с непроницаемым взглядом с госпожи этого дома.

Сира Эло крепко держала его за шиворот и сверлила темными глазами, пока, наконец, не скомандовала привычно резким, и совершенно не терпящим никаких возражений тоном:

— Следуй за мной.

Глава 39. Сделка

*на прошлой неделе на АТ плохо работали «колокольчики», поэтому, кто любит подарки на НГ, арты и фанфики — ссылка на Санта-Блаус в первом закрепленном комментарии в ленте. Для создания новогоднего настроения)

С Наступающим!

Личная лаборатория госпожи Фу

Нижний ярус

Коста изучал лабораторию, пытаясь составить мнение о хозяйке. Доступа в эту часть поместья у него до этого не было — тонкая пленка защиты, щерящаяся маленькими искрами-молниями, которые предупредительно вспыхивали при любом приближении, недвусмысленно говорила — «ему здесь не рады, и ему сюда нельзя».

А теперь он здесь. Зачем?

Помещение было большим, разделенным на секции высокими стеллажами с пронумерованными полками до самого потолка, заполненными шкатулками, свертками, свитками, ингредиентами. Несколько столов — рабочий Хозяйки, полностью заваленный бумагами, и несколько тех, на которых явно делают что-то несовместимое с жизнью, судя по изъеденному дереву столешниц. Алхимическая печь — огромная, в дальней части — отсюда Коста видел только угол, дерево в кадке, листья которого напоминали северный мирт, ширма, за которой виднелась часть чайного столика, кресло и…

— Иди сюда.

Сесть ему не предложили, но и госпожа — осталась стоять, опершись на стол, подавшись вперед и внимательно изучая его.

Если он хочет остаться у Фу — а теперь он хочет — придется налаживать контакт со всеми в доме. Из того, что он видел, точнее из того, что увидеть ему позволили — часть картины, под названием «клан Фу» — злобная госпожа занимала на этой картине одно из центральных мест. Второе или третье, Коста пока не разобрался — слишком мало общался с мозгоедом и господином Фу, чтобы понять, кто принимает решения, кто влияет, и кому он должен нравиться, чтобы остаться тут.

Но исправлять то, что сделал ранее — придется.

Коста тихонько вздохнул, незаметно разминая ладонь. Уколы колючек чесались и начинали побаливать.

Мастер Хо всегда говорил, что «дурная кровь» доведет его до Грани. Дурная кровь и неумение контролировать эмоции. Что ему стоило раньше вести себя тише с госпожой Эло?

А так — исправлять первое впечатление — это как исправлять рисунок, на котором уже давно высохли первые штрихи туши.

Госпожа сдвинула на столе в сторону бумаги. Коста мельком отметил почерк сиры — отвратительный настолько же, насколько соответствующий характеру.

— Неси, — скомандовала она служанке-помощнице.

Девушка, одна из тех, что он видел ранее, но теперь в повязанной поверх волос плотной косынке, кожаном фартуке и нарукавниках по локоть, принесла с другого стола и поставила в ряд три блюда. Точнее предмета, похожих на блюда. Потому что никто тарелки рунами не расписывает и не чертит на них лучи и линии.

Госпожа Эло отмерила на мерных весах две круглых ложечки песка, и высыпала на первую тарелку — по одной мере на каждую половину. Песок был странного голубовато-зеленого цвета.

— Руку, — продолжила командовать Эло, и служанка послушно протянула вперед ладонь. Госпожа щелкнула пальцами, выплетая связки, и Коста невольно залюбовался стремительностью движений, через миг плетение замкнулось и тонкая игла, прозрачная, как будто сотканная из воздуха, коснулась пальца девушки — темно-красная капля крови вспухла, и по команде сиры служанка капнула на одну половину тарелки.

Свой палец Эло колола кинжалом. Маленьким, почти игрушечным, который достала откуда-то из складок одежды. И капнула на вторую половину первой тарелки.

— Смотри, — скомандовала она Косте. — Смотри внимательно.

Госпожа размяла пальцы, закрыла глаза, а потом сделала серию последовательных пассов-плетений, и коснулась поверхности. Плоское блюдо вспыхнуло, и оказалось, тарелок не одна, а две-в-одной — низ начал вращаться, линии силы вспыхнули серебром, круг замкнулся, и вращение ускорилось. Через миг блюдо остановилось, сияя, и после этого вспыхнули две капли крови на разных половинах блюда, и песчинки — Коста даже наклонился ниже, чтобы не пропустить — поползли к центру.

Через мгновение все закончилось.

Тарелка перестала сиять. Плетения исчезли. Посередине блюда собралась маленькая горстка песка, такая крошечная, что Коста не заметил бы, если бы не следил.

— Артефакт определения родства, — сухо произнесла Эло. — Так его называют те, кто не разбирается в этом. Песок отмеряет количество общей крови. Это, — она ткнула в центр блюда, — означает, что когда-то давно, сотни и сотни зим назад, наши линии крови пересекались.

Лицо служанки осветилось удовольствием, и она посмотрела на госпожу вдохновленным взглядом.

— Давай руку, — скомандовала Эло Косте.

Руку давать не хотелось. Не хотелось давать палец и даже волос этой госпоже с ног до головы закутанной в серое. Но… отношения налаживать нужно.

Коста шагнул вперед и протянул здоровую ладонь, которая не пострадала вчера в пустыне.

Госпожа повторила чары — плетения вспыхнули, маленькая прозрачная игла, сотканная из воздуха, коснулась пальца, и Коста выдавил каплю крови на второе, пока ещё чистое блюдо — точно туда, куда ему указали.

Сира опять отмерила две меры странного голубого песка на весах, распределила на половинах артефакта, а потом, добавив свою кровь на другую половину, повторила плетения. Точно такие же — Коста ни на миг не отрывал взгляда от пальцев, следя за движениями.

Второе блюдо засветилось — круг вспыхнул, линии зажглись, капли крови засияли, и песок, тихо и медленно шурша, пополз к середине тарелки.

Когда артефакт погас, слышно было только, как выдохнула служанка — глубоко и изумленно. Госпожа — молчала, молчал и Коста, прикидывая размер кучки песка по центру — явно больше половины, явно больше двух третей, но сколько конкретно он сказать не мог.

Значит… значит, у них так много общего?

— Артефакт не врет и не ошибается, — Эло неторопливо разворачивала блюдо, чтобы ему было лучше видно. — Я могу провести третий опыт — с кровью Главы и твоей кровью, там… почти не останется песка по краям. Могу провести четвертый и пятый, в Хранилищах Фу достаточно запасов…Но результат будет таким же. Ты понимаешь, что это значит?

Коста очень медленно кивнул.

Мама была права!

— Мы с тобой одной крови, — Эло смахнула песок в сторону, оставляя артефакт чистым. — Ты одной крови с Фу, и сколько бы песка я не использовала, хоть всю пустыню — это не изменит результата. У нас одна кровь.

Коста задержал дыхание.

Значит… значит, всё таки сон был правдой… значит, он чувствовал верно, значит…

— Знакомство… — Госпожа явно сделала над собой усилие, — первое знакомство с родом выдалось не слишком удачным. Ты мог подумать, что тебе здесь не рады, но это не так. Я знаю, что Глава отпустил тебя в Да-ари, потому что хочешь покинуть клан…

Коста открыл рот сказать, что передумал, что теперь он хочет остаться:

— Я хочу…

Но Эло резко и властно взмахнула рукой:

— Помолчи. Это — плохое решение. Нейер считает, что свобода выбора — это самое главное, я так не считаю. Самое главное — это правда. Правда заключается в том, что ты мне не нравишься…

— Вы мне тоже… — пробормотал Коста в ответ.

—…но тебя выбрал Алтарь. Решает — сила. Я — подчинюсь решению силы. Нейер отпустил тебя в Да-ари, но вряд ли он сказал тебе, что свободным ты пробыл бы ровно до того момента, пока кто-то не узнал бы, что ты — Фу.

Коста нахмурился.

— У нас слишком много врагов. Земля с водоносными источниками, артефакты, песчаный карьер, самый лучший вариант — это если бы тебя взяли в заложники, и потом шантажировали бы клан.

— А… худший?

Эло не ответила на вопрос, вместо этого достала из складок одежды небольшой пергамент и положила на стол между ними.

— Ты не хочешь быть частью клана Фу — хорошо…

— Я хочу… — Коста попытался сказать, что он — передумал, и вообще этим утром…

— Помолчи! — Госпожа властно взмахнула рукой, отсекая любые возражения. — Я и не предлагаю тебе стать частью клана.

Коста замер.

— Я предлагаю тебе то, чего ты лишился. То, что ты хочешь больше всего. Снова стать учеником. Я предлагаю стать твоим Мастером.

Коста потерял дар речи и неосознанно покосился на сваленные горкой в правой части стола пергамента — почерк госпожи был не просто ужасен, он был совершенно… совершенно…

— Вы каллиграф,