-то с головы сдернули мешок.
Некоторое время сидел без движимо на дубовой лавке, щуря отвыкшие от света глаза. Небольшая комнатушка. В углу наспех сложенная селянская печь. Посреди широкий стол. У стены лавка на которой он и сидел. Подле него с двух сторон возвышались исполинского роста богатыри. Молчаливо нависая над ним будто живые скалы, своим видом отсекали всякое желание на бунт и неповиновение.
Скудно обставленная холодная, шла в разрез с его ожиданиями. Как-никак детинец, жилище самого князя! А здесь грубо сколоченный стол, да не побеленная печь. Вырубленное по-над самым потолком маленькое оконце выходило заподлицо на вымощенную булыжниками площадь. Сбежать через такое не представлялось возможным. Разве что худощавому отроку.
Единственная польза от окна — это скудное освещение мокрого каменного пола. Даже самый захудалый пропойца украсил бы утварь резными узорами, не говоря уже о росписи. Хотя что верней всего, его привели в пыточную. А в таких местах лепости были лишними. Нервно сглотнув паренек осмотрелся, к своему великому облегчению пыточных приспособлений здесь не было.
Массивная дубовая дверь напротив, распахнулась так будто её выбили тараном. Аки вихрь в комнату влетел одетый в дорогую, расшитую златом и камнями кольчугу великан. Сколь не казались богатырями его охранники, но супротив этого гиганта они были будто тени.
Грозно гремя пудовыми сапожищами, великан быстро приблизился к пленнику. Лицо и грудь обжег испепеляющий взгляд карих глаз. Не в силах играть в гляделки с этим монстром Перун укрощено опустил голову. За столь короткое время парень научился определять по человеку не только его призвание и сословие. Но ещё и саму структуру его духа.
Этот был воин — богатырь. Самый настоящий велетень, защитник родной земли. Причем не тот который отсиживаться на заставах, да раз в пять лет на бой выходит. А настоящий боец. Такой, каким и должен быть богатырь. Благословленный богами на подвиги. Только такого и могла породить эта земля. Закалив в кровопролитных боях неспокойного времени.
Сдвинув чёрные будто ночь, лохматые брови воевода долгое время изучал пленника. Наконец почесав широкую бороду молвил:
— Оставьте нас.
Последнее было направленно в сторону стражей. Учтиво поклонившись командиру стражи удалились, громко звеня латами. В подвале повисла тишина, которую он не смел нарушить. Огромная будто пивной котел голова со шлемом на макушке, заговорила. И каждое слово отдавалось от стен будто зов боевого рога:
— Ты по-нашему разумеешь?
Перун, не подымая взгляда кивнул.
— Немой что ли?
— Нет ваша милость.
— Вот и славно. — На покрытом морщинами лице воеводы отразилось недовольство. — А коли разумеешь так вникай. Второго раза повторять не буду. Сейчас вот в эту дверь войдет сам великий князь и вседержитель земель наших, и окрестных. От Велик — реки до самых мертвых льдов. С князем первым не заговаривать! А не то башку твою отрублю. В глаза не смотреть! Стоять смирно. Отвечать на вопросы владыки споро и честно! Когда он спросит… Коли узнаю, что сбрехал лично шкуру с тебя живьём снимать буду! К светлому князю обращаться не иначе как милостивый владыка! Ты меня понял?
Узник поспешно кивнул. Тут же на него обрушился удар такой силы. Что, казалось бы, его голова оторвется он шейных позвонков и улетит сквозь оконце. Куда — то далеко, туда где не будет больше боли и страданий. Удар был настолько быстрым, что он не смог даже уловить его взглядом. В черепе гремели водопады, когда воевода снова занёс свою широкую длань для подзатыльника.
— Я понял тебя не бей меня. — Быстро выпалил юнец, вставая на ноги, вытягивая руки вдоль тела.
— Молодец. — Неуместно похвалил воевода. — Немногим с первого раза доходит.
Дверь напротив вновь открылась и на пороге показался сам князь. Высокий, статный светловолосый мужчина. С высоким светлым челом, заплетенной в косы бородой. Всё в этом человеке выдавало умелого воина. Обученного рубиться как пешим, так и верхом на лихом коне. Это стало понятно по осанке и походке. Пускай тело и было сокрыто блистающим златом доспехом, но по могучим рукам и плечам можно было измерить недюжинную силу.
Воевода почтительно поклонился, а Перун и вовсе рухнул на пол к ногам владыки. Стоящий рядом с воеводою широкоплечий князь, всё же смотрелся подле него будто малец около тяти. Едва доставая тому макушкой до груди.
— Ну будет тебе Илья. Небось запугал мужичка. — Звонко засмеялся князь, да так заразительно что и сам грозный воевода украдкой улыбнулся в бороду. — Встань отрок. У меня
