В бутике мы действительно купили шикарный черный плащ, и ещеЛика заставила меня примерить бледно-голубой летний костюм.

– Сашка, улет! Ты смотри, ну просто для тебя вещьсшита, а цвет! Ты должна носить голубое, тебе так идет! Решено, костюмчик тожеберем!

– Только я сама заплачу!

– Тогда я не возьму желтые тряпки!

– Ну что ж, ладно. Спасибо!

– Сашка, а давай мороженого поедим? Тут оно вкусное! Ато мы сорвались, толком не посидели…

– Давай! Только уж за мороженое я плачу!

– Годится! Слушай, Сашка, ты клевая баба! Я, в общем,всегда это знала, но… Давай с тобой дружить?

– Разве мы не дружим уже?

– Нет, мы соседствуем! Это все же другое, ты ненаходишь? И ты не думай, я не из-за того, что Глеб теперь знаменитый стал и всетакое…

– Ничего я такого глупого не думаю! Только я не знаю,я, наверное, все-таки… все-таки уйду от Глеба…

– Ты что, офонарела? Столько билась, столько мучилась,а теперь – уйду? Не вздумай! Ты главное – роди, и никуда он не денется.

– Если б ты знала, как я хочу родить, но не для того,чтобы он не делся…

– Все! Когда в Израиль едешь?

– Да вот должны послезавтра приглашение привезти. Тогдасразу пойду в посольство, и…

– Правильно, не затягивай с этим делом. Только неговори Глебу, что про Лару знаешь. Крепись, молчи. А пока ты в Израиле будешь,я за ним пригляжу.

– Вот этого не надо. Пусть все идет как идет.

– Дело твое. Но только не глупи! Знаешь, мне моястаршая сестра всегда говорила: «За любовь надо бороться!»

– А ты боролась?

– Ну за Виктора и бороться не пришлось, он как меняувидел, сразу – лапки кверху! А вот за свою первую любовь я еще как боролась…

– И что?

– Да ничего. Просто когда я победила, мне он уже сталне нужен, – грустно улыбнулась Лика.

– Значит, не надо было бороться?

– Надо! Еще как надо!

– Почему?

– Да потому что я в свои силы поверила! Поняла, что,если это смогла, смогу и многое другое, понимаешь?

– Более или менее…

– Нет, Санька, если есть любовь, за нее надо бороться,это однозначно! Между прочим, Виктор всегда говорит: «Сашка удивительноинтересная женщина, только она сама себя не любит. Больше любит Глеба. А этобабам мешает».

– Ишь ты, какие вы все мудрые… Выходит, одна я дура сосвоей дурацкой любовью.

– Отлично, Саня! Ты осознала, что дура, а это первыйшаг к поумнению!

– К поумнению? – засмеялась я.

– Вот именно!

Визу мне не дали. И отказались объяснить причину, просто смногозначительным видом порекомендовали обратиться через полгода. Я вышла наБольшую Ордынку в полном отчаянии. Ну почему, почему? Какую опасность я могупредставлять для государства Израиль? Я слышала, что часто отказывают молодымодиноким женщинам, но я-то замужняя! И что ж теперь делать? Я так надеялась наэту поездку, так хотела побыть с бабушкой, а теперь… Неужели я ее больше неувижу? Ей нельзя приезжать сюда, а меня к ней не пускают! Можно, наверное,договориться и встретиться в какой-то третьей стране, где будет для нееподходящий климат…

Я брела по Ордынке в сторону набережной. Погода былачудесная, а у меня на душе кошки скребли, да что там кошки, тигры! Мой прежний,трудный, но, казалось, надежный мирок с Глебом рухнул, на руинах я пыталасьстроить новый, но все надежды связывала с этой поездкой, и вдруг такое… Я никакэтого не ожидала, ну никак! И что мне теперь делать?

Для начала, сказала я себе, успокоиться. А потом…

Надо здесь, в Москве, пройти полное обследование, здесь ведьтоже есть прекрасные врачи, и многим они помогают, может, и мне помогут, я ведьеще не пыталась лечиться. Решено, завтра же пойду к врачу!

Теперь как быть с бабушкой? Ее эта новость наверняка ужасноогорчит. А я сначала позвоню Инне Кирилловне, может, она посоветует, как лучшесмягчить эту неприятность. И я поехала домой.

У Инны Кирилловны было глухо занято, я позвонила Ульяше. Скем мне посоветоваться еще? Лика на работе, а больше и нет никого.

– Сашка, что стряслось, у тебя голос такой мрачный…

Я рассказала ей об отказе.

– Ты что, шутишь?

– Какие шутки! Отказали, и все! Даже не объяснили, вчем дело.

– Вот гады! Ты ж замужняя, благонамеренная женщина.Слушай, у тебя в твой челночный период никаких неприятностей с таможней, кпримеру, не было?

– Никогда. Все неприятности были сугубо внутреннегосвойства. В компьютере они не могут быть отражены, никак!

– Тогда я ничего не понимаю! Сашка, ты оченьрасстроена, да? Ты ведь с этой поездкой многое связывала, бедолага Ну ничего,поедешь попозже, только документы подавай вместе с Глебом, и тогда вам вряд лиоткажут. Он же теперь звезда!

– Ну и что? Как будто звездам не отказывают!

– Да ну, в твоем случае это какое-то недоразумение, яуверена. Ты только не расслабляйся. Хочешь, я найду тебе превосходногогинеколога?

– Хочу! – твердо ответила я.

– Тогда сиди и жди, я перезвоню!

Минут через двадцать она действительно позвонила и дала мнекоординаты знаменитого врача.

– Звони ему прямо сейчас, слышишь?

– Слышу.

– А потом позвони мне. Если хочешь, я поеду с тобой кнему.

– Правда? Это было бы здорово.

– Звони немедленно!

Едва я положила трубку, как раздался звонок. Бабушка!

– Сашенька, когда ты приезжаешь? Я уже вся извелась!

– Бабушка, мне отказали.

– То есть как? Почему?

– Не знаю, отказали, и все!

– Невероятно! Саша, ты должна добиться встречи сконсулом!

– Бабушка, мне объяснили, что, если бы у меня был шанс,меня бы пригласили на собеседование, а раз не пригласили…

– И что же теперь? – упавшим голосом спросилабабушка.

– Через полгода попытаюсь еще раз. Через турагентство,мне так посоветовали.

– Саша, это ужасно! Тогда я сама приеду!

– Бабушка, не вздумай! Тебе же нельзя. И ты,пожалуйста, не расстраивайся!

– Саша, я знаю, что надо сделать! Ты поедешь на Кипр, ия тоже туда приеду! Мы повидаемся, побудем вместе…

– Бабушка, а тамошний климат?