Я разглядел и других ведьм-убийц, увешанных режущим и колющим оружием. Вероятно, все они происходили из кланов, обитающих вдали от границ нашего Графства. Некоторые несли длинные шесты с привязанными к ним клинками. Но не оружие этого воинства наполнило мое сердце дурными предчувствиями, а многочисленность его рядов.

Прошло минут десять, а колонне все еще не было видно конца. Это целая армия! Разве нам с такой справиться? Затем до меня дошло: вместо того чтобы двигаться одним из возможных путей к Камню Уорда или Чипендену, эта армия направлялась на северо-восток. Неужели они идут навстречу своим союзникам в Пендле?

Сойдя с Сигнального Холма, я поспешил к дому учителя. За ужином, сидя в кухне, по окнам которой барабанили капли дождя, мы с ним обсудили увиденное мною. Ужин приготовил Ведьмак, и тот удался на славу. Увы, сам мистер Грегори пребывал в подавленном настроении и почти не прикоснулся к ветчине и картофелю. А вот Грималкин опустошила свою тарелку в два счета и даже попросила добавки.

– Сколько их там, по-твоему, было? – спросила она.

– Более тысячи – и они все еще прибывали, когда я решил вернуться. Откуда их столько – и ведьм, и демоноидов? – спросил я. – А та высокая женщина, похожая на тебя, которая их возглавляла, – кто она такая? Кстати, в ушах у нее были странные серьги-шары.

Грималкин тотчас узнала ее по моему описанию:

– Это Катрина, ведьма-убийца из клана Певерел, что живет далеко на юго-восток отсюда в графстве, известном как Эссекс. Эти шары – не что иное, как высушенные человеческие черепа, в которых она хранит свою силу. Я же, как ты знаешь, предпочитаю пальцы убитых врагов. Чем их больше, тем более разнообразная магия мне доступна. Но у каждой из нас свой метод. Говорят, она грозная противница! Мы с ней ни разу не встречались, но что-то подсказывает мне, что очень скоро мы скрестим клинки. Слуги дьявола соберутся со всего острова – даже из кланов, обитающих далеко за пределами Графства, и все как один будут сражаться за своего хозяина.

– А нас всего жалкая горстка! – сокрушенно воскликнул учитель.

– Согласна, численное превосходство на их стороне, – сказала Грималкин. – Но и нас больше, чем ты думаешь. Как тебе известно, Пендл раздирают распри, а в ряде случаев это же можно сказать и про кланы. Есть ведьмы, которые противостоят дьяволу. Завтра я при помощи зеркала призову тех, что живут далеко отсюда, а потом проеду по Пендлу, собирая под наши знамена союзников.

От меня не укрылось, что стоило Грималкин упомянуть зеркало, как учитель поморщился и уставился в стол. Нет, он отлично понимал: без заключения союзов нам не обойтись, и все равно его коробила мысль о том, что при этом будет задействована черная магия.

– Маб Маулдхилл и ее сестры уже побывали возле Камня Уорда. Я разговаривала с ней, когда две недели назад они проходили через Чипенден. Они обещали помочь нам на Хэллоуин, – сообщила Грималкин.

– Я бы не стал безоговорочно ей доверять, – заметил я.

– Ты ни разу не обмолвился об этом, парень, – посетовал Джон Грегори. – Ты замечательный, храбрый, старательный ученик. Лучший из всех, что у меня были. Но кое-чего тебе не хватает. Ты слишком многие вещи держишь в секрете. Тебе должно быть стыдно!

– Простите меня за то, что бывало в прошлом, – сказал я. – Но теперь все иначе. Я просто забыл вам сказать!

– Забыл сказать! – сердито передразнил он. – Ты встречаешься с ведьмой, главой клана Маулдхиллов, и даже не считаешь нужным поставить меня в известность? Я уж не говорю про остальные вещи, которые ты скрыл от меня!

– Клянусь, я собирался все честно вам рассказать. Но на следующий день мы нашли раненую Грималкин и я был вынужден броситься в погоню за ведьмами. А после этого мне все время что-то мешало – то одно, то другие.

Учитель кивнул, но в глаза мне не посмотрел – не иначе как вспоминал другие случаи. Моя скрытность глубоко его задевала.

– Согласна, полного доверия Маб Маулдхилл нет, – добавила Грималкин, когда возникшая пауза стала слишком тягостной. – Но она помогла нам в Греции, и я точно знаю, что она противница дьявола. В ее клане почти нет его сторонников. Так что мы можем рассчитывать на их поддержку. Учитывая число наших врагов, мы должны быть признательны за любую помощь.

* * *

Недавние события меня утомили. Не успела моя голова коснуться подушки, как я провалился в глубокий сон без сновидений.

Проснулся я рано, еще не рассвело. И почему-то мне было трудно дышать. Как будто тяжелый груз давил на грудь.

Внезапно меня охватил ужас – груз на моей груди зашевелился! Или я все еще сплю и мне привиделся кошмар? Но нет, в следующий миг в моей голове раздался чей-то голос:

– Помоги мне! Я держусь из последних сил. Поделись со мной своей кровью – или я умру!

Это был домовой, Кратч! Правда, голос его звучал слабо, еле слышно. Не раздумывая, я произнес, обращаясь в темноту:

– Где ты пропадал? Я думал, тебя уже нет в живых.

– Я слишком глубоко провалился во Тьму и не мог выбраться оттуда. Я мерцал, как свеча на ветру, которая вот-вот погаснет. Я пытался долго и истратил все силы. И вот я здесь, но мне страшно, я боюсь провалиться назад. Я будто стою на краю темной бездны. Помоги мне – или я упаду туда снова и уже никогда не вернусь!

Мне было страшно предложить ему свою кровь – я боялся умереть сам, меня страшили последствия. Кто знает, что произойдет? Но домовой был нужен мне как союзник. Разве мог я ему отказать?

– Хорошо, можешь попить моей крови, – согласился я.

Тыльной стороной левой ладони я ощутил несколько легких прикосновений – это домовой лапой оцарапал мне кожу. Боли не было. Зачем крошечный язык принялся лакать мою кровь. Казалось, этому не будет конца. Спустя какое-то время сердце кузнечным молотом застучало у меня в висках – медленные, тяжелые удары. Они просто изматывали меня.

– Довольно! Довольно! – попросил я. – Если ты выпьешь слишком много, мое сердце остановится и я умру!

Лакающий звук прекратился, зато на смену ему пришел новый – негромкое умиротворенное кошачье урчание. Потом – если не считать глухих ударов в моей голове – воцарилась тишина. Кратч исчез. Я сел в кровати, и на ощупь найдя трутницу, зажег свечу. Какое-то время я сидел в постели, ощущая слабость и тошноту. Комната, казалось, вертится вокруг меня словно колесо.

Когда тошнота отступила, я поднялся с кровати и на ватных ногах спустился вниз в кухню, чтобы попить воды. Тяжело опустившись на стул, я мелкими глотками пил холодную воду, тонким ручейком стекавшую мне в горло, и размышлял о том, что произошло.

Разумеется, вряд ли можно надеяться на то, что домовой восстановит силы и сможет помочь нам в предстоящей битве. С другой стороны – он жив, и это само по себе уже хорошая новость. Однако мысль о том, что я только что сделал, наполняла меня дурными предчувствиями.

Когда домовой впервые отведал моей крови, у меня не было выбора. На этот раз я разрешил ему сделать это по собственной воле. Может, зря? Может, мне стоило ему отказать? Но поступить так значило бы поставить его жизнь под удар. А у нас каждый союзник на вес золота.